Крест проклятых

Но Джоэль всей душой жаждал этого. Жизнь уже завершилась, знакомый мир утрачен навсегда. Будущее, которое его ждет, немыслимо и невыносимо. Взгляд новообращенного вампира был прикован к восточной части неба, которая постепенно краснела, словно наливаясь кровью.

Давай. Темно-красное зарево прорезали золотистые нити. Первые лучи солнца медленно поползли по склонам далеких гор.

Соломон почувствовал страх. И приготовился, что страх усилится, что придется противостоять ему до самого конца. Но невыразимый ужас, охватывавший его по мере приближения рассвета, превратился в мощную силу, которую он не мог даже представить. Подчиняясь инстинкту, Джоэль вскочил и, спотыкаясь, побрел прочь по свежему снегу.

За его спиной над горами засияли первые лучи солнечного света. Их сила была сравнима с силой атомного взрыва. Джоэль вскрикнул и перешел на бег, стремительно понесся среди деревьев, словно дикий зверь, которого инстинкт толкает к выживанию любой ценой. Подобные скорость и сила были ему неведомы за все тридцать лет человеческой жизни. Он знал только одно — нужно найти тень. Отыскать тьму. Обжигающий свет быстро приближался.

Джоэль взглянул вверх, прикрыв ладонью глаза. Восход позолотил башни и стены замка. В древней крепости найдется немало темных уголков, где можно найти убежище, но Соломон понимал, что, даже наделенный невероятной физической силой, он никак не успеет подняться по склону горы.

Сгорит.

Нет, шанс все-таки есть. У подножия горы, до которой оставалось около тридцати ярдов, Джоэль заметил углубление между камней. «Пусть это будет то, что я думаю», — взмолился он. Поскользнувшись на обледенелой скале, он растянулся на снегу. Луч солнца пробился сквозь голые ветки деревьев и, словно лазер, полоснул по его вытянутой руке. Кожа зашипела, и запахло паленым. Соломон снова вскрикнул. Потом вскочил и бросился ко входу в пещеру.

Пещера была глубокой и низкой. Согнувшись пополам, Джоэль пополз, изо всех сил отталкиваясь коленями; его переполняло отчаянное желание — такого он не испытывал никогда в жизни — укрыться от вселяющего ужас солнечного света. Чем глубже он забирался, тем уже становилась щель, и приходилось прилагать все силы, чтобы протискиваться в нее. Затем из его груди вырвался вздох облегчения — проход снова стал расширяться, превращаясь в извилистую расселину, уходившую куда-то вглубь и вверх, в недра горы. Черное, как ночь, убежище, куда солнце не проникало многие миллионы лет.

Джоэль нырнул в спасительную тьму. Его захлестнула невероятная волна радости, и его губы непроизвольно растянулись в улыбке. Получилось. Он укрылся от ненавистного солнца. Выжил. Победил.

— Нет, Джоэль, — возразил другой голос у него в голове. — Ты проиграл. Позорно проиграл.

Он закрыл глаза, и радость внезапно сменилась отвращением и ненавистью к самому себе. У него была возможность покончить со всем этим, прямо здесь, прямо сейчас. Но вся его решимость не имела ни малейшего шанса в борьбе против всепобеждающей воли к жизни, свойственной вампиру. Ни теперь, ни когда-либо еще. Он обречен влачить это существование вечно.

Солнце поднялось над заснеженным лесом и начало свой путь по небу. Джоэль сидел в пещере, думая только об одном. Он вернется домой и уничтожит женщину, которая сделала с ним такое. Ее саму и всех ее сородичей.

Отправит их обратно в ад, которому принадлежали они — а теперь и он сам.

Глава 2

Прага

Алекс Бишоп стояла в одиночестве у перил моста. Ветер теребил ей волосы. За рекой огни города постепенно бледнели в свете занимавшейся зари. Утреннее солнце отражалось в куполах соборов и стеклянных башнях высотных домов, золотило воду в реке. Алекс чувствовала тепло его лучей на своем лице. Любоваться восходом солнца ей позволила последняя таблетка солазала, нейтрализатора светочувствительности, которую она сумела забрать из замка перед бегством из Румынии. В противном случае ей, как и любому другому вампиру, пришлось бы выбирать — погибнуть или спрятаться. И еще никто по доброй воле не выбрал первое.

