Страница 75 из 94
— На Луне родилась? — спросил он.
— Ну да, конечно, сэр. — Несмотря на все неприятности, Симмонс был чрезвычайно обходителен.
— Возьмите ее на руки. Ей снова придется учиться ходить.
Космонавт печально покачал головой и ушел. Симмонс постоял с озабоченным видом, потом, не обращая внимания на грязь, сел на пол возле ребенка.
Джо была слишком слаба, чтобы попытаться помочь Симмонсам. Она огляделась, ища Аллана, но тот был занят: прибыл его рюкзак, который бросили прямо к ногам Аллана. Казалось, кто-то пригвоздил рюкзак к полу. А ведь Аллан прекрасно знал, что в мешке нет ничего, кроме цветных и черно-белых микрофильмов, нескольких сувениров, туалетных принадлежностей и других мелочей — всего фунтов пятьдесят. Не мог этот рюкзак быть таким тяжелым, просто не мог. И все же это было так.
— Носильщика, мистер? — обратился к Аллану щуплый седой старичок и подхватил рюкзак, как перышко.
Аллан крикнул:
— Пошли, Джо! — и двинулся за старичком, чувствуя себя весьма неловко.
Носильщик замедлил шаг, приноравливаясь к тяжелой поступи Аллана.
— Вы что, с Луны?
— Да.
— Есть где остановиться?
— Нет.
— Ладно, придется вам помочь. Есть у меня один приятель, работает портье в «Коммодоре»…
Носильщик довел их до полотна самодвижущейся дороги, а затем и до гостиницы. Они были слишком измотаны, чтобы идти куда-нибудь обедать, и Аллан заказал обед в номер. Джо уснула прямо в горячей ванне, и ее удалось извлечь оттуда с большим трудом: никак не хотела расстаться с приятным ощущением потери веса в воде. Аллан еле-еле убедил жену, что мягкий резиновый матрац обладает почти такими же достоинствами. Спать они легли рано.
Около четырех утра Джо пробудилась от тревожного сна.
— Аллан, Аллан!
— М-м-м? Что случилось? — Он протянул руку к выключателю.
— Да ничего особенного. Просто мне приснилось, что я опять в ракете… Аллан, отчего здесь так душно? У меня ужасно болит голова.
— А? Не должно быть душно, у нас ведь номер с кондиционированием. — Аллан пошмыгал носом. — А у меня голова тоже болит, — признался он.
— Ну, так открой окно.
Едва лишь холодный наружный воздух проник в комнату, Аллан задрожал и быстро юркнул под одеяло. Он еще не успел заснуть, размышляя, можно ли вообще спать под городской грохот, врывавшийся в открытое окно, как его жена снова заговорила:
— Аллан!
— Ну? Что еще?
— Милый, я совсем окоченела. Можно я переберусь к тебе?
Солнечный свет струился в окно, теплый и мягкий. Когда солнечный зайчик коснулся век Аллана, он открыл глаза. Жена тоже проснулась. Она вздохнула и прижалась к нему.
— Ой, милый, погляди-ка! Голубое небо — мы дома! Я и забыла, какое оно чудесное.
— А ведь здорово вернуться! Как ты себя чувствуешь?
— Гораздо лучше. А ты?
Великолепно. — Он откинул одеяло. Она взвизгнула и натянула одеяло на себя.
— Не смей! Ты с ума сошел! Закрой окно, а я пока хочу понежиться в тепле.
— Ладно.
Аллан двигался куда легче, чем накануне, но лежать в кровати было еще приятнее. Он снял телефонную трубку и сказал:
— Отдел обслуживания.
— Что вам угодно заказать? приятным контральто ответила трубка.
— Апельсиновый сок и кофе на двоих, шесть яиц — лучше яичницу, белый хлеб. И пришлите «Таймс» и «Сатердей ивнинг пост».
— Через десять минут будет исполнено.
— Спасибо.
Подающее устройство загудело, когда он брился. Аллан взял поднос и подал Джо завтрак в постель. Поев, он отложил газету и сказал:
— Оторви-ка на минуту нос от своего журнала.
— С удовольствием. Уж очень велика эта проклятая штуковина, ее и держать-то устанешь.
— А ты бы выписала облегченное лунное издание. Правда, обойдется оно в восемь или девять раз дороже, но…
— Не дури. Ну что ты задумал?
— Как насчет того, чтобы выбраться из нашего затхлого гнездышка и отправиться покупать одежду?
— 0-о-ох… Нет. Не пойду я на улицу одетая по лунной моде!
— Боишься, что станут глазеть. Для своих лет ты стала чересчур стыдливой.
— Нет, милорд, просто не могу я выходить на улицу всего-навсего в шести унциях нейлона и паре сандалий. Для начала мне нужна теплая одежда. — И она еще глубже запряталась под одеяло.
