Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 54 из 84



— Сестра Магдалина!

— Нет. Сержант Эндрюс. Для друзей — Магги.

— Но почему вы здесь?

— Сейчас потому, что узнала за ужином о вашем приезде. Не найдя вас нигде, я решила искать у Зеба. А вообще-то, я не могла вернуться во дворец, а так как наш тамошний подпольный центр переполнен, меня перевели сюда.

— Очень приятно видеть вас здесь!

— И мне тоже, Джон.

Она потрепала меня по щеке и снова улыбнулась. Потом села на кровать к Зебу. Зеб зажег еще одну сигарету и протянул ей. Она взяла ее, затянулась и выпустила дым так естественно, будто курила всю жизнь.

Никогда в жизни я не видел, чтобы женщина курила. Никогда. Я понимал, что Зеб следит за мной, и тщательно делал вид, что меня это совсем не шокирует. Вместо того, чтобы продолжать спор, я сказал:

— Как хорошо, что мы снова все встретились. Вот если бы еще…

— Знаю, — сказала Магги, — если бы Юдифь была с нами. Вы не получили от нее писем?

— Разве это возможно?

— Я не помню номер почтового ящика, но вы можете заглянуть ко мне в комнату. Будете писать, не запечатывайте. Мы проверяем письма, чтобы вы не написали лишнего. Я сама написала ей на прошлой неделе, но еще не получила ответа.

Я подумал, что надо извиниться и убежать писать письмо, но не сделал этого. Уж очень было в самом деле приятно сидеть с ними обоими, и мне не хотелось, чтобы этот вечер кончался. Я решил, что напишу перед сном, и тут же, к собственному удивлению, подумал, что не удосужился вспомнить о Юдифи с самого… самого Денвера, по крайней мере.

Но я не написал письма в тот вечер. Было уже больше одиннадцати, Магги сказала, что завтра рано вставать, и тут вошел ординарец.

— Командующий просит легата Лайла немедленно прибыть к нему.

Я быстро причесался и поспешил к генералу, жалея, что одет не в форму, а в гражданский костюм.

Дом Администрации был темен, и даже мистер Джайлс отсутствовал в этот поздний час. Я нашел дверь в кабинет, постучал, вошел и, щелкнув каблуками, сказал:

— Легат Лайл прибыл по вашему приказанию, сэр.

Пожилой человек, сидевший спиной ко мне за столом, обернулся, и у меня дух перехватило от удивления.

— А, Джон Лайл, — сказал он, встал из-за стола и подошел ко мне, протягивая руку. — Давно не виделись, не так ли?

Это был полковник Хаксли, начальник отдела прикладных чудес в Вест Пойнте и единственный мой друг среди офицеров. Не раз по воскресеньям я отсиживался у него дома, отдыхая от гнета мертвой дисциплины.

— Полковник… Я хотел сказать, генерал, сэр. Я думал, что вы умерли.

— Мертвый полковник становится живым генералом. Неплохо звучит. Нет, Лайл, я только считаюсь мертвым. На самом деле ушел в подполье. Они всегда так объявляют, если пропал офицер. Так лучше для общественного мнения. Ты тоже мертв, разве ты не знаешь?

— Нет, не знаю. Впрочем, это не играет роли. Как хорошо, что вы с нами, сэр.

— Хорошо.



— А как вы…

— Как я попал сюда и стал большим начальником? Я состою в движении много лет, Лайл. Но я не переходил на нелегальное положение, пока мне не пришлось это сделать, — никто из нас не скрывается в подполье по своей воле. Они хотели, чтобы я постригся в монахи. Им не нравилось, что мирской офицер знает слишком много о том, как организуются чудеса. Я взял отпуск и умер. Очень печально. — Он улыбнулся и продолжал. — Но ты садись, садись. Я ведь собирался тебя позвать, да очень был занят. Только сейчас выбрал время, чтобы прослушать запись твоего доклада.

Мы поболтали немного. Я уважал Хаксли больше, чем любого другого офицера. И его присутствие здесь развеяло бы любые сомнения в правоте нашего дела, если бы они у меня еще оставались. Раз уж полковник здесь, значит здесь и мое место.

