Порт-Артур — Токио

В конце концов приняли решение, что он станет флагманским кораблем отдельного отряда эскорта и охраны водного района, в который включались так же все наличные канонерки, минные крейсера и минный транспорт «Амур». Командовал этим отрядом контр-адмирал Лощинский. Впереди у корабля были работы по установке рельс для минных постановок. Конечно, офицеров и команду заслуженного крейсера-ветерана обижала мгновенно приставшая к нему кличка «броненосная брандвахта»… Увы, наши моряки — народ на словцо острый. Да и судьба, казалось, больше не обещала бывшему броненосному фрегату громов больших сражений…

Глава 2

Назвался груздем…

СПб. Балтийское, Черное и Средиземное моря. Сентябрь-ноябрь 1904-го года

— Итак, в связи с вышеперечисленным, я бы хотел видеть график выплат. Волею судеб оказавшись единственным держателем почти всех ваших долговых обязательств (знал бы ты, «голубой князь», во что мне это обошлось) я настаиваю на их своевременном погашении.

— Слово чести князя вам уже не достаточно? Я клянусь на фамильном гербе, что все долги будут погашены в срок, мы с моей женой…

— Простите, ваше высочество, — выплюнул титул собеседника доктор Вадик, — но я не совсем понимаю — причем тут ваша супруга. Это ваши долги, на девяносто пять процентов карточные, а про остальные пять мне вообще говорить противно. К тому же, насколько мне известно, Ее Императорское Высочество Великая княгиня Ольга Александровна, все имевшиеся у нее личные свободные средства направила на создание всероссийского фонда «Вспомоществования раненым во бранях воинам российским». Так что ваш обычный источник финансов для вас сейчас недоступен. Ваши европейские родственники, несмотря на их громкие титулы, бедны как церковные мыши, да и любят они вас, как (тут Вадик предпочел подавиться пришедшим на ум сравнением)… Ну, в общем, денег вам там никто не ссудит, тем более при вашей-то репутации.

При условии неполучения денег от Великой княгини Ольги Александровны, и прочих заимствований из Русской казны, а она, поверьте, для ВАС теперь недоступна (а вот за это, петух гамбургский, мне только спасибо было от министра финансов, господина Коковцова) как и когда вы намереваетесь расплачиваться? Сейчас война идет, знаете ли. И Государь Император повелел любые частные потуги до казенных денег проводить через визу Госконтролера и Госсовет. Да и у обер-прокурора Синода, как я слышал, по вашему поводу устоявшееся мнение имеется, вопросов он вам несколько задать непременно пожелает…

— Что за вздор Вы несете!? Да и, вообще, Вашего ли…

— Моего, моего ума дело. Ибо имею до вашей платежеспособности очевидный интерес. Кстати, глубоко уважаемый мною ваш батюшка, так же деньгами вам помочь не сможет, в связи с собственной финансовой стесненностью. Курортец в Гаграх пока приносит ему лишь убытки и долги. Да вы и сами о том прекрасно знаете. Хотя к этому благому делу, в которое втравился ваш отец, я как медик испытываю полное сочувствие. Чего никак не скажешь об отношении Александра Петровича к тому, как его отпрыск проводит свои часы досуга. Вот уж злой рок! Человек полжизни боролся с этой мерзостью в армии, а тут собственный…

Так что выгораживать вас перед Императором ваш батюшка ТЕПЕРЬ точно не станет…

— Что!? ЧТО вы этим хотите сказать, милостивый государь! Я…

— Хочу сказать, что первый платеж вы уже пропустили, ваше высочество…

— Я… Вы… Да как вы смеете! Кто вы вообще такой, чтобы позволять себе в таком тоне говорить со мной? — вскочив с кресла попытался «задавить» неизвестного ему докторишку, которого принял сперва за простого посредника, нынешний муж Великой княгини Ольги, Петр Александрович Ольденбургский. При том, что сам он был хоть и выше среднего роста, но телосложения весьма щуплого, это смотрелось весьма комично. Доктор Банщиков открыто хохотнул и, свободно откинувшись на спинку кресла, не спросясь закурил. Выпустив клуб дыма в лицо побагровевшему от такой наглости князьку, перешел на деловой тон.

