Единственная

Затем он надолго замер, поглядывая то на меня, то на женщин, словно к нему в гости пожаловала веселая компания, решившая его хорошенько разыграть.

— Заходите, — сказал он наконец. — У меня такой беспорядок…

Он не шутил. Если он и пытался прибрать, то заметить это было просто невозможно. По всей комнате валялись деревянные чайки, блоки радиоуправления, батарейки, куски бальзы, подоконники завалены какими-то железками, и все это насквозь пропахло нитрокраской.

На кофейном столике он расположил четыре стаканчика воды, три маленьких пакетика хрустящих кукурузных хлопьев и банку жареного арахиса.

Если даже в дверь толком постучать не удалось, подумал я, то и хлопьями, наверное, мне не похрустеть.

— Чтобы вы не беспокоились, мисс Парриш, — начал он, — я хочу сказать, что уже один раз был женат и больше жениться не собираюсь. Я не совсем понимаю, кто эти люди, но я уверяю вас, что у меня нет ни малейшего намерения каким-либо образом навязывать вам это знакомство…

— О, боже, — пробормотала моя жена, глядя в потолок, — знакомые холостяцкие разговоры.

— Вуки, пожалуйста, не надо, — прошептал я. — Он хороший парень, просто он испуган. Давай не будем…

— Вуки? — переспросила молодая Лесли.

— Простите, — сказал я. — Это прозвище одного из героев фильма, который мы смотрели давным… давно. — Тут я начал понимать, что разговор нам предстоит нелегкий.

Мы рассказали им, что и сами не знаем, как очутились с ними вместе, что они просто созданы друг для друга, но об этом пока не догадываются и поэтому каждый из них про себя думает, что ему суждено всю жизнь прожить в одиночестве. Лесли сказала, что мы так же, как и они, шестнадцать лет назад случайно встретились в лифте и разошлись потому, что у нас не хватило смелости познакомиться еще тогда, в первый раз, и мы хотим, чтобы они не совершали этой ошибки и напрасно не теряли шестнадцать лет на поиски друг друга, а немедленно пали друг другу в объятия и начали счастливую совместную жизнь.

Но они лишь на секунду встречались взглядами и тут же отворачивались. По репликам Ричарда чувствовалось, что он внутренне защищается. Почему они не хотели воспользоваться тем единственным шансом, о котором мечтает каждый, и избежать ошибок, которых можно не делать?

— Вы думаете, мы понимаем, что тут происходит? — воскликнул я. — Вовсе нет. Мы даже не знаем, живы мы или уже умерли. Ясно только, что каким-то образом мы, из вашего будущего, смогли встретиться с вами, из нашего прошлого, и при этом из вселенской механики не посыпались всякие там пружинки и шестеренки.

Я говорил так страстно, что юная Лесли стала очень серьезной — видимо, начала осознавать, что все это ей не снится.

— Нам кое-что нужно от вас, — сказала моя Лесли. Она же в юности глянула на нас, те же прекрасные глаза. «Что?»

— Мы — те, кто идет за вами, именно мы расплачиваемся за ваши ошибки и добиваемся успехов благодаря вашим стараниям. Мы гордимся вами, когда в нужный момент вы делаете правильный выбор, и грустим, когда выбор оказывается неверным. Мы — ваши самые близкие друзья, кроме вас самих. Чтобы ни случилось, не забывайте о нас, не предавайте нас!

— А знаете, чему мы научились за это время? — спросил я. — Что нам не очень то подходят сиюминутные радости, приносящие проблемы, из которых потом очень долго приходится выпутываться! Легкий путь — самый тяжелый. — Я повернулся к себе в юности. — А ты знаешь, сколько подобных предложений тебе сделают за это время, пока ты не станешь мной?

— Много?

Я кивнул. — Целую кучу.

— Как нам найти верную дорогу? — спросил он. — Мне кажется, что я уже пару раз прошел легким путем.

— Как и ожидалось, — ответил я. — Неверный путь так же важен, как и верный. Иногда даже важнее.

— Но он не приносит радости, — сказал он.

— Нет, однако…

— А вы — наше единственное будущее? — внезапно спросила молодая Лесли. Ее вопрос настолько обескуражил, что я осекся и у меня по спине побежали мурашки.

— А вы — наше единственное прошлое? — в ответ спросила моя жена.

— Конечно… — начал Ричард.

— Нет! — я уставился на него, ошеломленный своим открытием. — Конечно нет! Вот почему мы с Лесли не помним, что в этой гостинице к нам являлись «мы, из будущего». Мы не помним этого потому, что случилось это не с нами, а с вами!

В ту же секунду каждый из нас понял истинный смысл этих слов. Мы изо всех сил старались объяснить ребятам, как им следует поступить, но вдруг окажется, что они живут лишь в одном из многих вариантов нашего прошлого, стоят на одном из многих путей, ведущих к тем, кто мы есть сейчас? Встреча с нами на какое-то время успокоила их, доказала, что будущего не стоит бояться, все будет в порядке. А вдруг мы пришли вовсе не из неизбежного будущего, поджидающего их, вдруг они сделают не такой выбор, как когда-то сделали мы, и пойдут другим путем?

— Не важно, пришли мы именно из вашего будущего или нет, — начала моя жена. — Не отворачивайтесь от любви…

Она замолчала. Не закончив фразы, с испугом посмотрела на меня. Комната задрожала, по всему зданию пронесся гул.

— Землетрясение? — предположил я.

— Нет никакого землетрясения, — ответила молодая Лесли. Я ничего не чувствую. А ты, Ричард?

Он покачал головой. «Ничего».

А мы чувствовали, что комната заходила ходуном, и гул с каждой секундой усиливался. Моя жена неожиданно вскочила. Ее испуг легко понять — она уже пережила два сильных землетрясения, и ей не очень-то хотелось испытать все это в третий раз. Я взял ее за руку. «Дорогая, смертные в этой комнате землетрясения не чувствуют, а нам, привидениям, падающая штукатурка не страшна…»

Тут комнату затрясло, как на вибростенде, стены стали таять на глазах, а гул перешел в рев. Ребята уставились на нас, сбитые с толку тем, что с нами происходит. В этом бушующем океане неподвижной оставалась только моя жена, которая кричала нашей парочке: «Оставайтесь вместе!»

В ту же секунду комнату заполнил рев двигателя, и она исчезла в брызгах воды. Из опущенного стекла хлестал ветер — мы снова очутились в кабине нашего гидросамолета, который уже приподнялся над водой и готов был вот-вот взлететь.

Лесли вскрикнула от радости и ласково погладила панель приборов. «Ворчун! Как я рада тебя видеть!»

Я потянул на себя штурвал, и через несколько секунд наш маленький корабль оторвался от воды, оставив позади мелководье, исчерченное замысловатым узором. В воздухе снова чувствуешь себя в безопасности!

— Так это взлетал Ворчун! — догадался я. — Это он вытащил нас из Кармела. Но, слушай, как он смог сам завестись? Почему он пошел на взлет?

Не успела Лесли и рта раскрыть, как с заднего сидения послышался ответ.

— Это сделала я.

Онемев от изумления, мы обернулись. Нежданно-негаданно, в сотне метов над неведомым нам океаном, в кабине нашего самолета объявился пассажир.

IV.

Я инстинктивно толкнул штурвал от себя, чтобы бросить самолет в пике и прижать незваного гостя к потолку кабины.

— Не пугайтесь! — сказала она. — Я ваш друг!(Она рассмеялясь.) Уж кого-кого, а меня как раз и не стоит бояться!

Я немного расслабился.

— Кто…? — начала Лесли, в упор глядя на незнакомку.

Та была одета в джинсы и клетчатую куртку, смуглая, черные волосы рассыпаны по плечам, глаза черны как смоль.

— Меня зовут Пай, — сказала она, — для вас я — то же, что вы — для тех ребят из Кармела. — Она пожала плечами и поправилась. — В несколько тысяч раз.

Я сбросил газ, и в кабине стало потише.

— Как вы…? — начал я. — Что вы здесь делаете?

— Мне показалось, что у вас могут быть проблемы, — сказала она. — Я пришла помочь.

— Что значит в несколько тысяч раз? — спросила Лесли. — Вы из будущего?

Пай кивнула и придвинулась к нам, чтобы было лучше слышно. «Я — это вы оба. Я не из будущего, а из…» Она пропела какую-то удивительную двойную ноту: «…из альтернативного настоящего».