Страница 50 из 84
Я намеревался открыть парашют где-то в пятистах футах над землей, но мои нервы не выдержали, и я не дождался. Почти прямо подо мной был большой город штата Юта-Прово, и я смог уговорить себя, что, если не потерплю еще хоть секунду, опущусь посреди этого города.
Я дернул кольцо и в течение двух страшных секунд был уверен, что мне достался негодный парашют. Но тут парашют весьма чувствительно для меня раскрылся. Я глубоко вздохнул — легкие стосковались по густому воздуху.
Я не видел земли, но чувствовал, что она близко. Я подогнул, как положено, колени, и тут же земля стукнула меня по ногам, и парашют потащил за собой, ударяя о кусты и волоча сквозь колючки.
Следующее, что я помню: я сижу на поле, засеянном сахарной свеклой, и потираю ушибленную коленку.
Шпионы во всех книжках зарывают свои парашюты, так что мне тоже, очевидно, положено было закопать свой. Но, во-первых, я устал, во-вторых, у меня не было с собой лопаты, а в-третьих, мне не хотелось копать землю. Я затолкал его в трубу под дорогой и пошел по обочине к огням Прово.
Из носа и левого уха шла кровь и засыхала на лице. Я был покрыт грязью, разорвал брюки, шляпа моя осталась бог знает где, коленка болела. Чувствовал я себя хуже некуда.
И все-таки я с трудом удерживался, чтобы не засвистеть. Да, они за мной гонятся, но они гонятся за пустой ракетой. Я надеялся, что мне на этот раз удалось их провести, — и тогда я свободен и сравнительно легко отделался… Если уж скрываться где-нибудь, то лучшего места, чем штат Юта, не придумаешь. Это всегдашний центр ересей с тех пор, как была уничтожена мормонская церковь, еще во времена Первого Пророка. Если я не попадусь на глаза полицейским, можно надеяться, что местные жители меня не выдадут.
И все-таки я покорно бросался в пыльную канаву каждый раз, когда мимо проносились огни машин, и прежде чем достиг города, я покинул дорогу и пошел напрямик полями. Я вошел в город узкой, слабо освещенной улицей. Оставалось два часа до комендантского часа, и мне надо было выполнить первую часть плана, пока на улицах не появились ночные патрули.
Больше часа бродил я по жилым районам, прежде чем нашел то, что нужно, — аэрокар, который я мог украсть. Это был форд, припаркованный у неосвещенного дома.
Укрываясь в тени, я подкрался к нему и ломал перочинный нож, стараясь открыть дверь, но все-таки открыл ее. Зажигание было выключено, но я и не надеялся на повторную удачу. Устройство двигателей входило в программу обучения в училище. Спешить было некуда. Через двадцать минут я замкнул цепь.
Не спеша выехал я на улицу, завернул за угол и включил фары. Затем открыто проехал через весь город, как фермер, возвращающийся с городского богослужения. Мне не хотелось встречаться с полицейским кордоном у выезда из города, поэтому, как только дома стали мельчать и расстояния между ними увеличивать, я свернул в поле. Неожиданно переднее колесо провалилось в канаву. Мне ничего не оставалось, как взлететь.
Двигатель кашлянул и заурчал. С треском распахнулись крылья аэрокара.
Земля ушла вниз.
9
Машина, которую я украл, оказалась старой и плохо ухоженной. В двигателе что-то постукивало, и ротор вибрировал так сильно, что мне это не нравилось. Но она летела, и горючего должно было хватить до Феникса.
Хуже было полное отсутствие навигационных приспособлений, если не считать нескольких старых карт, которые раздаются нефтяными компаниями. Радио в аэрокаре не работало.
Ну, что ж, у Колумба и этого не было. Я знал, что Феникс лежит на юге и до него пятьсот миль. Я держал высоту пятьсот футов.
Никаких следов погони. Очевидно, мою последнюю кражу не обнаружили. Мне пришло в голову, что за мной тянется хвост преступлений, слишком длинный для маменькиного сыночка: соучастие в убийстве, ложь Великому инквизитору, измена присяге, присвоение чужих документов и дважды — кража. Конечно, оставались еще поджог и изнасилования, но тут же подумал, что женитьба на святой дьяконессе может быть расценена именно так. Что ж, терять мне больше нечего.
