Танец над пропастью

Ирина Градова

Танец над пропастью

© Градова И., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Пролог

Все происходит в точности, как он где-то читал – яркий божественный свет, слепящий глаза… И это – конец? Если да, то совсем неплохо! Ни боли, ни страха… Именно так он мечтал умереть. Стоп! Ничего божественного в этом свете нет: он раздвоился и теперь напоминает… Нет, не напоминает, а это и есть светящиеся в темноте автомобильные фары! Значит, он жив? Жив и лежит в нескольких метрах от машины, а свет ее фар бьет ему прямо в лицо. Он с трудом поднимается и, пошатываясь, подходит ближе. Понятно, вылетел, когда автомобиль врезался… Во что он врезался? Что, черт возьми, случилось? Сколько времени прошло с момента аварии?

Он смотрит внутрь через разбитое стекло, различая смутные очертания тела. Открывает дверцу (другая, со стороны водителя, заблокирована деревом, в которое въехал автомобиль). Она поддается не сразу, но после нескольких попыток все-таки открывается, вернее, отваливается. С сиденья свешивается рука. Красивая рука с большой кистью и длинными пальцами. С пальцев капает кровь. Избегая заглядывать в безжизненное лицо, он хватает тело за плечи и тянет изо всех сил. Оно соскальзывает с сиденья, но ему не удается освободить левую ногу – должно быть, она застряла под сиденьем, сместившимся от удара. Опускается на колени, пытается высвободить ногу, и его руки скользят по чему-то вязкому, мокрому и теплому. И запах… Запах бензина. Надо торопиться! Тем не менее он упрямо продолжает отгибать металл, зажавший ногу словно тисками. Он не может оставить тело внутри. Наконец нога свободна. Штанина черная от крови, но это не важно. Он вытаскивает тело, как мешок с мукой, волочит его по мокрой траве как можно дальше от машины. Взрыв заставляет вжаться в мокрую, вязкую почву, а на губах – вкус бензина и крови. Глупая мысль: в кино машины взрываются, как атомные бомбы, с шумом и столбом пламени, уходящим в небо. В жизни все гораздо скромнее. Автомобиль горит тихо, и кроме легкого потрескивания огня, не слышно ни звука.

А потом он услышал голоса. Странно – голоса отчетливые, а слов не разобрать… Снова свет ударил в глаза – на этот раз от фонарика. Приближается. Чьи-то руки ощупывают его, тормошат. Он смотрит на тело, лежащее рядом на мокрой траве, но видит только руку с широкой ладонью, длинными пальцами и тускло поблескивающим золотым кольцом на мизинце. И проваливается в темноту…

Глава 1

Рита вошла в ярко освещенный зал под звуки музыки и с интересом огляделась: здесь все оказалось не так, как она ожидала. Попасть в этот клуб стоило больших усилий и связей, и теперь понятно, почему. Огромное помещение выглядит еще больше из-за зеркальных потолков и прозрачного стеклянного пола, под которым колышется вода. Механизм, установленный внизу, гонит по ней легкие волны. Боковые стены украшают два гигантских аквариума с экзотическими рыбами, а прямо напротив – сцена в форме пирамиды, состоящей из широких ступеней, каждая из которых оборудована шестами различной длины. У верхнего шеста в данный момент танцевала потрясающе красивая блондинка в стрингах и тоненькой полоске прозрачного материала на высокой груди. Ничего пошлого: ее движения выглядели грациозно и артистично, словно она танцевала на сцене Большого театра в белой пачке Лебедя, а не в зале ночного клуба практически в костюме Евы.

Портье, сопровождающий Риту, тихо кашлянул. Она встрепенулась и посмотрела на него.

– У нее генеральный прогон, – пояснил парень, понизив голос до шепота, хотя из-за громкой музыки девушка все равно вряд ли могла их слышать. – Основная труппа тренируется на втором этаже. Пройдемте?

Конечно, ведь она для того и пришла, а вовсе не за тем, чтобы пялиться на полуголую девицу, ласкающую стальной шест, словно любовника. И все же она с трудом заставила себя не оглядываться, поднимаясь по лестнице: было в этом танце что-то невыносимо эротичное, завораживающее. «Представляю, – подумала Рита, следуя за охранником, – какое впечатление это производит на мужчин!»

Если бы не вездесущий Павел Мелихов, репортер светской хроники, ей ни за что сюда не попасть: столик требовалось заказывать не меньше чем за месяц, а уж в репетиционный зал, святая святых, никому и вовсе хода не было. Сюда ходят респектабельные бизнес-леди в вечерних платьях, богатеи в пиджаках от «Верлена» и знаменитости всех мастей. «Океан» считается закрытым клубом, и членство в нем зависит не столько от того, сколько ты стоишь, сколько от того, кого ты знаешь. Сюда попадают только по личной рекомендации одного из уважаемых постоянных клиентов. Из таких клубов не ведутся телерепортажи, о них лишь пишут в специальных изданиях: эти люди тщательно оберегают свою частную жизнь.

