Охота на Снайпера

Кэт обреченно вздохнула:

– Хотелось бы надеяться.

– Итак, – деловито произнес он, – вы даже не поинтересовались, что нам, собственно, от вас надо. – Сквозь укоризну в его взгляде просочилась толика изумления, вызванного, кажется, ее безразличием к этому ключевому вопросу.

– Кстати, а чего вам от меня надо? – спросила, так и быть, Кэт о том, чем вовсе не интересовалась. «Вам надо меня, это ясно, – подумала она, – и этого уже достаточно, чтобы сказать „нет“.

Валерий, похоже все-таки не умевший читать мысли, удовлетворенно кивнул:

– Этот вопрос обычно возникает в самом начале разговора, и именно в такой, в корне неправильной, форме. Наша организация («Не наша, а ваша», – подумала Кэт) не склонна ущемлять личность. В первую очередь учитывается, что надо ВАМ. И уже исходя из этого рассматривается ваша будущая задача.

Была в Валерии какая-то неправильность, на мурашковом уровне ощущаемая Кэт: как если бы из ладони, которой тебя пытаются гладить, торчали острые стальные зубчики. Типичный «свой парень», простой и открытый, не мог говорить так. Форма не соответствовала содержанию. Кончики стальных зубьев пробивались сквозь мягкую ладонь.

– В результате вы занимаетесь тем, что полностью устраивает вас и в то же время небесполезно для нас. Очевидно, что вопрос изначально подвергся инверсии.

Кэт, кашлянув, приподняла брови:

– Простите, что перебиваю. Инверсия – это, как я припоминаю, что-то, связанное с самолетами? Следы в небе и все такое...

Валерий улыбнулся с легким вздохом. Кэт подумала, что это, должно быть, чертовски приятно: блеснуть перед невеждой непонятным словом. А потом вот так снисходительно улыбнуться и объяснить:

– В данном случае это смена смысла на противоположный. Говоря проще: вам следовало бы спросить не «Что вам от меня надо?», а «Что мне надо от вас?»

– Мне?.. – удивилась Кэт и на всякий случай уточнила: – От вас?..

Собеседник кивнул с самым серьезным видом. А Кэт рассмеялась. Вот уж чего никак от себя не ожидала – теперь, после ухода Яна. На прицеле у снайперов. Нет, ну рассмешил. Умеет. Какие таланты пропадают! Или не пропадают?.. Толкнуть такой псевдофилософский спич вместо того, чтобы сказать просто – назови себе цену. Кстати, как он оценивает ее поведение? Может, между прочим, принять за истерическое: все-таки смех под прицелом – это немного ненормально. Определенно.

Кэт протянула руку к полупустой бутылке, – сделала несколько глотков и, внутренне успокоившись, сказала:

– Извините, все в порядке. Я вас поняла. И знаете, все это напрасно. Хоть убейте, но мне ничего от вас...

– Нет, не поняли, – слегка улыбнулся Валерий, – раз уже отвечаете, тогда как вопрос был адресован мне. Причем вами.

– Как это?.. – немного растерялась Кэт. Впервые с ней беседовали таким образом – выплетая сложные кружева вопросов для получения простых до элементарности ответов. Дело в том, что кружева эти сильно напоминали паутину, запутавшись в которой, она могла ответить так, как было нужно собеседнику, но вовсе не ей. Подумав об этом, Кэт дала себе слово быть осторожнее.

– Ну-у... – протянул Валерий. – Примерно, как если бы один старик на вопрос: «Что тебе надобно, старче?» – спросил у рыбки: «А что мне от тебя надо?» Глядишь, она и посоветовала бы что-нибудь дельное, раз уж его собственная фантазия не шла дальше корыта. Да и то не его, а старухина.

Разговор становился все более забавным. Возможно и даже наверняка это была дополнительная хитрость: смешное перестает казаться таким уж опасным, и не так страшно становится ответить согласием. Тем не менее Кэт решила принять его игру, заметив кстати, что Валерий совсем не заботится о времени. А ведь к Кэт тем часом могла подоспеть помощь: поскольку ее «эскорт» вышел из строя и не способен отвечать на звонки, начальство вскоре обязано заволноваться. А если еще затягивать время, цепляясь к словам...

– Так вы, стало быть, рыбка? – сказала она. – Интересно. А я тогда, по-вашему, получается кто? Дурачина и простофиля?

