Страница 162 из 317
Таким же мифом является и то, что европейцам удалось покорить Африку, так как они сталкивали между собой африканцев. Африканцы якобы даже поссориться не могли без подстрекательства со стороны белого человека. Однако весь XIX в. в Тропической и Южной Африке — это время войн и конфликтов и в тех районах, куда еще нога белого человека не ступала.
Куда более важно, что этим же приемом — разделяй и властвуй — пытались пользоваться не только европейцы, но и сами африканцы. Так, кабака Буганды Мванга, подписав в 1890 г. с британским представителем Ф. Лугардом договор о протекторате Имперской британской восточноафриканской компании, тут же написал письмо германскому кайзеру Вильгельму, в котором говорилось: «Но, друг мой, я хочу, чтобы в мою страну приходили разные белые люди — немцы, французы, англичане, американцы, приходили и торговали и строили в моей стране. Я очень хочу, чтобы было именно так, я не хочу, чтобы мою страну получил один англичанин».
Еще один миф: африканцы подписывали договоры с европейцами бездумно, за связку бус. В большинстве случаев это далеко не так. Африканские лидеры, вступая в альянсы с европейцами, преследовали свои конкретные цели. К тому же, как правило, африканский правитель имел династического соперника в своей стране или соседа-соперника по гегемонии в регионе. Он не мог победить этого соперника самостоятельно и надеялся сделать это в союзе с европейцами. Осознание того, что ценой такой победы является утрата независимости, приходило позднее. Например, для кабаки Буганды Мванги таким соперником в регионе Великих Африканских озер был омукама (правитель) соседнего государства Буньоро Кабарега. Мванга сознательно натравливал британцев на Кабарегу, и в конце концов Буньоро было подчинено с помощью британцев, но уже не Буганде, а Великобритании.
Наконец, еще один миф: «хорошие» африканские лидеры поднимали народы на сопротивление во имя благородных целей. Надо отдавать себе отчет в том, что первым, кто ощущал на себе бремя иноземного господства, был именно верховный правитель — он терял свою власть. Именно поэтому правители поднимали свои народы на антиколониальные восстания и возглавляли их.
«Первоначальное сопротивление» продолжалось в ряде районов Африки и по окончании колониального раздела. Самыми его яркими проявлениями в начале XX в. были восстания в германских колониях, проходившие практически одновременно — с 1904/1905 по 1907 г. на востоке и юго-западе континента. Это были восстание Маджи-Маджи в Германской Восточной Африке (Танганьике) и Великие восстания гереро и нама в Германской Юго-Западной Африке (Намибии).
Итоги восстаний были неутешительными. Для африканцев это была гибель многих тысяч гереро и нама, пленение оставшихся в живых, смерть около половины пленных, концлагеря, холодный Акулий остров, создание резерваций.
«Раздел Африки» был осуществлен достаточно быстро — всего за последние два десятилетия XIX в.
Завершение промышленной революции и политика протекционизма в ряде стран Европы обострили борьбу за обладание мировыми ресурсами и перспективными колониальными территориями, а быстрое экономическое развитие Европы позволило аккумулировать значительные материальные и финансовые ресурсы, которые можно было бросить на захват и освоение новых земель. Вызванная появлением пароходов «транспортная революция» в океанских перевозках и ввод в эксплуатацию Суэцкого канала «приблизили» Европу к самым удаленным уголкам планеты и сделали выгодными торговые связи с ними, а железные дороги и телеграф решили проблему коммуникации внутри Африки и между Европой и Африкой. Оказал влияние и очередной технологический рывок в Европе и взятие на вооружение заряжающихся с казенной части ружей, магазинных винтовок и пулеметов Максим и Гатлинг, что впервые привело к резкому диспаритету в военной мощи между иноземцами и африканцами и стало главным фактором в обеспечении быстрого колониального захвата Африки. Важны были и успехи тропической медицины, в первую очередь открытие профилактического использования хинина против малярии, заметно снизившее уровень смертности среди европейцев и позволившее им проникать в глубь Африки.
Еще одним важным фактором, предшествовавшим и облегчавшим захват и оккупацию, были наблюдавшиеся в XIX в. в ряде регионов Африки процессы политической дестабилизации. Но военное и технологическое превосходство европейских стран позволяло им оперативно реагировать на возникающие ситуации, быстро перебрасывать войска и снаряжение, обеспечивать скоординированные действия. Гибкий подход к местным правителям, повсеместное применение метода подписания соглашений, активное использование местных конфликтов и противоречий в своих целях («разделяй и властвуй»), наличие в ряде местных государств вестернизированных элит и соперничавших группировок, найм африканцев в колониальные армии помогли европейцам снизить издержки по освоению континента. Если же приходилось сталкиваться с вооруженным сопротивлением, то прекрасно обученные и оснащенные самым современным оружием европейские войска были «обречены» на победу над плохо вооруженными африканскими отрядами.
