Страница 4 из 4
Поэтому сейчас я должен придумать новую пытку для Демимин Анны Гоэре. Это трудно, потому что она, я думаю, самая слабая из заключённых. Её разум — не эластичен; я боюсь, что если надавлю на неё слишком жёстко, она сломается и тем самым избежит наказания. На самом деле, я не могу уловить, как это может быть возможно, разве что я неправильно понимаю механизм, с помощью которого корабль поддерживает заключённых, но, боюсь, он, всё-таки, один и тот же. Корабль заставил бы меня страдать вместо неё.
Так как она устала от жизни, я сконцентрировал свои усилия на том, чтобы заставить её бояться смерти и унижений смерти. До сих пор я преуспел лишь частично. Я зарыл её в тропическую землю, позволив ей почувствовать каждый нюанс того, как её тело погружается в гниение. Ранние стадии были должным образом болезненными. Бактерий было в изобилии. Её тело распухло и, в конце концов, разорвалось, кишащее личинками. Растворяющаяся плоть стекла с её костей, и она всё чувствовала. Но когда её кости стали оседать в почву, я увидел, что она приняла целостность этого цикла, смогла даже почувствовать определённую символическую красоту в возвращении её элементов в почву, которая дала ей жизнь.
Корабль наказал меня.
Сейчас я буду пытаться снова. Я планирую гротескное мучение; надеюсь, это сработает. Я отдам Демимин Анну Гоэре таксидермисту. Она будет у него для всех тех неприятных вещей, которые он должен сделать для того, чтобы подготовить её труп для показа; она почувствует обдирный нож, крюк, которым он вытащит её мозги, жгучие химикаты, которые он будет использовать для подготовки её шкуры. Он вымочит её кости в бочке с кислотой, чтобы счистить мёртвое мясо; и он просверлить крохотные отверстия в её костях, чтобы специальные муравьи, которых он держит для этой цели, смогли вычистить её костный мозг. И всё это будет делаться для приготовления к тому момену, когда она будет выставлена на показ, стальные гвозди пронзят её туловище, чтобы держать её в положении как живая. Она будет стоять в музее, посвящённом показу чудовищ, и она будет терпеть комментарии посетителей музея. Она будет исследовать неведомые территории страданий.
Я не могу сказать, что горжусь своей работой, но, по крайней мере, корабль освободил меня от боли.
Прежде чем пойти отдыхать, я чувствую принуждение снова посетить центральное хранилище. Я сжимаю информационное табло в своих металлических руках и наполняю свои глаза розовым светом огонька, который отмечает моё имя. Я говорю себе снова и снова, что это — реально, что я — надзиратель, что я — не заключённый, что меня не принуждают совершать все эти безжалостные действия как наказание за моё давнишнее глупое милосердие.
Я смотрю на часы. Они говорят мне, что 1 343 года должно пройти, прежде чем мы сможем вернуться. Думаю, что я помню, когда эта цифра была больше.
Я почти уверен, что помню это.