— Прямо-таки больно слышать такие слова от отважной покорительницы космоса. Слушай, а может, вызвать портного в номер?
— Пожалуй, слишком накладно. Ты-то все равно собирался выходить? Так купи мне любую тряпку, лишь бы она согревала.
Мак-Рей заупрямился:
— Пробовал я уже для тебя покупать…
— Ну, пожалуйста, в последний раз… Сбегай к Суку и купи синее джерси для улицы, десятый размер. И пару чулок.
— Уговорила.
— Вот и молодец. А я тут бездельничать не буду: вон какой длиннющий список людей, которым я должна позвонить, а кое с кем и повидаться.
Сначала Аллан отправился купить одежду для себя. Привычные ковбойка и шорты грели не лучше соломенной шляпы в зимнюю вьюгу. Хотя в действительности было совсем не холодно, солнце излучало приятное тепло, но человеку, привыкшему к постоянной температуре не ниже семидесяти по Фаренгейту, погода казалась холодной. Аллан всячески старался либо подольше оставаться в метро, либо идти по той стороне Пятой авеню, которая была защищена крышей.
Аллан подозревал, что продавец всучил ему завалящий костюм и что он выглядит в нем деревенщиной. Костюм, правда, согревал, но и весил изрядно. К тому же он стягивал грудь и затруднял дыхание. Интересно, думал Аллан, долго ли еще придется мучиться, пока снова обретешь земную походку?
Заботливая продавщица выполнила заказ Джо и сверх списка подобрала для нее теплую пелеринку. Аллан отправился домой, согнувшись под тяжестью пакетов. Тщетно он пытался поймать такси. По-видимому, спешили все, а не он один. Один раз его чуть не сбил с ног какой-то мальчишка лет тринадцати-четырнадцати. Мальчишка крикнул: «Разинь глаза, соня!» — и скрылся прежде, чем Аллан подобрал подобающий ответ.
Когда он вернулся, все у него ныло и он мечтал горячей ванне. Принять ванну не удалось: у Джо сидела гостья.
— Миссис Эпплби, это мой муж. Аллан, это матушка Эммы Крейл.
— Как поживаете доктор… или вас следует называть профессором?
— Лучше просто мистер.
— Когда я узнала, что вы в городе, я чуть не сгорела от нетерпения, так хотелось поскорее услышать о моей драгоценной девочке… Как ей там живется? Похудела? Хорошо ли выглядит? Уж эти мне современные девицы… Я всегда втолковывала ей, что надо побольше гулять. Сама я ежедневно совершаю променад в парке — вы только посмотрите на меня. Она прислала свою фотографию, кажется, я ее захватила с собой. На ней она выглядит совсем плохо, наверно, неважно питается. Эта синтетическая пища…
— Не ест она синтетической пищи, миссис Эпплби.
— … должно быть, малопитательна, не говоря уже о вкусе. Что вы сказали?
— Ваша дочь питается вовсе не синтетической пищей, — повторил Аллан. — Свежие фрукты и овощи у нас в Луна-Сити в избытке. Растения, понимаете ли, выращиваются в специальных условиях.
— Вот я об этом? и толкую. Признаться, не понимаю, как это вы получаете пищу из этих машин, кондиционирующих воздух, там: у себя, на Луне…
— В Луне, миссис Эпплби.
— … но она не может быть здоровой. Наши домашние установки для кондиционирования воздуха вечно ломаются и ужасно пахнут. Просто невыносимо, мои дорогие. И вы думаете, что, возможно, построить небольшую установку, такую, что… Хотя, конечно, если вы хотите, чтобы она еще изготавливала синтетическую пищу…
— Миссис Эпплби…
— Да, доктор? Вы что-то хотели сказать? Лично я…
— Миссис Эпплби, — с отчаянием заговорил Мак-Рей, — растения в Луна-Сити выращиваются на огромной гидропонической ферме, в колоссальных чанах. Там масса зелени. Растения извлекают из воздуха углекислоту и обогащают его кислородом.
— Но… вы в этом уверены? Помнится, Эмма говорила…
— Совершенно уверен.
— Ну-ну… Я не претендую на понимание подобных вещей, я ведь натура художественная, как частенько говаривал мой бедный Герберт. Герберт — это отец Эммы, он был всецело поглощен техникой, хотя я и настаивала, чтобы он слушал хорошую музыку и просматривал критические обзоры бестселлеров. Боюсь, что Эмма пошла по стопам отца. Я просто мечтаю, чтобы она бросила свою дурацкую работу. Неподходящее это дело для женщины, как вы считаете, миссис Мак-Рей? Все эти атомы и нейтроны, и прочие штуки, которые летают вокруг нас в воздухе. Я читала о них в разделе «Популярная наука» в журнале…