– Зачем же так буквально, – отмахнулся обеими руками Валерий.

– Ну да, это же не вы попали в сеть. Кажется, совсем наоборот, вы ее раскинули. – И Кэт красноречиво оглядела окрестности. У кафе была автостоянка, сейчас пустующая, дальше, за жиденьким рядом кустов, лежала площадь, ограниченная справа проспектом и далее перекрестком. Перед чередой высотных, под небеса, башен шли поуровнево, в согласии обтекая их, косяки флаеров. Над площадью резвилась по-весеннему взъерошенная стайка молодежи – кружила и кувыркалась с помощью примитивных летательных приспособлений. Кэт понятия не имела, в какой точке этого оживленного городского пейзажа может скрываться снайпер, тем паче если их несколько...

Понаблюдав за ней с легкой насмешкой, Валерий покачал головой:

– Катерина, вы ошибаетесь. Вас здесь не держат на мушке и не стерегут, как пленницу, – может быть, впервые за долгое время. Вы сейчас совершенно свободны. Ничто не мешает вам в любой момент встать и уйти.

– А отстрел чипсов из рук посетителей – это что, такая новая забава? Может быть, эксклюзивная фишка этого кафе? – елейно поинтересовалась Кэт. – То-то я и гляжу, что завсегдатаев не видно: наверное, пристрелка дает большой отсев?

– Я же сказал, это была только демонстрация. Аллегория, или, если хотите, иллюстрация к нашим принципам.

– Ничего себе аллегория... – процедила Кэт. – У вас, случайно, после таких аллегорий и иллюстраций не оплачивается клиенту большая стирка? – Тут она кое-что вспомнила и мрачно усмехнулась: – Вы же, кажется, специалист по корытам?

Валерий поглядел на нее и совершенно серьезно ответил:

– В какой-то мере.

Он явно подразумевал под корытами что-то другое и вполне конкретное, но Кэт не собиралась способствовать повороту разговора в серьезное деловое русло, покуда это будет в ее силах.

– А мелкие корытца у вас есть? С больничную «утку»? Подходящая посуда как раз для таких случаев. – Конечно, она издевалась.

И то ли ее уколы достигли цели, то ли по другой причине, но Валерий как-то вдруг неуловимо изменился: подсевший к ней типичный «хороший человек» за последние пару секунд переплавился в совершенно иную, почти неузнаваемую личность – всеми чертами жесткую и сразу ощутимо посуровевшую. Может быть, он таким образом давал понять, что шутки кончились, и его внешняя «форма» наконец пришла в соответствие с содержанием?

– Если не возражаете, я все-таки отвечу на ключевой вопрос, – произнес этот, скорее всего делец, скупыми жестами доставая сигарету и закуривая.

Наблюдавшей за его метаморфозой Кэт только и осталось, что поморгать и произнести:

– Ах да, ну как же, помню: что мне от вас надо. Так я могу высказать пожелание? – Она едва сдерживала улыбку, но сдержать сарказм было выше ее сил. – Большие подарки обязывают, крупные денежные суммы тоже. Не будем нарушать традицию. Ограничимся все-таки корытом. – И быстро, как бы испугавшись, добавила: – Сувенирным.

Прежняя роль обязала бы Валерия тут добро, по-взрослому улыбнуться. Новая продиктовала, наоборот, поморщиться, прежде чем он сказал:

– Пожелания не принимаются: вы, как показала практика, не умеете правильно желать. – Что-то, похожее на оскорбление?.. – И не стоит прибедняться: имеется у вас и корыто и все остальное из этой серии. – Кажется, пошутил, хотя выражение его лица категорически это отрицало.

Кэт даже вздохнула тайком: где ты, прежний Валерий, простоватый дипломат, насколько такое сочетание вообще возможно? Ни ответа, ни привета, что, впрочем, неудивительно: его преемник – явный коммерсант и не такого бы сожрал. Кэт тряхнула головой, задаваясь вопросом: зачем она с ним общается, постепенно покупается на этот бред, отдающий завуалированной, а порой и явной психообработкой? От испуга, что ли? Да пошел он!

– Знаете что, – сказала она, – давайте начистоту: меня абсолютно не интересует, что вам от меня надо, а уж тем более мне от вас ничего не надобно. Так что оставьте-ка вы меня в покое.