В результате колониального раздела к началу Первой мировой войны вся Африка, за исключением Либерии и Эфиопии, была поделена между
Великобританией, Францией, Германией, Португалией, Испанией, Бельгией и Италией. По площади колониальные владения держав (Великобритании и Франции) были примерно равными — около 9 млн кв. км, но французские владения были значительно меньше заселены — свыше 40 и свыше 25 млн человек соответственно. Зато французские владения были более компактными и объединены в два генерал-губернаторства — Французскую Западную Африку (ФЗА) и Французскую Экваториальную Африку (ФЭА). Колониальные владения остальных держав были значительно меньше: у Германии 2,7 млн кв. км с населением около 15 млн человек, у Бельгии 2,3 млн кв. км и 20 млн человек, у Португалии 2,4 млн кв. км и свыше 8 млн человек, у Италии 1,5 млн кв. км и около 1,3 млн человек, у Испании 400 тыс. кв. км и до 1 млн человек.
Переходный век монархий Запада и Востока: от старого порядка к модерну
Русский XIX век
К началу XIX в. Российская империя сложилась как одна из крупнейших мировых держав. Ее территория охватывала 17 млн кв. км, раскинувшись от Балтийского моря до Тихого океана и от Северного ледовитого океана до Каспийского моря. Население к началу века составляло 40 млн человек. По своему составу это было многонациональное и поликонфессиональное государство. К концу века территория значительно увеличилась за счет включения в состав империи Финляндии, центральных районов Польши, Бессарабии, Закавказья, Средней Азии и Дальнего Востока. Население возросло более чем в три раза и составило, согласно переписи 1897 г., 129,2 млн человек. В политическом отношении Россия все столетие оставалась абсолютистской державой во главе с императором. Его власть опиралась на дворянское сословие, насчитывавшее меньше одного процента населения. Подавляющее большинство (до 98 %) составляло крестьянство, находившееся до 1861 г. в различных видах зависимости (крепостные, государственные, дворцовые). Средние сословия — духовенство, мещане, купцы, разночинцы были немногочисленны и в начале столетия существенной роли в жизни государства не играли. Однако на протяжении века, особенно в связи с Великими реформами 1860-х годов роль этих сословий постепенно возрастала, роль дворянства снижалась. Изменения в социальной структуре опережали изменения политической системы, практически не менявшейся все это время, что привело к мощным социальным потрясениям начала XX в. и гибели империи в 1917 г.
Начало XIX в. в России ознаменовалось дворцовым переворотом И марта 1801 г., в результате которого к власти пришел Александр I.
Александр I родился 12 декабря 1777 г. Все заботы о его воспитании взяла на себя Екатерина И. Перенеся на внука всю свою нерастраченную материнскую любовь, императрица самым тщательным образом подбирала учителей. Среди воспитателей великого князя особенно выделялся швейцарец Фредерик Цезарь Лагарп (1754–1838), приглашенный в Петербург по рекомендации старого знакомого и постоянного корреспондента императрицы М. Гримма. Лагарп был одним из представителей позднего европейского Просвещения. Он воспитывал юного Александра в духе широко распространенных просветительских теорий естественного права и общественного договора, внушал ему мысль о том, что республика, опирающаяся на добродетели граждан, — наиболее совершенная форма правления. Лагарп оказался выдающимся педагогом. Он быстро нашел общий язык со своим учеником, и очень скоро их отношения превратились в дружбу, продлившуюся многие годы. Уроки Лагарпа проходили на фоне семейных раздоров между бабкой и отцом воспитанника. Юный Александр меньше всего хотел быть предметом распрей между ними. Однако намерение Екатерины передать ему престол через голову Павла внесло дополнительные осложнения во взаимоотношения отца и сына. Александру очень помогали его природное качество нравиться людям и приобретенная способность скрывать свои чувства и мысли. Жизнь при двух дворах — Петербургском и Гатчинском — делала его все более осторожным и все менее искренним. Скоро фальшивость его характера станет притчей во языцех. «Северный Тальма» (великий французский актер), «в лице и в жизни Арлекин», «фальшив как пена морская» — вот типичные характеристики, даваемые Александру его современниками. Несомненные актерские способности, развившиеся в нем с детства, позволят ему в дальнейшем стать выдающимся дипломатом. Все будут знать, что царю верить нельзя, и тем не менее он будет уметь вести себя таким образом, что не поверить ему будет просто невозможно. Истоки этого лицедейства лежат в ранней юности, когда ему приходилось разыгрывать перед отцом послушного сына, а перед бабушкой любящего внука. Итак, к моменту восшествия на престол Александр был хорошо образованным человеком с манерами джентльмена, тщательно обдумывающим каждый свой жест и каждое слово. Вместе с тем ему явно не хватало уверенности в себе и знания страны, вверенной отныне его попечению.