Страница 20 из 94
— Бери свой котелок, из окопа воду черпай. У тебя ведь после дождя болото под ногами появилось. Сапоги промочишь…
— Ты винтовку-то не бросай в окоп, а держи подле себя. А то кровью от австрийца умоешься…
— Кричать о царских генералах брось. Наш ротный первым в атаку ходит, сколько мы его знаем..
— А я, товарищ…
— Что ты? Стань окопником, тогда будешь нам товарищем. Да вшей покорми, как мы кормим..
На фронте, как известно, действительно надо было воевать, а не митинговать. Когда не было боев — нести службу, выполнять различные работы, а не заниматься чтением газет неправительственного толка и обсуждением прочитанного. Иначе говоря, война для людей оставалась прежде всего тяжелой повседневной работой. Один из свидетелей таких событий вспоминал: «В полках с большевиками не церемонились. Находили какое-нибудь обвинение „уголовного характера“ и изымали из обращения…»
Из этого можно судить, что оснований для инкриминирования не относящихся к «политике» правонарушений имелось предостаточно. И потому в начале и середине лета 1917 года командование Румынского фронта достаточно успешно боролось с разложением воинских частей на передовой. Дела же во фронтовом тылу обстояли намного хуже.
Летом здесь еще не было отказов идти в атаку, наступать. Подобные сообщения, которые приходили с «северных» фронтов, оценивались как удручающие. Дроздовский понимал, что волна разложения рано или поздно докатится до Румынского фронта и захлестнет его дивизию и Замостский полк.
Однако «сдавать агитаторам» свой полк без боя Михаил Гордеевич не собирался. С другой стороны, его душу терзали сомнения и не самые радужные мысли. В одном из июньских писем, отправленных им родным, есть такие строки: «…Мне предстоит сомнительная честь вести в атаку наших „свободных граждан“, свободных от чувства долга и доблести…»
Летом на Румынском фронте прошли тяжелые бои. В первых числах июля командир VIII армейского корпуса генерал-лейтенант Петр Николаевич Ломновский прибыл в штаб 15-й пехотной дивизии, приказав собрать на военный совет командиров полков и начальников их штабов:
— Причина, побудившая меня прибыть к вам в дивизию, состоит в том, что 11 июня нашему корпусу назначено наступать под Марештами. На этом настаивают союзники-румыны, особенно генералы Авереску и Кристеско. Ваше мнение, Готтард Готтардович?
Генерал-майор фон Тимрот встал, поправил очки и приглушенно, чтобы слышно было только в кабинете, сказал:
— Дивизия может перейти в наступление. Однако человеческий материал, полученный нами с последними маршевыми ротами, оставляет желать много лучшего.
— Ситуация мне известна. Но генерал Щербачев приказал наступать вместе с румынами. За это высказалась и миссия Антанты при короле Румынии. Игнорировать ее мнение мы не можем.
— Если так, Петр Николаевич, то офицерам дивизии будет приказано настроить людей на бой.
— Упрашивать ваших солдат наступать придется?
— Придется. Но в полках офицер еще остается командиром для нижних чинов. Они поднимут людей в атаку.
— Прекрасно. Это уже деловой подход. Какой полк будет наносить удар на прорыв?
— 60-й пехотный Замостский полковника Дроздовского.
— Одобряю. В дивизионном штабе есть данные о том, кто будет вам противостоять?
— Разведка последних дней уточнила: это 218-я немецкая дивизия из восемнадцатого резервного корпуса генерала Веннингера.
— Сложно будет прорываться через немецкие позиции. Соседям-румынам будет легче, против них стоят австрийцы. Но задача на прорыв у Марештами должна быть выполнена. Это поднимет дух бойцов, покажет их прежнюю силу.
— Позвольте спросить, Петр Николаевич, вы будете командовать корпусом в наступлении?
— Затрудняюсь сказать. Мне предписано принять десятую армию, а корпус передать генералу Елчанинову. Получена телеграмма, что к началу наступления он прибыть не успевает…
…Немецкое и австрийское командование не ожидало наступления противника в карпатских предгорьях и попытки армий короля Фердинанда осуществить прорыв в Валахию. До этого румыны терпели с начала вступления в Великую войну почти одни поражения. Русским войскам приходилось подкреплять и усиливать союзников, и только благодаря их помощи Румынский фронт устоял.