— Я, любезный князь, — ваш главный и единственный кредитор. Как и почему — не важно. Факт в том, что вы мне должны, и весьма много. С учетом процентов — порядка миллиона (выкупленного, правда, всего за 350 тысяч, эх плакали мои биржевые денежки). И я готов потребовать с вас немедленной уплаты всей суммы. Но…

Я намерен, для начала, сделать вам альтернативное предложение. Один раз. Если вы откажетесь — клянусь, вы станете первым в истории России князем, постояльцем долговой тюрьмы. Итак: мне угодно, чтобы вы в течение месяца дали развод вашей жене, и желательно проваливали из России на все четыре стороны. Хотя последнее — на ваше усмотрение.

— Вот оно что… Мне говорили, что моя супруга была замечена в обществе некого морского доктора… Но я не думал что все настолько серьезно. Вы знаете, какое значение придает ее царственный брат нашему браку? Династическому, между прочим….

— Знаю, — прервал надувшегося как петух европейского князька Вадик, — уже никакого.

Тут он слегка блефовал, но Николай и сам изрядно недолюбливал мужа сестры, которую маман практически принудила к этому браку. Вдобавок, после «случайного» рассказа Вадика о «наклонностях и сексуальных предпочтениях голубого князя», который был поддержан Победоносцевым и Менделеевым, присутствовавшими на той беседе о роли нравственности в свете реформы народного образования, царь и правда не горел желанием того спасать…

— В случае же вашего отказа, развод будет оформлен автоматически, после вашего помещения в тюрьму, ибо у русской Великой Княгини не может быть мужа сидящего в тюрьме. Это невозможно с той самой «династической» точки зрения, знаете ли. Застрелиться у вас все равно духу не хватит… Кстати о тюрьме… Вы в курсе, ЧТО там иногда происходит, при нехватке женской ласки? Впрочем, возможно как раз это то вас и не пугает…

— Довольно! Что вы себе позволяете!? — сорвался на крик генерал свиты его величества, которому в первый раз за всю его сознательную жизнь намекал о его ориентации кто-то, не принадлежащий к «его кругу».

— Все, что мне заблагорассудится, — поднявшись с кресла взял соперника за воротник и притянул к себе поближе на порядок более мускулистый и на десяток лет более молодой Банщиков, — третьим, и кстати, наиболее устраивающим МЕНЯ вариантом, является дуэль. После чего Ольга станет вдовой, избавленной от необходимости терпеть ваше существование на этом свете. Выбор за вами, но только из вышеперечисленных вариантов. Через неделю я подаю на вас в долговой суд, как на просрочившего второй платеж. Это я называю — «сделать предложение, от которого вы НЕ МОЖЕТЕ отказаться». Честь имею.

С этими словами Вадик слегка оттолкнул обалдевшего от столь бесцеремонного обращения князя, отчего тот с плюхом приземлился в кожаное кресло. Бросив на стол отдельного кабинета ресторана «Максим» пятирублевую купюру, Банщиков направился к ожидающему его извозчику…

Жизнь продолжала радовать молодого доктора, вернее недоучившегося студента, волею судеб ставшего завсегдатаем столичных великосветских салонов, постоянным собеседником и доверенным советником Императора Всероссийского.

Вопрос с разводом Ольги можно было считать решенным. Но она и в нашей истории разошлась с мужем в 1916-ом году ради любимого человека, так что он просто немного ускорил события. Там Николай настоял на семилетней отсрочке. Сейчас и здесь, узнав, что эти потерянные годы ни к чему кроме нервного срыва у Ольги не привели, он дал добро на немедленный развод. Конечно, важным моментом в решении царя стало и то, что он к моменту принятия решения уже испытывал к Банщикову искренние дружеские чувства, и тем более не желал расстраивать личного счастья сестры.

Жизнь радовала доктора и еще пару часов после объяснения с Ольденбургским, пока он не приехал в свою импровизированную лабораторию, под которую переоборудовали один из покоев Елагина дворца. Хотя эксперименты по переливаниям и отделению плазмы под руководством Ивана Петровича Павлова шли успешно, (того самого Павлова, временно оставившего собачек без присмотра, и переведенного в Институт крови из Института экспериментальной медицины, о чем Вадик ездил лично договариваться к основавшему его Александру Петровичу Ольденбургскому, которому в итоге при содействии Банщикова была обещена Императором поддержка в развитии саноторно-курортного проекта на Кавказе), проблем на медфронте оставалось еще выше крыши. С порога его огорошили новостью — мышки, на которых велись эксперименты по отработка антибиотика на базе анилиновых красителей, в очередной раз отбросили копыта. Вернее — заменяющие их когтистые лапки.