Я не стал передавать управление автопилоту, потому что старался обходить города на почтительном расстоянии. Лишь отлетев на сто миль к югу от Прово, я решил, что могу позволить себе поспать.
В тех краях, за Великим Каньоном, люди попадаются очень редко. Так что я, приказав автопилоту поддерживать высоту в восемьсот футов от поверхности земли, перебрался на скамейку для пассажиров и тотчас же заснул.
Мне снилось, что Великий инквизитор старается сломить мой дух, пожирая в моем присутствии сочный бифштекс.
— Признавайся! — кричал он, откусывая кусок от бифштекса и смачно пережевывал его. — Признавайся, и сразу станет легче. Тебе кусочек от серединки или поджаристый краешек?
Я был готов уже во всем признаться, но, на мое счастье, проснулся.
Ярко светила луна. Мы как раз подлетали к Великому Каньону. Я метнулся к рычагам и взял управление на себя, испугавшись, что простоватый автопилот сойдет с ума, стараясь удержать нас на высоте восьмисот футов от поверхности гигантских ступеней каньона.
Открывшийся передо мной вид поразил меня настолько, что я на время забыл о голоде. Если вам не приходилось видеть Великий Каньон, то не стоит тратить времени, рассказывая вам об этом. Но я могу порекомендовать вам поглядеть на него ночью при свете луны с высоты птичьего полета.
Через двадцать минут мы пересекли Великий Каньон; я снова передал управление автопилоту и принялся обшаривать аэрокар, не пропуская ни одного ящика, ни одного шкафа, ни одного укромного местечка в поисках пищи. В результате я раздобыл дольку шоколада и несколько орешков арахиса. Таким образом я устроил пышный пир. Я считаю, что мне сказочно повезло, потому что я был уже готов обсасывать кожу с сидений. Я устроил себе пышный пир — ведь у меня во рту не было ни крошки с самого Канзас-сити. Проглотив трофеи, я снова уснул.
Я не помню, чтобы включал будильник, но звон разбудил меня перед самым рассветом. Рассвет над пустыней — не менее потрясающее развлечение для туриста, но, к сожалению, мне пришлось заняться штурманскими обязанностями, и я мало что увидел. После нескольких минут упорных подсчетов, я пришел к выводу, что, если мои поправки на ветер были правильными, через полчаса я должен увидеть Феникс.
Приземлился я в сухом овраге, ведущем к каньону Соленой реки. Приземление было неудачно — я сорвал колесо и разбил ротор. Но это меня не очень расстроило: здесь машину с моими (вернее, Ривса) отпечатками пальцев найдут не скоро.
Я выбрался на шоссе и побрел вперед. Идти было далеко, нога совсем разболелась, но я не хотел рисковать и проситься на попутную машину. Машин встречалось мало, и я успевал каждый раз сойти с дороги и спрятаться. И тут неожиданно грузовик догнал меня на открытой местности. Мне ничего не оставалось, как помахать водителю рукой, приветствуя его. Грузовик затормозил около меня.
— Подвезти, парень?
Водитель выкинул лесенку, и я забрался в кабину. Он поглядел на меня:
— Дружище! — сказал он в восторге. — Это был горный лев или только медведь?
Я совсем забыл, как я выгляжу. Я осмотрел себя и сказал торжественно:
— Оба. И обоих я задушил голыми руками.
— Я верю.
— В самом же деле, — добавил я, — я ехал на велосипеде и слетел с дороги.
— На велосипеде? По этой дороге? Уж не от самой ли долины?
— Правда, мне приходилось иногда слезать и подталкивать его в горку.
Он покачал головой.
— Давай-ка лучше вернемся к львино-медвежьему варианту. Мне он больше нравится.
Он не стал меня ни о чем расспрашивать, и это меня устраивало. Я подумал, что версии, придуманные на ходу, ведут к неожиданным осложнениям. Никогда в жизни я не видел этой дороги и не знал, каково пришлось бы на ней велосипедисту.
Когда мы выехали из каньона, дорога пошла под уклон. Наконец мой хозяин остановился у придорожного ресторана.
— Все наверх, — сказал он. Пора завтракать.