На этот раз король Фердинанд I (полное имя — Фердинанд-Виктор-Альберт-Мейнард-Гогенцоллерн-Зигмаринген), родившийся в Пруссии, женатый на герцогине Марии Кобург-Готской, внучке российского императора Александра II и английской королевы Виктории, верил в успех. Он так и заявил своему помощнику и фактическому главнокомандующему армиями фронта генералу Щербачеву:
— Мы прорвем, генерал, линию обороны Берлина и Вены в моем королевстве. Расчеты моих французских инструкторов верны. К тому же они привели мои армии в должный порядок.
— Ваше величество, на чем строят французы свои расчеты на серьезный успех?
— Прежде всего на том, что моя пехота восстановила свою организованность и силу, а русская артиллерия продолжает оставаться в войне непревзойденной.
— Но этого мало, ваше величество.
— Почему мало, генерал?
— Мне сложно будет подкрепить вашу пехоту своей. Вы же знаете ситуацию в русской армии с революционным духом, который ее обуял.
— Надо объяснить солдатам их долг перед Антантой.
— Это сложно. Солдатские комитеты не хотят больше кровь проливать. Премьер Керенский до сих пор не дал согласия на начало совместного с вами наступления.
— Тогда я телеграфирую моему послу в Петрограде, чтобы он подключил к этому делу послов Франции и Англии. Не будет же ваш премьер им отказывать?
— Кто знает, ваше величество?
— Тогда я подпишу приказ о наступлении сам. Как главнокомандующий армиями фронта. Тогда выполните вы, генерал, мой приказ? Или будете продолжать советоваться с солдатскими комитетами?
— В таком случае выполню, ваше величество.
— А как же тогда Петроград и Керенский?
— Я поставлю адвоката Керенского Александра Федоровича в известность о наступлении в день его начала. То есть перед фактом…
— Прекрасно! Надо нам учесть, что ваш премьер-социалист метит в Наполеоны. Чего только одна его поза на фотографиях стоит…
День 11 июля начался с яростных атак русской и румынской пехоты. Румынам при поддержке шквального огня русских батарей удалось прорвать позиции противостоявших им австрийцев, которые начали отступать, подавленные неожиданностью атакующего удара.
Успех сопутствовал и русским войскам. 15-я пехотная дивизия генерал-майора фон Тимрота буквально растерзала 218-ю германскую дивизию, которая была опрокинута. Ее линии окопов тоже оказались прорванными атакующими.
Наибольший успех в тот славный для русского оружия день 11 июля 1917 года выпал на долю 60-го пехотного Замостского полка Шутка ли, из одиннадцати взятых в тот день под Марештами вражеских орудий десять оказалось трофеями подчиненных Дроздовского.
Когда об этом успехе было доложено генералу от инфантерии Щербачеву, он приказал генерал-квартирмейстеру штаба генерал-майору Черемисинову:
— Владимир Михайлович, готовьте наградное представление на полковника Дроздовского. Сегодня мне его на подпись.
— На Георгия четвертой степени или на Владимира третьей?
— Разумеется, на Георгия Победоносца Сегодня Замоете кий полк прославил весь наш фронт…
Германцы и австрийцы от удара оправились быстро. XVIII германский резервный корпус генерал-лейтенанта Карла фон Веннигера начал ответное наступление на Аджуд. Берлин и Вена оказались в замешательстве: Румынский фронт пошел в тот день на запад крупными силами.
Вряд ли там могли предположить, что на следующий день после наступления противника они получат решающую помощь из… Петрограда Премьер Керенский предписал Щербачеву прекратить всякие наступательные действия на фронте. Тому пришлось подчиниться указанию из столицы, хотя оно давалось через голову Могилевской Ставки Верховного главнокомандующего.
Однако от этого бои на линии внезапно прекратившегося наступления не прекращались. Германский корпус продолжал контратаки, стремясь взять хотя бы моральный реванш за понесенное поражение под Марештами. Русские полки 27 июля сильной атакой смяли корпус Веннигера и отбросили его на исходные позиции.