Страница 306 из 317
Наиболее ярко изменения эпохи представлены в искусстве: импрессионизм, кубизм, атональная музыка сменили академизм в живописи и доминирование гармонии в музыке. Творчество Поля Гогена, Густава Климта и Пабло Пикассо стало успешно конкурировать с наследием классического искусства.
«Долгий XIX век» возвестил приход нового времени для судеб мира и человека. Он стал временем невиданных ранее в истории перемен; временем утверждения ценностей, без которых немыслим современный мир — свобода и демократия, рыночная экономика и капитализм.
Историческая материя XIX в. многослойна. Один из таких слоев — глобальная история народонаселения, или демографическая история. С этой точки зрения мир XIX в. предстает миром новых популяционных реалий. Человеческий вид в масштабах целой планеты впервые вышел за пределы биологических границ, в которых он пребывал на протяжении многих веков. Рост численности людей начался уже во второй половине XVIII в., а к 1800 г. совокупное количество обитателей мира достигло 1 млрд человек. Произошел грандиозный рывок к новому демографическому порядку. При этом распределение людей на планете Земля продолжало оставаться неравномерным. Как две тысячи лет назад, основная их масса жила в Азии. К 1800 г. совокупное число китайцев, японцев, индусов и других азиатских народов составляло немногим более 650 млн человек. Второе место по численности занимала Европа — чуть более 200 млн человек. В Африке, обескровленной тремя веками работорговли, проживали немногим более 100 млн. На этом фоне Австралия с Океанией были почти пустынными — всего 2 млн человек. Население Америки, чей этнический состав после проникновения туда европейцев качественно изменился, было распределено неравномерно: если в северной ее части проживали 7 млн человек, то в центральной и южной — 24 млн.
Демографическое преимущество Азии над всем остальным миром было обусловлено наличием большого числа многотысячных городов, а также огромного количества сельских поселений, обитатели которых были способны прокормить и самих себя, и всех горожан. Более или менее благоприятный климат в сочетании с продовольственными возможностями были важными факторами, позволяющими обеспечивать поддержание высокой плотности населения в таких странах, как Китай, Индия, Япония и Таиланд. На азиатском фоне демографические характеристики Европы выглядели достаточно хорошо, поскольку, уступая ей по площади более чем в четыре раза, население Европы было меньше азиатского всего лишь в три раза. Последнее обстоятельство в исторической перспективе стало одной из причин перенаселенности европейского континента и все возрастающей миграции европейцев за его пределы.
Весь XIX век европейская перенаселенность (к 1850 г. численность европейцев превысила 275 млн человек) подпитывала исход огромной массы «лишних людей» в Новый Свет. Особенно интенсивно заселялась Америка, ставшая для миллионов выходцев из Европы настоящей «землей обетованной». После того как в результате первых контактов европейцев с индейцами подавляющее большинство коренных американских народов либо было истреблено, либо вымерло от незнакомых для них болезней, американский суперконтинент почти опустел, и для огромных масс переселенцев открылся путь на запад. Темпы заселения обеих Америк были различными. Если в XVI, XVII и XVIII столетиях основной поток европейских мигрантов направлялся в страны Центральной и Южной Америки, то приблизительно с 1840 г. переселенцы стали активно заселять североамериканский континент, в том числе к западу от Аппалачских гор. Всего за одно-два десятилетия численность североамериканцев увеличилась почти в 4 раза, достигнув к 1850 г. около 26 млн человек. Темпы роста населения Центральной и Южной Америки тоже были высокими, но уже отставали от севера. К 1850 г. общее количество латиноамериканских народов составило 38 млн человек.
По сравнению с Азией (к 1850 г. — более 800 млн человек), Европой и обеими Америками демографическая ситуация в остальных частях мира почти не изменилась. В Африке к 1850 г. численность населения едва перевалила за 110 млн, а в Австралии и Океании она и вовсе осталась на уровне начала века. Африканский застой был обусловлен многовековой политической нестабильностью, которая и в XIX в. продолжала оставаться основным фактором, подрывающим возможность демографического роста. Свою роль играл и тяжелый тропический климат, который на большинстве территорий не располагал к развитию продуктивного сельского хозяйства. Что касается Австралии и островов Тихого океана, то там вплоть до середины столетия все еще сохранялись первобытные условия существования, и лишь прибытие европейцев было способно заложить новые основы хозяйственной жизни, а следовательно, и обеспечить последующий демографический рост.
К 1900 г. тенденции, наметившиеся к середине столетия, проявили себя еще в большей мере. Особенно это касалось Северной Америки, которая по демографическим характеристикам обогнала центральную и южноамериканскую часть суперконтинента. Теперь там проживали 82 млн человек, тогда как к югу от границы США и Мексики — 74 млн. Население Азии к этому моменту уже приблизилось к 950 млн, а в Европе перевалило за 400 млн. Тем самым только за одно столетие численность населения в Старом Свете удвоилась, в Южной Америке — утроилась, а в Северной Америке она выросла более чем в 10 раз. Поистине XIX век стал веком Европы и ее миграционных проектов по другую сторону Атлантического океана. Лидерство Азии по демографическим показателям все еще продолжало оставаться бесспорным, но почти непрекращающийся приток выходцев из Европы во все части света превратился в проблему и для азиатских стран. Тот незначительный демографический сдвиг, который к 1900 г. был отмечен в Австралии и Океании (6 млн человек), также следует приписать европейской экспансии. В свою очередь, сравнительно небольшой прирост населения в Африке (немногим более 130 млн человек к концу столетия) свидетельствовал о том, что Африка продолжала оставаться негостеприимной к выходцам из Европы, и в западной прессе ее с отчаянием называли «могилой для белого человека». Тем не менее быстрое развитие тропической медицины к концу столетия и особенно появление все более надежных средств против малярии впервые открывали шанс для расширяющегося европейского присутствия и в этой части света.
В целом XIX век стал первым столетием устойчивого демографического роста. Всего за 100–150 лет численность людей на Земле удвоилась, достигнув к 1900 г. 1,6 млрд (в 1750 г. она едва составляла 790 млн человек). Это открывало новые перспективы социального, экономического и культурного развития для всего человечества, но при этом ставило перед ним и новые проблемы глобального плана. Значимость этих проблем в полной мере была осмыслена лишь во второй половине XX в., но и в XIX в. такие умы, как Томас Мальтус, уже задавались вопросом о том, к чему приведет эта новая и устойчивая демографическая тенденция. В определенном смысле человечество вновь сталкивалось с тем, что было около 5000 лет назад, когда рост народонаселения вошел в противоречие с недостаточностью ресурсов. Тогда выход из этого противоречия был найден в развитии новых форм хозяйственной жизни. В XIX в. также был сделан шаг к построению совершенно новой экономической реальности.
В XIX в. человечество впервые перестало жить в условиях господства ручного труда, а экономическое развитие определялось не только потенциалом земледельческого хозяйства. В этом столетии произошли одна за другой несколько технологических революций, следствием которых стало появление новых видов промышленности, транспорта, энергетики, военного дела и даже искусства, а также высвобождение большого количества свободного времени и социальной энергии.
По сравнению с финальной частью столетия его начало выглядит почти неподвижным. Повсеместно основным источником энергии выступает мускульная сила человека и домашних животных — там, где они существуют. В Европе и Азии, кроме того, привычно пользуются силой ветра (парус, ветряная мельница) и проточной воды (водяная мельница). Подавляющее большинство применяемых технологий появилось много веков назад и почти не претерпело изменений. Однако инновации уже налицо. Изобретенная Джеймсом Уаттом паровая машина быстро находит себе применение в Англии и уже в первые десятилетия календарного XIX в. стимулировала развитие целого ряда отраслей экономики. Еще при жизни своего создателя сила пара начинает использоваться в работе мощных насосов, откачивающих воду из угольных шахт, что, в свою очередь, дает новый толчок росту каменноугольного производства и всей энергетики, как бытовой, так и промышленной. Почти тогда же сила пара начинает приводить в движение механизмы на фабриках (первоначально текстильных, но не только), и это высвобождает массу свободных рук для других полезных занятий. К 1820 г. британские инженеры придумывают способ использования парового котла в транспортной отрасли. Появляются пароход и паровоз, движущийся по железнодорожным рельсам. Начинается эра скоростного сообщения. Еще почти целых двадцать лет эта технологическая инновация остается монопольной собственностью Британской короны, но в 1840-е годы ей находится применение в Северной Америке, а затем и в других частях света. Вся вторая половина столетия становится временем бурного железнодорожного строительства и развития пароходства. В результате человечество достигает новых пределов скорости, расстояния между удаленными частями света неожиданно сокращаются, а мир по-настоящему становится глобальным.