– Вам сюда, – сказал сопровождающий и распахнул перед Ритой дверь. Войдя, она зажмурилась: даже в театре своего отца, большого любителя внешних эффектов, она не видела столько зеркал и отраженных в них светильников. Еще до того, как глаза привыкли к слепящему свету, Рита услышала знакомый голос, говорящий:

– Минус два кило как минимум – ты меня поняла, Соня?

Звучал он мягко, но впечатление было обманчивым: стальные нотки в тоне не оставляли места сомнению в серьезности произносимых слов. О, как знакомы Рите эти слова: минус два кило, минус полкило… Такое впечатление, что место действия – рынок, мясной ряд! С другой стороны, где вы видели толстую балерину? Однако Рита не предполагала, что для стриптизерш, пардон, эротических танцовщиц, существуют те же жесткие правила по контролю веса. Девушки, выстроившиеся в шеренгу перед требовательным «оценщиком», выглядели роскошно – не то что воздушные, бестелесные балерины, которых, кажется, унесет первый порыв ветра. Высокие, грудастые, с крепкими, налитыми ягодицами и волосами, какие увидишь только в рекламе шампуня. Однако взгляд Риты приковал к себе строгий критик. После месяцев поисков, беготни по всему Питеру и бесконечных бесед с огромным количеством народа она наконец у цели! Восемь долгих лет прошло с тех пор, как они встречались в последний раз, и тогда это был enfant terrible, эдакий балованный ребенок, любимец публики и женщин, одно присутствие которого придавало любой тусовке оттенок богемности. В то время он купался в славе и поклонении. Рита и сама пала жертвой его обаяния, хотя и считала себя гораздо мудрее дурочек, осаждавших служебный вход Мариинского театра после спектакля в надежде поймать благосклонный взгляд своего идола. Его лицо с точеными чертами и «такими высокими скулами, что о них можно порезаться», как писала одна из газет, украшало афиши и рекламные плакаты фирмы Hugo Boss – большая редкость для театральной знаменитости. Игорь Байрамов. Он изменился. Отпустил волосы, и теперь крупные завитки доходили до основания шеи. Лицо его украшала ухоженная венецианская бородка, но глаза все те же – миндалевидные, темно-карие, как у оленя.

Рита изо всех сил старалась не пялиться, но не могла отвести глаз. В этот момент Байрамов, стоящий лицом к двери, наконец, заметил незваную гостью.

– Ладно, – произнес он, обращаясь к девушкам, – все свободны – десять минут!

Вот, значит, сколько времени он ей отвел?

Танцовщицы с явным облегчением покинули помещение. Когда они проходили мимо, Рита заметила, что их гладкая, загорелая кожа блестит от пота.

– Так вот кто пришел от самого Синявского! – протянул Байрамов, как только его последняя подопечная вышла из зала. – А я-то голову ломаю! Неужели папочка решил, что ты все-таки можешь на что-то сгодиться?

Начинается! Разве могло быть иначе, разве мог он не пустить в ход свой ядовитый язык с первой же минуты?

Рита выросла с сознанием, что не оправдала надежд великого отца, знаменитого хореографа и балетмейстера, известного во всем мире. Она не стала балериной и поэтому что бы ни делала, каких бы успехов в жизни ни добивалась, Григорий Синявский давно поставил на дочери жирный крест. Двое других детей имели право если не на его любовь, то хотя бы на снисхождение, но Рита – другое дело. Она обладала способностями, но «зарыла талант в землю» и таким образом, по мнению отца, не состоялась как личность. Рита ненавидела балетное училище, его жесткую, а порой жестокую дисциплину. Ее свободолюбивая натура восставала против коварного соперничества, царившего среди совсем еще юных созданий в белых пачках и балетных туфельках, в которые прятались изуродованные изнурительными упражнениями ступни. Риту душила атмосфера зависти и злобы, исходящая от этих, казалось бы, невинных девчушек. Они знали, что она – дочка Синявского, главного ведущего хореографа-балетмейстера Мариинского театра, образчик непотизма, затесавшийся в их среду. Самым ужасным было то, что Рита действительно проявляла определенные способности, но этого ее однокурсницы не замечали. Они видели в ней соперницу, перед которой, независимо от талантов, заранее открыты двери в Большое Искусство. Они же, добивавшиеся признания собственным горбом и не имевшие «волосатой лапы» за спиной, могли в любой момент вылететь из училища, потому что недостатка в способных балетных девочках нет. И Рита взбунтовалась. Мать, бывшая балерина, лично познавшая все «прелести» профессии, встала на ее сторону, на некоторое время став для мужа врагом номер один. Приняв решение бросить учебу, младшая дочь потеряла право на отцовскую любовь. С тех пор Рита из кожи вон лезла в попытках доказать ему, что может добиться успеха на другом поприще: ни отличные оценки в школе, ни красный диплом об окончании юридического факультета университета не смогли вернуть дочери расположения отца. Именно поэтому, когда Синявский попросил ее найти Игоря Байрамова, она не стала возражать, готовая рыть носом землю, лишь бы ублажить сурового родителя. И вот теперь ей напомнили обо всех неудачных попытках стать хорошей дочерью! Рита так хотела ответить Байрамову что-нибудь едкое, но вместо этого сказала только: