Третья стихия

Михаил свернул на эту золотую тропинку, и нажим чужой воли исчез. Когда тропинка разветвилась надвое. Странник вновь дал о себе знать, направляя вправо. Дальше тропка петляла, расходилась, пересекалась с другими, и каждый раз Странник помогал Проводнику выбирать направление. Если Михаил хотел остановиться, незримый попутчик не позволял, мягко толкая между лопаток — рано, мол, пока иди дальше. Странник словно подгонял, поторапливал, заставляя идти быстрее. Михаил подчинялся, как вдруг тропинка, выбегающая из тумана прямо ему под ноги, свернула влево и внезапно оборвалась вниз, как ручеек, срывающийся в пропасть с отвесной скалы.

Михаил не успел вовремя остановиться и шагнул в пустоту. Лететь пришлось не так уж и долго — секунды три-четыре, но весь букет ощущений, связанных с падением в пропасть немереной глубины, он за это время пережить успел.

Потом он грянулся спиной на что-то относительно мягкое — по сравнению с дном пропасти, — от удара глаза его сами собой распахнулись. Первое, что они увидели, было серое небо, и на его фоне — голые ветви дерева.

«Свалился с дуба…» — поставил он сам себе мысленный диагноз с апломбом бывалого санитара. Сел и огляделся, затем медленно встал, не в силах осознать увиденное и привести его в соответствие со стандартами своих представлений о пространстве, времени, а также об их гибриде, так называемом пространстве-времени.

На небольшом участке земли рос редкий лиственный лесок (без признаков листьев), между деревьями были раскиданы его попутчики: большинство из них сидели или все еще лежали, но кое-кто уже начал подниматься на ноги.

За пределами лесного «пятачка» со всех сторон плавало в беспорядке нечто, напоминающее неровные вырезки из цветных открыток, перемешанные безо всякой системы и смысла. Каждая «картинка» была живой и объемной: небольшой треугольничек напротив Михаила был полон трепещущей зеленой листвой и захлебывался игрой светотени; справа в неровном квадрате плескались переливчатые морские волны, отбрасывая солнечные блики сюда, в костлявый осенний лесок. Рядом находилась картинка с фасадом полуразрушенного здания, и ветер гнал пыль по растрескавшейся мостовой. Большинство фрагментов казались непонятными, как кусочки полотен, вырванные из плоти больших картин змеились только загадочные линии и играли живые краски. В одном месте царил непроглядный мрак, бездонный и словно бы полный содержания и этот отрезок походил больше всего на большую раскоряченную кляксу.

Михаил Летин, законченный виртуалыцик и сюрреалист, ко всему прочему еще и Проводник, сделал предположение, что вокруг приютившего их лесного островка плавают большие и маленькие обрывки самых разных реальностей. Да и сам островок пасмурной осени, куда они только что свалились, походил на точно такой же самостоятельный фрагмент, «вырезанный» сверхъестественными ножницами из какого-то неведомого мира.

— Эй, Проводники, куда это вы нас закинули? — подал голос Петр Летин, удивленно обозревая дрейфующий со всех сторон пространственный коктейль.

— Это Окраинное Месиво, — откликнулся сидящий на земле под деревом Заноза. — На всем перекрестке не найти лучшего места, чтобы спрятаться. Хотя здесь и небезопасно. — Он вскочил и сделал широкий жест рукой.

— Ну, выбирайте.

— Что мы должны выбирать? — тупо спросил к Петр. Ему ответил Карриган, успевший только что помочь встать на ноги обеим дамам. «Эх, мне бы первому догадаться подать ей руку…» — подосадовал к мысленно Михаил на свою несообразительность. — Если я не ошибаюсь, мы можем выбрать любую картину из этой галереи. И шагнуть в нее, как в и детской сказке. Не желаете, например, искупаться?

Осклабившись, Карриган кивнул в сторону морского пейзажа, способного заставить любого мариниста (вплоть до великого Бодо Паркокри, про которого говорили, что волны на его картинах так и плещутся) застрелиться от сознания собственной профнепригодности.

— Боже мой, где я… Помогите… Полное нарушение всех физических законов… — раздалось откуда-то сверху сбивчивое бормотание. Подняв головы, они обнаружили барахтающуюся фигуру, распятую в кроне одного из окружающих деревьев.

