Страница 4 из 8
Он огляделся, оценивая других пузырчатых: скелета из мира с тяжёлой гравитацией, танцующего человека-ласку, большую зелёно-рыбу, угловатого робота. «По мне, она - самая привлекательная».
Лицо Говорящей просияло. «Это я, Красотка. Или что-то такое говорил мне Старый Муж».
Октофф внимательно посмотрел на собаку. «Ты? Лэнилла рассказала мне, что ты - биокомпьютер».
Её лицо поникло. «Да. Всего лишь резервуары с нейротканью, зарытые под домом. Но Старый Муж... он был поэт, немножко сумасшедший».
На крепких волокнистых листьях растения был знак Биомантики, который повторялся снова и снова. Посмотрев на бледные косы пузырчатой фигуры, он понял, что они подражали узору переплетённых шевронов. «Ну, она красивая. Какая она, вот эта фуга?»
«Я не знаю, Октофф. Старый Муж спроектировал её незадолго до того, как в последний раз заболел. Я думаю, он знал, что никто никогда не приедет её купить. Я хотела бы, чтобы была способна попробовать её, но для меня это всё равно ничего бы не значило. У меня нет человеческих каналов чувств».
«Твои существа... не имеют ничего человеческого?»
«Нет. Все сделаны из плазмы эмбрионов животного. Это главный запрет - никаких манипуляций с человеческим генетическим материалом».
Октофф изумился, увидев, как по шеке Говорящей потекла слеза. «В чём дело?»
«Если бы не этот запрет, Старый Муж был бы жив. Я бы вырастила ему новые легкие, новую печень, новое тело целиком. Но запрет был ещё слишком сильным...»
«Ещё»? Октофф был заинтригован.
Говорящая отвернулась. «Я очень стара, Октофф. Мои сердца ломались так много раз. Параметры смещаются. Всякое правило в конце концов постепенно исчезает. Но ничего. Тебе она нравится? Я отдам её тебе».
Когда Октофф вернулся в свою комнату, пузырьковое растение заняло солнечное место у окна. Казалось, что кристальные глаза женщины следят за ним. Он нашёл это приятным.
Он сел на скамью и стал рассматривать свой подарок. Он с трудом подавил свой внезапный порыв дотронуться до неё, чтобы, возможно, увидеть Красотку глазами её последнего смотрителя.
Он всё ещё сидел и смотрел, как по поверхности пузырьковой женщины переливаются цвета, когда вошла Лэнилла, помахивая болевым прутом в одной руке.
«Что это?» - спросила она, указав на пузырьки.
«Подарок... от Биомантики», - сказал он неохотно, опасаясь, что она сломает его.
Но она только улыбнулась и кивнула. «Очень хорошо, Октофф. Хорошо работаешь. Но сейчас давай прогуляемся к краулеру».
Они были в землеходе, медленно продвигающимся через фруктовый сад деревьев лихорадочных снов, когда она снова заговорила. «Думаю, она не сможет нас здесь подслушать. Это - ревнивое существо, ты не знал? Будет опасным его разозлить. Итак, расскажи мне, что ты думаешь о Биомантике?»
На её лице была обычная маска спокойной уверенности, но он увидел, что за ней кроется напряжение, которое прежде не было заметно.
«Ну?» Лэнилла нахмурилась и ошейник слегка сжался, предупреждая его.
«Я не уверен в том, чего ты хочешь. Да, она странная; у меня и мысли не было, что есть такие штуковины».
«Странная? Это всё, что ты можешь сказать? От грабителя с твоей репутацией, Октофф, я ожидала более страстную оценку; что ты находишь Вавилонию красивой, соблазнительной, пугающей, гротескной. Дай мне слова, описывающие суть. Странная!» Лэнилла выплёвывала слова и выражение её лица колебалось между зачаровывающим ужасом и паникой.
Октофф напугался, но Лэнилла быстро взяла под контроль свою вспышку. Октофф заговорил раньше, чем она снова сдавила ошейник. «На самом деле, она показалась мне красивой. И, конечно, я видел здесь гротескные вещи, особенно в первую ночь». Он посмотрел на Лэниллу, размышляя. «Пока она меня не пугала».
Рот Лэниллы изогнулся в уродливой улыбочке. «Ты же не будешь настолько глуп, чтобы надуть меня, не так ли? Нет? Хорошо». Удушающий обод сжался в последний раз и расслабился. «Я выросла в хорошей порядочной законопослушной семье. Мой полуотец - Друум Фэйджол, тот, что создал СабСтрейт Корпорэйшен, которая теперь владеет Биомантикой. Тебе известна эта Корпорация, а? Ты украл у нас сотню высокоуровневых рабов, прежде, чем мы поймали тебя. Если бы свобода волновала зомби, ты украл бы ещё тысячу, верно? Ну да ничего. Теперь мы на одной стороне, не так ли? Помоги мне отключить эту чудовищность, и я освобожу тебя и дам билет с планеты».
Октофф с трудом изобразил спокойствие в голосе. «Почему тебе нужна моя помощь, чтобы отключить её?»
Лэнилла отвернулась и посмотрела в иллюминатор. Они медленно продвигались через поле только что скошенной ячменной спорыньи. Уборочные агенты собирали золотые снопы в высокие скирды. «Исходные доноры предоставили ткани для биокомпьютеров при гарантии того, что Биомантики могут быть уничтожены только если она нарушит Закон. Эта - последняя и самая защищённая. Существуют предохранители. Скрытые записыватели следят за всем, и если я просто убью её, они изрыгнут свои наблюдения властям в Селевэнд Центр. Это неудобно».
Она пожала плечами и вытащила из поясной сумки электропечать. «Смотри», - сказала она. «Это ключ к твоему ошейнику. Если я передам активирующий сигнал, ты будешь свободен». Она показала кредитную пластинку. «А здесь билет, открытый в любой пангалактический мир. Лишь ждёт моего подтверждения».
Она поближе наклонилась к Октоффу, и он уловил запах её тела, запах сексуального жара.
«Не уверен, что я понял», - сказал он. «Почему тебе что-то нужно от меня? Как ты можешь ожидать, что я смогу выяснить что-то, чего ты не смогла?»
«Ты - сильный, красивый и яростный, от тебя несёт самцом. Ты - самая красивая плоть, которую я смогла купить. Вавилония никогда не сможет устоять перед тобой». Она засмеялась, слегка сбившись с дыхания, и Октофф вдруг понял, что она с радостной страстностью лжёт. «Рано или поздно эта штуковина расскажет тебе свои секреты. Ты - медовая ловушка, Октофф. Биомантика запрограммирована отдавать всю свою преданность мужчине, который является её Мужем, понимаешь, это своего рода гарантия того, чтобы эта штуковина не стала слишком умной. Вскоре она будет полностью доверять тебе. Дай мне что-нибудь, что я смогу использовать против неё, и станешь свободным».
Она затемнила иллюминаторы землехода так, что их окутал искусственный полумрак, скрывший их от пристальных глаз уборочных агентов. «А теперь пойдём-ка, будь полезным для меня другим способом». Она провела руками по его телу, пальцы её подрагивали.
Она забыла применить наркотик, поэтому его ответ был менее, чем восторженным, но она не заметила. Её глаза потеряли свой обычный ровный блеск, её рот смягчился, она задыхалась и стонала, прижимаясь к нему. Несколько минут она казалась почти человеком.
Этой ночью, один в своей комнате, Октофф, задумавшись, сидел рядом с пузырьковой женщиной.
Он вздохнул. Раньше у него была только решимость, сейчас у него была надежда, опасное чувство. Конечно, Лэнилла вероломна, но он будет на чеку. Ему лишь осталось найти способ предать Красотку.
Эта мысль приводила его в уныние. Но, говорил он себе, неважно, насколько она древняя, или красивая, или невинная, она - ферма, только биокомпьютеры, сенсоры и дистанционно-управляемые агенты. Чего стоит её существование по сравнению с его собственной драгоценной жизнью? Она была добра, или так ему казалось, но он не должен ей ничего, что было бы важнее его свободы.
Он тложил свои мысли, когда у его плеча появилась Говорящая. «Ты пойдёшь с Говорящей?» - спросила она, помахивая хвостом.
«Куда?»
«У меня есть, что тебе показать. Пожалуйста, иди за Говорящей».
Возможно, подумал он, это мой шанс.
Говорящая повела его вниз дома, по тёмным коридорам и широким лестницам. Их окружала живая субстанция дома, и каждая поверхность, до которой дотрагивался Октофф, подрагивала от внутренней жизни.
Вскоре они добрались до нижнего уровня дома. Октофф ожидал, что стены будут сотрясаться от стука огромных сердец. Вместо этого господствовала зловещая тишина. Говорящая объяснила: дом был сделан из тысяч специализированных существ, каждое со своими собственными сердцем, легкими и пищеварительной системой. Стены дома пронизывали бесчисленные проходы, и перевозчики работали непрерывно, принося еду к компонентам и вынося отходы, следя за болезнями и повреждениями. Октофф остановился и приложил ухо к стене. Он ели-ели смог расслышать какое-то снование внутри.