Страница 229 из 317
В центре дискуссии оказался вопрос, что в принципе следует считать основой для будущего единого государства — Германский союз или область распространения немецкого языка? Главным камнем преткновения стали негерманские земли Австрии и Пруссии. В конце концов собрание пришло к единому мнению, что идти на раздел империи Габсбургов и перекраивать карту Центральной Европы никто не готов. Проблема объявившего о своей независимости от Дании Шлезвиг-Гольштейна и попытки ее решения показали, что изменений в Центральной Европе и германского единства нельзя было достичь вопреки существовавшей тогда системе европейских держав.
Ратификация Национальным собранием перемирия с Данией в Мальмё от 26 августа 1848 г. вновь вывела людей на улицы с требованиями роспуска парламента. В этой ситуации депутаты пошли против «породившего» их народа. Правительство для защиты парламента вызвало прусские, гессенские и австрийские войска, которые и подавили восстание. После этого инициатива полностью перешла к королю и имперским князьям. В ноябре 1848 г. король добился самороспуска прусского Национального собрания, а 5 декабря Пруссии была дарована конституция, что нанесло сильнейший удар по по прежнему дебатирующему Франкфуртскому национальному собранию, которое, впрочем, еще несколько месяцев обсуждало проекты имперской конституции. Либералы, боровшиеся за единое конституционное государство, были удовлетворены прусской конституцией и боялись того, что политический процесс выйдет из-под их контроля. Запоздалая попытка собрания отказаться от активно обсуждаемого и желательного для большинства депутатов великогерманского решения и предложить германскую корону Гогенцоллернам не удалась. 27 марта 1849 г. парламент принял имперскую конституцию и избрал прусского короля императором Германии. Король согласился принять корону, но только легитимным путем, т. е. с согласия всех германских князей и вольных городов. Фридрих Вильгельм не без оснований боялся протеста остальных европейских держав и возможной интервенции Австрии. В апреле имперская конституция была отклонена правительствами Австрии, Баварии, Ганновера и Саксонии. Через несколько дней Австрия и Пруссия, а затем и другие государства отозвали своих представителей из Франкфуртского национального собрания, что фактически означало конец его деятельности. 18 июня 1849 г. вюртембергские войска разогнали собрание, переехавшее в Штутгарт, что не вызвало широких протестов и народного возмущения.
Несмотря на кажущуюся малозначительность результатов революции, она сыграла огромную роль в дальнейшей истории страны. Главными ее результатами было, во-первых, то, что на улице и в стенах Национального собрания были поставлены самые важные вопросы развития будущего государства и намечены основные пути их решения. Во-вторых, повсюду в Германии монархи были теперь связаны существовавшими не на словах, а на деле конституциями и делили законодательную власть с парламентами. В-третьих, именно во Франкфуртском национальном собрании появились зародыши всех основных германских политических партий, а германские массы получили первый реальный опыт общественной жизни, стало зарождаться гражданское общество.
В период реакции, начавшийся в 1849 г., национальное движение испытывало вполне определенные трудности, однако «пришедшее в движение общество» (Вольфрам Зиман) уже не могло вернуться в состояние до 1848 г. Перед ним стояли три основные задачи — политическое объединение (создание национального государства), демократизация и решение социальных проблем (эмансипация рабочих, женщин, евреев и т. д.).
Первоочередной в этом списке проблем, конечно же, была первая: в рамках единого государства должны были решаться в будущем все остальные задачи. В этот период на первый план выходят экономические предпосылки, именно экономика становится тем «паровозом», который тащит за собой другие уровни национального объединения. И в этом процессе инициатива постепенно переходит к Пруссии, перехватившей, несмотря на восстановление в 1850 г. Германского союза, инициативу в объединительном процессе у Австрии и сделавшей ставку на укрепление своих позиций в созданном еще в 1834 г. Германском таможенном союзе. В международных экономических отношениях германские государства все чаще стали выступать как единое образование, что отчетливо проявилось на всемирных выставках 1860-х годов. Продолжают свою деятельность и гражданские общественные всегерманские объединения, самым значительным из которых было Германское национальное общество (1859 г.).
К. фон Сименрод. Император Вильгельм I и канцлер О. фон Бисмарк в комнате дворца Унтер ден Линден. Берлин, 1887 г. Частная коллекция
В этот момент ситуация во властной структуре Пруссии изменилась. В 1858 г. Фридрих Вильгельм IV заболел нервной болезнью и регентом при нем стал его брат Вильгельм. Хотя 61-летний Вильгельм исповедовал консервативно-монархические взгляды, именно при нем в Пруссии началась «новая эра». Постепенно снижалось давление на прессу и общество. Новый импульс получил проект объединения страны по малогерманскому пути после поражения Австрии в войне с Италией в 1859 г. Многие общественные мероприятия, такие, например, как праздник Шиллера в 1859 г. (который проходил при активнейшем участии Германского национального общества) сопровождались призывами к единству, пересмотру Союзной конституции и созыву германского парламента на основе выборов.
В 1861 г., после смерти Фридриха Вильгельма IV, его брат стал королем Пруссии под именем Вильгельма I. Именно с этого времени, с сентября 1862 г., когда Отто фон Бисмарк был назначен на должность прусского министра-президента, начинается эпоха истории Германии, которую по праву можно назвать «бисмарковской». Бисмарк был назначен на эту должность в сложный период нарастания конфликта трона и ландтага, когда в Пруссии возникла угроза новой революции. Он прежде всего усиливает антилиберальную направленность внутренней политики и ограничивает свободы, чтобы стабилизировать ситуацию. Но основной целью своей деятельности он сделал объединение страны под эгидой Пруссии.
Общественное мнение вовсе не было воодушевлено назначением малоизвестного политика на столь высокий пост. Газета «Кёльнише цайтунг» писала в сентябре 1862 г., что Бисмарк является «среди юнкеров наших восточных провинций редкой птицей, образованным и духовным человеком, которому присуща не только личная обходительность, но и красноречие и предприимчивость; его нельзя назвать ни беспомощным, ни тем более безопасным человеком». А известный историк и публицист Г. фон Трейчке, многолетний издатель «Пройссишер ярбюхер» в том же году скептически заметил: «Когда я слышу от такого юнкера, как этот Бисмарк, что он хвастает “железом и кровью”, с помощью которых он собирается покорить Германию, то эта пошлость достойна только смеха». Естественно, особенно критически в этот период отнеслись к новому министру-президенту либералы и социалисты. Они считали Бисмарка не конструктивным политиком, а авантюристом. Фердинанд Лассаль отзывался о нем как о «реакционном юнкере, от которого можно ожидать только реакционных шагов».
После битвы при Кенинггретце (1866 г.) это уничижительное мнение о Бисмарке в корне изменилось, особенно в либеральной и консервативной среде. Тот же Г. фон Трейчке называл теперь его «популярнейшим человеком в Пруссии». В это время бисмарковская политика уже кажется ему не только «понятной, но и нравственной. Он хочет продвинуться вперед ради высокой цели германского единства, и тот, кто является личностью, должен ему в этом помогать». Выразителем национальных интересов к середине 1860-х годов стали его считать и либералы, полностью поддержав войну Пруссии против Австрии и видя в ней следование общегерманским целям против венских интриг.
Столь же восторженно оценивалась деятельность Бисмарка и за границей. В 1866 г. лондонская «Таймс» писала, что Бисмарк является «единственным человеком в Германии, который знает, чего он хочет. Без него стремление немецкого народа к единству не смогло бы осуществиться».