— И этот здесь, — недовольно буркнул Петр.

— Ишь куда запрыгнул, Попрыгунчик. — Рик оценивающе смерил взглядом высоту дерева и заявил: — Как хотите, а я за ним не полезу. Хватит одного Аткина.

Героический бежевый господин, за которым начало уже закрепляться отнюдь не героическое прозвище Попрыгунчик, трепыхался в ветвях, словно муха в паутине, и физические законы были для него нарушены куда изрядней, чем для остальных. Даже тучный Фредди Бельмонд сидел неподалеку целый и невредимый, ошарашенно держась одной рукой за голову, а другой за челюсть, утопшую от удивления в шейных жировых складках.

— Сейчас я его выручу, — улыбнулся Странник и направился к дереву, содрогающемуся от трепыханий свалившегося на него с неба неуемного злосчастья. Заноза положил ладонь на ствол, закрыл глаза, и ветки наверху под неудачником стали гнуться, как резиновые. Господин начал довольно быстро падать из, наподобие перезрелого фрукта, хотя очертаниями напоминал скорее несъедобный корнеплод.

Петр сплюнул и вновь обернулся на море, на лицо его отразилось короткое раздумье.

— Купаться нам сейчас некогда, — заявил наконец он. — А вот как в этой галерее насчет пожрать? — Вся его бригада при этом замечании заметно навострила уши.

— Думаю, что и за этим дело не станет, — обнадежил их Карриган.

Попрыгунчик к этому времени уже достиг твердой почвы и с помощью Занозы делал попытки утвердиться на ногах. Лицо его приобрело несколько царапин в дополнение к коронному синяку.

— Оставить бы эту заразу на дереве висеть вместо пугала, — высказался Рик, плотоядно щурясь на невезучего героя. — Одни неприятности от него.

— Здесь имеются неприятности и посерьезней, — тихо произнес Карриган, глядя нахмурившись на черное пятно, медленно пульсирующее среди прочих «картин».

— Что это еще за дыра с неприятностями, как будто нам своих мало? — спросил Петр, но подошедший в этот момент Заноза переключил общее внимание на более актуальную для всех тему:

— Как вы насчет того, чтобы подкрепиться? Ь спросил он. — У меня так с утра крошки во рту не было.

— Мы бы не прочь, только что-то среди этих картин не видно натюрморта, — подала голос девушка-каторжница, кажется, в первый раз с тех пор, как Михаил ее увидел. Голос у нее был высокий и мелодичный. — Может быть, ты покажешь?

И она долго поглядела на Занозу своими бархатными глазами. Заноза улыбнулся:

— Пошли, сейчас организуем!

Михаил невольно покосился на Илли: хоть она держалась возле Карригана, но была по отношению к нему подчеркнуто холодна, так что Михаил мог покойно продолжать тешить себя совершенно безосновательными надеждами. К компании примкнул постанывающий Бельмонд, кое-как приладивший «же на место свою челюсть.

Только они тронулись за Странником, как своеобразная местная «черная дыра», временно позабытая всеми, дала о себе знать: с ее стороны донесся громкий неаппетитный звук, смахивающий на утробную отрыжку обожравшегося людоеда.

Все обернулись, Михаил при этом задел Рика, инстинктивно уже вскинувшего ствол. Стоило Рику в этот момент нажать на гашетку — и только что начавшейся карьере Проводника был бы обеспечен бесславный конец. Но Рик оказался бойцом с крепкими нервами запредельного разведчика: легким движением локтя он отпихнул Михаила, и тот улетел в сторону, сбив по пути с ног Попрыгунчика, свою прекрасную незнакомку и здорово ушибив себе плечо о Карригана. Потом он грянулся спиной о древесный ствол и только тут увидел причину безобразного звука — также в достаточной мере безобразную, но все же гораздо симпатичнее того, что успело нарисовать его богатое воображение пару мгновений назад при звуке чудовищной отрыжки.

От «кляксы» по направлению к ним катился большой ком грязного тряпья. Плотный такой комок, Увязанный обитателями «кляксы» не иначе как для сдачи в утильсырье. Тряпичный колобок быстро приближался, ловко огибая пеньки и деревья, — его Целью явно была их небольшая компания. Выглядел он безопасным, но даже Заноза положил руку на карабин, бормоча под нос: