Страница 14 из 81
Так я утешал себя, стоя у борта "Летающей рыбы", и глядя на ставшее, словно бы в насмешку ласковым и спокойным, море.
— Вы слышите?
— Что? — Я вздрогнул, и обернувшись, посмотрел на внезапно подошедшего со спины оу Гииля, с некоторой укоризной.
— Пушечные залпы…. Где‑то рядом идет бой.
Я прислушался, но кроме плеска волн и скрипа снастей, ничего не услышал. Осмотрел горизонт, он тоже был чистым.
— Я ничего такого….
— Вот! Определенно, ветер доносит пушечные раскаты, это где‑то севернее. Пойду, доложу капитану.
Я только пожал плечами, глядя на удаляющуюся спину неугомонного оу Трууна Гииля, раскаты грома где‑то за горизонтом, заботили меня сейчас меньше всего. И как оказалось — напрасно.
— …Но ведь у нас же пассажиры. Женщины, дети. Возможно ли подвергать их такой опасности? — Я еще раз, почти с ненавистью бросил взгляд вдаль, где, где‑то, чуть ли не на линии горизонта, как мне показалось, один парусный кораблик, гонялся за вторым, изредка паля по нему из погонных пушек. Для меня, все они были на одно лицо. Но местные моряки, сходу определили их национальную принадлежность, и даже догадались что они там не в салки играют, а воюют не на жизнь, а на смерть.
— Сударь. — Холодно, и чуть насмешливо ответил мне капитан. — Я понимаю ваше беспокойство за супругу, однако — придти на помощь соотечественнику, это мой долг. В конце концов, на атакованном судне, тоже могут находиться женщины и дети. Впрочем, вы, как лекарь, можете избежать участия в схватке. Никто вас не осудит.
…А я бы и избежал. И пофигу мне на их презрительное фырканье и косые взгляды. Вот только от нашей победы или поражения, зависит жизнь моей Неевии. И даже больше того, — волосы дыбом становятся, при одной только мысли, что она может попасть в руки толпе удихских пиратов. У удихов вообще репутация та еще, а пираты, это вообще — запредел какой‑то. Так что доверять исход битвы этим штатским, я не стану. Пусть тут каждый моряк, вроде бы умеет обращаться с абордажным протазаном и тесаком, но все‑таки "Летучая рыба" — торговое судно. На ней и пушек‑то всего десяток, и те, смешного, по местным меркам, калибра. Как мне пояснил оу Гииль, даже выпущенные из них почти в упор, ядра, скорее всего будут отскакивать от деревянного борта, военного корабля. А та посудинка, что в данный момент кошмарит другой фесткийский парусник, явно не рыбацкая шхуна. Мы, даже несмотря на сломанную мачту, вполне могли бы удрать от супостата. Как мне объяснил все тот же оу Гииль — данный тип судна, отличается большой быстроходностью, по сравнению со всеми остальными. Но нашему капитану, попала шлея под хвост, влезть в чужую разборку. Хотя — это для меня она чужая. А для него — это соотечественники, а возможно даже друзья или родня. Понять его можно. Я бы тоже своих не бросил.
— Пойду схожу за оружием. — Пробурчал я, и печально вздохнул, представив как буду объяснять создавшуюся ситуацию Неевии. Нечего сказать — удачно девчонка замуж выскочила. Одни проблемы и опасности я ей принес. Интересно, тут разводы разрешены? А то ведь пошлет она меня так вскорости.
Реальность оказалась еще хуже ожидания. Вместо того чтобы закатить мне сцену на тему — "Я отдала тебе лучшие годы жизни…!!!", Неевиия схватила один из пистолетов, что я доставал из оружейного ящика, и заявила.
— Я тоже буду сражаться. Я умею стрелять. И шпага…, когда я была маленькая, брат учил меня фехтованию!
Тут уж мои нервы не выдержали. Не, я в целом не против эмансипации и прочего феминизма, — помочь там вагон угля разгрузить, или плинтус прибить, шкаф передвинуть — я возражать не стану. Но позволять своей жене лезть под пули…? — Нет уж, извините.
— Брысь в трюм! — Рявкнул я, самым своим командирским голосом. — И сидеть там, не высовывая носа.
Вот тут уж, моя современница точно устроила бы мне сцену. Но то ли сработал менталитет средневековой женщины, то ли Неевиия поняла, что творится сейчас у меня на душе, и решила не подливать масла в огонь. — Она молча подчинилась. Уже перед "погружением" в трюм, я все‑таки сунул ей пистолет, буркнув — "Если что, стрельнешь в крюйт — камеру". Она посмотрела не меня понимающим взглядом. И кивнула, не говоря ни слова. Как ни странно, но на душе немножечко полегчало.
— Что это вы собрались делать, сударь? — Поинтересовался у меня второй помощник капитана, увидев мои странные манипуляции с бутылкой из под вина. Я как раз наливал в нее воды, чтобы она некоторое время могла работать как поплавок. Бутылка была из красного стекла, что и решило ее участь.
— Хочу пристрелять штуцер. — Ответил я ему.
— Зачем? — Удивился тот.
— Чтобы попадать. — Раздраженно ответил я, и широко размахнувшись, закинул бутылку метров на тридцать за борт, после чего начал целиться в нее из штуцера….По хорошему, надо было бы спросить разрешения у капитана, но я сейчас был слишком злой на всех этих средневековых горе — вояк, чтобы помнить о дисциплине.
— Надеетесь попасть в бутылку? — Усмехнулся офицерик, и состроил такую рожу, будто вот только сейчас, убедился в том что я полный лох и профан в военном деле.
