Страница 6 из 65
— такие строки посвятил Гораций в «Эподах» одной из своих продажных муз.
Глава 2
Вакханалии Субуры
«Марциал всегда был готов за небольшую мзду написать что угодно и кому угодно», — сказал один известный литератор. Подобное мнение представляется абсолютно несправедливым. Можно только догадываться, какой блестящей репликой парировал бы Марк Валерий подобное заявление. Примерно такой: «Стряпчий какой-то стихи, говорят, мои щиплет. Не знаю. Но коль узнаю, кто ты, стряпчий, то горе тебе!»
Тема «Двенадцати книг эпиграмм» — жизнь во всевозможных ее проявлениях, будь то мастерство — литераторов и парикмахеров, виноделов и чеканщиков — змеи и рыбы на кубках и чашах работы Ментора и Фидия кажутся живыми, а изображенная современником Венера, напротив, оскорбляет его вкус… Марциал всецело живет настоящим и наслаждается им как истинный художник. Все он подмечает и сейчас же зарисовывает смелыми и яркими чертами. Эти краски не меркнут вот уже больше девятнадцати столетий.
Проведите небольшой эксперимент, читатель: сравните-ка «Книги эпиграмм» и писания современных сатириков. Уверяю вас, у поэта вряд ли найдутся достойные соперники. Помните, у Эльдара Рязанова в фильме «Гараж» есть великолепная реплика:
— Я занимаюсь современной сатирой…
— Да? Тогда у Вас потрясающая профессия: Вы изучаете то, чего нет!..
«Он все видел и все описал: блюда и обстановку богатого пира и убогого угощения, наряд щеголя и убранство гетеры, тайны римских терм и спален, все прельщения и разврат театров и цирка, вакханалии Субуры и ужасы Колизея…» — заметил А. Олсуфьев.
Марк Валерий прекрасно знал себе цену, и говорил о других авторах, переработавших мифологические сюжеты в безжизненные творения: «Хвалят их, я признаю, ну а читают меня!»
Что ж, отправимся вместе с жизнелюбом и острословом Марком Валерием Марциалом в кварталы римской бедноты, где как раз и находилась улочка Субура — обитель продажных женщин.
(Опять-таки, по созвучию обращает на себя внимание символическое совпадение названий «улицы увеселения» с именем некой легендарной травы сабура. Из нее, как уверяют, изготавливали десятки лекарств, причем некогда широко распространенных и хорошо известных. Впрочем, в лекарствах тогда, кажется, было куда меньше нужды, чем теперь, на исходе XX века.)
Далеко не все «девушки» этого небольшого древнеримского квартала были красивы:
В таких случаях призывали на помощь испытанные средства, известные в народной медицине. Стоили травы недешево:
Судьбы женщин, попавших сюда, складывались очень по-разному. Главным для них было выманить у клиентов побольше денег. Этим искусством они владели довольно неплохо:
Иметь любовную связь одновременно не только с продажными женщинами, но и красивыми мальчиками и подростками (в первую очередь атлетами и гимнастами, борцами) не считалось чем-то зазорным. В греческом и римском обществе спортсмены занимали место нынешних кинозвезд. Читаем у Марциала о размолвке с возлюбленным:
Марциал разъясняет, что влечет его к этому красивому юноше:
Среди достоинств молодого борца — бархатная, нежная кожа, прекрасно сложенное тело:
Немаловажно было и то, что ночь любви стоила в данном случае, скорее всего, дешевле, чем услуги известной куртизанки:
Удовлетворение от прелестей Субуры — у Марциала естественная, здоровая радость «природного» человека:
Он гораздо раньше Золя, Куприна, Флобера, Горького и многих, многих других авторов задумывался над тем, возможна ли семейная жизнь для проститутки, и приходил к неутешительному выводу, что вряд ли брак «женщины с прошлым» окажется прочным и счастливым:
Свои свидетельства о времяпрепровождении куртизанок оставил нам и Ювенал:
«…В течение ночи одетая в плащ с капюшоном, имперская шлюха выскальзывает из Палатина в сопровождении одной служанки. Пряча свои черные волосы под светлым париком, она входит в прохладу притона…
Там для нее держат комнату, а на табличке написан ее псевдоним — Литиция. Там она продает себя, покрыв грудь золотой сеткой…»
…Это что касается Рима. Но ведь был еще Карфаген. Были Вавилон, Александрия, Ниневия и другие города-государства.
«Я прибыл в Карфаген; кругом меня кипела позорная любовь. Я еще не любил, и жаждал любить, и в тайной нужде своей ненавидел себя за то, что еще не так нуждаюсь. Я искал, чтобы мне полюбить, любя любовь! …я ненавидел спокойствие и дорогу без ловушек», — вспоминает Аврелий Августин в своей «Исповеди».
Еще более интригующей и опасной, чем эти просто продажные женщины, была прекрасная Саломея. Среди великих проституток эта вдвойне фатальная женщина занимала особое место. Даже первое место.