В конце беседы Хаксли сказал:

— Как ты понимаешь, Лайл, я тебя вызвал в этот поздний час не только для того, чтобы просто поболтать. У меня есть для тебя работа.

— Да, сэр?

— Без сомнения, ты уже обратил внимание, что среди нас мало профессиональных военных. Не думай, что я недоволен моими товарищами, — каждый из них посвятил нашему делу жизнь. Все они сознательно отдали себя под власть военной дисциплины, что не всегда легко сделать, если ты уже не мальчик. Но все-таки нам остро не хватает настоящих кадровых солдат. У меня уходит масса лишних усилий на то, чтобы превратить Главный штаб в успешно функционирующий организм. Я буквально завален административными делами. Не поможешь ли ты мне?

Я поднялся.

— Я сочту за честь служить с вами.

— Отлично! Назовем тебя пока моим личным адъютантом. На сегодня все. Увидимся утром, капитан.

Я уже был на полпути к двери, когда до меня дошли его последние слова. Но я решил, что генерал оговорился.

Оказалось, нет. На следующее утро я отыскал свой кабинет по табличке: «Капитан Лайл», приколотой к двери. С точки зрения профессионального военного, революция имеет большое преимущество — она дает возможность быстро расти по службе… Даже если жалованье получаешь нерегулярно.

Мой кабинет примыкал к кабинету генерала Хаксли, и теперь я практически жил в кабинете — даже поставил раскладушку в углу, за письменным столом. В первый же день, стараясь разобрать груду входящих бумаг, я поклялся себе, что как только разделаюсь с бумагами, первым делом напишу длинное письмо Юдифи. Но мне пришлось довольствоваться короткой запиской, потому что на самом дне груды я обнаружил меморандум, адресованный не генералу, а лично мне.

На меморандуме было написано: «Легату Лайлу», затем кто-то вычеркнул слово «легат» и написал сверху «капитану». Далее следовал текст:

Для сведения вновь зачисленного персонала:

1. От Вас требуется составление подробного доклада, включающего с возможной полнотой все события, мысли, соображения, инциденты, приведшие Вас к решению присоединиться к борьбе за свободу. Доклад должен быть подробным и максимально субъективным. Доклад, составленный в спешке, слишком коротко или поверхностно, будет возвращен Вам на предмет корректировки и дополнений, а в случае невозможности это сделать, Вам будет предложено пройти гипноэкзамен.

2. Ваш доклад будет рассматриваться как строго конфиденциальный, и Вы можете объявить секретной любую его часть. При желании Вы можете заменить буквами или цифрами имена собственные лиц, о которых идет речь, если это поможет Вам высказываться с полной откровенностью.

3. Доклад должен быть написан в свободное от работы время, однако без промедления. Черновик Вашего доклада должен быть представлен (далее чьей-то рукой была написана дата — сорок семь часов от той минуты, когда я закончил чтение. Можете представить, какими нецензурными выражениями я мысленно охарактеризовал автора этой приписки!)

Я был крайне возмущен этими требованиями и решил, что все же сначала я напишу Юдифи. Но письмо не получалось: как вы прикажете писать любовное послание, когда вы знаете, что его обязательно увидят чужие глаза и будут подозрительно вдумываться в смысл самых ваших нежных слов.

Пока я писал Юдифи, мои мысли вновь вернулись к той ночи у парапета дворца Пророка, когда я впервые ее увидел. И я подумал, что перемены во мне начались именно с этого момента, хотя кое-какие сомнения у меня возникали и раньше. Так что настырный полковник Новак с его анализами был совершенно ни при чем. Закончив короткое письмо, я решил не ложиться спать, а взяться сначала за проклятый доклад.

Через какое-то время я обнаружил, что уже второй час ночи, а я все еще не добрался до момента, когда был принят в Братство. С сожалением я прекратил исповедь) хоть уже начал получать от ее создания определенное удовольствие) и запер рукопись в стол.

На следующее утро за завтраком я отвел Зеба в сторону, показал ему меморандум и спросил:

— Зачем этот допрос? Неужели они нас все еще в чем-то подозревают?