Бах! Небольшой всплеск, показал что пуля легла где‑то в метре справа от цели. Неплохо, для средневековья. Подстучал молоточком, поправляя мушку, перезарядился, и отправил за борт вторую цель, так как мимо первой мы уже прошли. Прицел. — Уловить ритм качания корабля. — Бах! — Дзиньк! …Ну, дзинька, я определенно не слышал — далековато было. Но то, как бутылка разлетелась вдребезги, видели все, кто сбежался поглядеть на нарушителя порядка, после моего первого выстрела.
— Ого! Это самый невероятный выстрел, какой я только видел. — Удивленно воскликнул оу Гииль.
— Видал я и получше. — Ответил я, с тоскою вспоминая снайперские курсы, и те стволы, с которыми нас там учили работать. — Так что там с этими пиратами?
— Боюсь, они все‑таки смогли сбить ход нашей шхуне. Сами посмотрите — грот — мачта сбита, и теперь им будет легко выйти на удобный ракурс выстрела, дать продольный залп вдоль палуб, после чего они пойдут на абордаж. Но вероятно, мы успеем к битве. Хотя и приходится идти весьма круто к ветру, думаю, через полчаса мы их настигнем….Кстати, оу Рж*коов, вы предпочитаете сражаться своей шпагой? Сейчас как раз открывают арсенал, может, подберете что потяжелее?
— Хм…. В последнее время, я немало упражнялся с протазаном. — Я поморщился, вспоминая, чью науку, буду сейчас применять. — Пожалуй, пойду подберу что‑нибудь по руке. — …Бр — р… Лезть в рукопашку, мне совсем не хотелось.
Эти несчастные полчаса, то тянулись как эпоха динозавров, то неслись вскачь, аж стрелки на часах гнулись. Мы выписывали какие‑то странные загогулины по морской глади, так что хрен поймешь — близко мы уже к противнику, или нет. Да, как я понял, для парусников — прямых дорог нет. И вот, наконец мы явно начали сближаться с супостатом, который уже закогтил свою добычу, и принялся за разделку тушки. Нас он то ли не замечал в упор, что представляется мне сомнительным, то ли не считал серьезной проблемой. Хотя нет, вон мужик в расшитом золотом камзоле, стоя на мостике, пялится на нас в подзорную трубу, и выкрикивает какие‑то команды. Судя по тому, что на палубе и мачтах особого шевеления они не вызывают, команды эти относятся к батарейной палубе…. А нехило‑то у них пушечек понатыкано. Ща как нам….
Когда до вражеского корабля оставалось метров двести пятьдесят, я решился. Выровнял дыхание, постарался слиться с покачивающимся из стороны в сторону корпусом, что особенно чувствовалось тут, на носу корабля, тщательно прицелился, и спустил курок. Удивительно, но попал. Правда кажется в ногу, и кажется пуля прошла вскользь, потому что противник даже не упал, хотя и согнулся, зажимая рану рукой. Заряжать штуцер, посложнее чем мушкет, однако, я умудрился справиться с удивившей даже меня быстротой, не прошло, наверное, и минуты, как я умудрился, лупя молотком по шомполу, заколотить пулю в ствол своего оружия, и вновь изготовить его к стрельбе. И что самое смешное, наш особо стремительный кораблик за это время, не слишком‑то приблизился к своей цели. Все‑таки сражения в этом мире, дело неспешное….А капитан на мостике уже оклемался. И судя по злобной роже, не испытывает ко мне теплых чувств. Поднял руку, видимо собираясь дать отмашку артиллеристам….Бах! А вот теперь, пуля вошла в живот, так что супостат проглотил ту команду, которая готова была сорваться с его языка….А вот наш, своего момента не упустил, что‑то рявкнул, нас вдруг резко повело в сторону, и развернуло бортом к противнику. Грохнул залп, и все заволокло дымом. Когда клубы дыма чуток развеялись, я высмотрел на палубе вражеского корабля еще одну "золотомундирную" цель, и пристрелил ее, уже без особых проблем. Дистанция между кораблями, сократилась метров до семидесяти….Тут‑то по нам и жахнули ответным залпом, но время было упущено, мы уже почти миновали вражеский корабль, так что большая часть ядер прошла мимо, но все равно — было жутковато….Тем не менее, я успел перезарядиться, и перебежав к правому борту, высмотрел очередную цель — засранца, наводящего на нас фальконет, и пристрелил его с особым удовольствием и цинизмом. — Кому охота попасть под сноп картечи? …Тут меня острожненько тронули за плечо. Там стоял боцман, и протягивал мне заряженный мушкет. Еще парочка, висела у него на плече, а за спиной стоял матросик с принадлежностями для перезарядки. Это они хорошо придумали. Следующие минуты три — четыре, мы трое работали доисторическим пулеметом, они заряжали, я стрелял. Успел выстрелить раз двадцать, и подстрелил с десяток человек…, у одного из мушкетов, зуб даю, был кривой ствол. Я из него ни разу не попал! Но и это было неплохим результатом. — Сколько на том пирате человек? — Сотня — полторы, вряд ли больше. Десяток, это уже нехило, особенно учитывая, что одни из подстреленных был капитаном, а парочка — вероятно офицерами, или какими‑то крутыми шишками, судя по яркой одежде. Стрелял кстати не только я. Стреляли и в меня, стреляли и другие наши морячки. Только, кажется не особо попадали. Морской люд, особенно в торговом флоте, не слишком‑то часто упражняются с мушкетами. Впрочем, чего удивляться, еще в девятнадцатом веке, в российской армии, в мирное время была норма отстрела по три патрона в год на солдата. Считалось что этого им достаточно, чтобы уметь стрелять. — Потому‑то и "пуля дура, штык молодец".