Вздохнув, Алекс окинула взглядом панораму города. За последние несколько дней столько всего произошло, что даже у нее — несмотря на острый ум вампира — голова шла кругом. Сплошные неприятности. Всю ночь она, как могла, бежала из заснеженных лесов Румынии. Украденный деревенский трактор довез ее до железнодорожного полустанка в сельской глуши, где пришлось забираться в грузовой состав. Теперь она в Праге, примерно на полпути к месту назначения, и оставалось надеяться, что звонок Уцу Маккарти был не напрасен.

Ждать долго не пришлось. Черный «БМВ» отделился от потока транспорта, становившегося все интенсивнее, и затормозил в нескольких ярдах от Алекс. Водитель был один. Он открыл дверцу, выбрался из машины и двинулся к женщине. Седовласый, высокий и худощавый мужчина с бесстрастным лицом, одетый в длинный плащ, развевавшийся на ветру.

Восьмидесятилетний Уц был гораздо младше Алекс, но выглядел старше: она прожила человеком всего двадцать девять лет, а он больше пятидесяти, пока случайная встреча с вампиром не направила его по совсем иному пути. Теперь он был мелким местным чиновником, руководившим маленьким и довольно неприглядным пражским отделением той же организации, к которой принадлежала Бишоп: Всемирной федерации вампиров. В обязанности Уца входило транспортное обеспечение агентов разведывательного управления Федерации, таких как Алекс.

Последний раз они встречались полтора года назад, когда Гарри Рамбл, начальник Алекс в штаб-квартире разведывательного управления Федерации в Лондоне, отправил ее сюда для проверки сведений о нападениях вампиров в чешском городе Брно. Информация не подтвердилась. Законы Федерации нарушены не были: местные вампиры вели себя прилично, не допуская несанкционированных превращений. Не потребовались ни аресты, ни носферол — все закончилось хорошо.

Работа Бишоп не всегда бывала такой легкой.

Вид у Уца был немного растерянный.

— Господи, Алекс, с тобой все в порядке? — выпалил он. — Просто не могу поверить. Нападение на большую ассамблею Федерации? Стрельба с тяжеловооруженного вертолета прямо по конференц-центру? Скажи, что это неправда.

— Я там была, — спокойно ответила та. — Это правда.

— Но как такое могло случиться?

— Причина в том, что мы нарушили один из главных законов войны, — ответила Алекс. — Нельзя недооценивать противника. Когда вампир-отступник вроде Габриэля Стоуна решает поднять восстание против врага, которого считает угрозой всему, во что он верит, то берется за дело всерьез. Это длинная история, Уц. Суть в том, что уничтожено практически все высшее руководство Федерации. Благодаря мятежникам Стоуна и кротам, которые работали на него в разведывательном управлении, мы превратились в армию без полководцев.

Уц смотрел на нее во все глаза. Ему явно было не по себе.

— Все? Верховные правители?

Алекс кивнула.

— Голдмунд, Корентайер, Хассан, Боровчик, Машкавану. Не говоря уже о знаменитом заместителе главы Федерации, незабвенном Гастоне Леруже. Стоун всех казнил. При помощи гильотины, — она сухо улыбнулась. — Нельзя не признать: у этого Габриэля есть чувство стиля.

— А Вампиратрица? — голос Уца звучал хрипло. Он имел в виду Верховного правителя Олимпию Ангелополис, великого матриарха всей Федерации. — Она ведь жива?

— Возможно, ей удалось вырваться. Там была такая суматоха. — Алекс пожала плечами. Она не стала делать вид, что ее так уж волнует судьба Олимпии.

— Невероятно. Ты не шутишь?

Алекс пристально посмотрела на него.

— Мы давно знакомы, и ты мог бы уже понять, что у меня нет чувства юмора и я не склонна шутить. Особенно если в меня стреляют пулями с носферолом, похищают, бросают в сырую камеру в каком-то богом забытом румынском замке, а затем едва не отправляют на гильотину.

«А еще я бросила единственного за сто тринадцать лет человека, который что-то для меня значил», — подумала она, но промолчала. Оставила одного в дикой местности, одинокого и напуганного — такого страха и одиночества он и представить себе не мог. Пришлось делать выбор, от которого разрывалось сердце: позволить Джоэлю умереть у нее на руках от ран, полученных в сражении с бандой Стоуна, или спасти его — единственным доступным ей способом.