Страница 11 из 24
— Простите, что-то не так? — низкорослый мужичонка в шёлковой, расписанной яркими цветами рубахе склонился перед посетителем и изобразил на лице обязательную улыбку.
— Нет, благодарю, — Белый, мысленно махнув на всё рукой, принялся оценивать гастрономическое искусство местного повара.
Минут через пять, когда первый голод был утолён и внутри тела принялись бегать тёплые, одурманивающие волны насыщения, Олег Владимирович неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд. Интуитивно он замедлил движения, выждал несколько секунд, после чего кинул взор перед собой. Нет, с этой стороны им никто не интересовался. Занято было два столика. И за обоими публика занималась сама собой.
Но Белый чувствовал: за ним определённо наблюдали. Левая рука легко, как бы случайно, коснулась ножа, и тот с тонким звоном упал на пол. Половой бросился было к ногам постояльца, но Белый его опередил. Он резко наклонился за ножом, чуть повернул голову влево и тут же увидел глаза, которые только что сверлили его спину. Глаза той самой девушки, которую он видел в пролётке. Госпожа Мичурина! Девушка сидела в кругу весёлой компании. «Полина…» — Олег Владимирович вспомнил имя красавицы. «Интересно, — пронеслось в голове постояльца, — чем я мог заинтересовать эту особу?»
За спиной раздался смех. Молодые люди расположились вкруг крайнего столика, возле окна. Вместе с госпожой Мичуриной за чашечкой кофе и пирожными коротали время две её подруги, девицы довольно бойкие и весёлые, и четверо молодых людей, двое из коих были офицерами артиллерийского полка. По крайней мере такой вывод сделал
Олег Владимирович по их форме. Двое других, судя по всему, прожигали папенькины деньги, ухлёстывая за провинциальной красавицей и её приданым. Кто-то из них пустил по кругу очередную шутку, и столик вновь взорвался громким смехом. Самой реплики Олег Владимирович не расслышал, но суть её уловил в последних словах, произнесенных довольно громко и явно предназначенных для его ушей. Олега Владимировича назвали «столичным павлином, случайно забредшим в чужой зоопарк»!
Белый усмехнулся, протёр нож салфеткой и принялся резать мясо. Олег Владимирович решил не обращать внимания на поведение молодых людей, тем более что он и сам в не столь далёкие времена редко упускал случай позубоскалить над кем-нибудь в кругу друзей. Отбивная была превосходна, мясо просто таяло на языке. Коньяк вязко перекатывался во рту, доставляя пьянящее удовольствие.
Однако наслаждение ненадолго отвлекло гостя из Петербурга. Следующая реплика уже явно предназначалась лично Олегу Владимировичу, потому как была произнесена нарочито громко и отчётливо:
— Интересно, это как же должна работать голова нашего гостя, что в столь младые годы уже так облысеть? — девичий смех прервал выступление наглеца, но не остановил его. — Хотя, вполне возможно, сия голова работала не умственно, а в любовных утехах на подушках столичных примадонн.
В ответ на эту реплику девицы в притворном возмущении набросились на негодника, одновременно бросая озорные взгляды на господина Белого. Естественно, их занимало, как же отреагирует на слова их приятеля незнакомец.
Олег Владимирович дожевал кусочек, промакнул рот салфеткой, медленно поднялся и повернулся в сторону компании.
— Прошу прощения, — тихо и спокойно произнёс он, — что прерываю ваше веселье, но я желаю знать, кто из вас, господа, только что изволил обсуждать мою внешность?
Девушки умолкли и теперь с любопытством смотрели на незнакомца. Один из офицеров небрежно откинулся на спинку стула и, закинув ногу на ногу, произнёс:
— Предположим, я.
Олег Владимирович нахмурился. Ссориться с армейскими чинами, особенно когда он собирался провести проверку прямо в полках, в его планы никак не входило. Но и давать спуску молодому человеку в погонах штабс-капитана он не собирался. Следовало найти выход из создавшегося положения. И немедленно.
— Господин офицер, — тихо произнёс Белый. — Сей же час принесите извинения, и на этом мы с вами распрощаемся.
«С ним сейчас нельзя говорить на повышенных тонах. — Белый просчитывал все варианты действий. — Ишь как глаза горят, и замашки словно у столичной богемы».
— И не подумаю, — длинные пальцы артиллериста отстукивали на лакированной поверхности стола мелодию, напоминающую барабанную дробь.
— Я вас прошу подумать над моим предложением.
Ситуация явно заходила в тупик.
— А что в противном случае? — на тщательно выбритом, холёном лице штабс-капитана играла противная ухмылка. — Вы меня вызовете на дуэль?
Девушки с восторгом смотрели то на своего кавалера, то на высокого, слегка худощавого незнакомца в модном чёрном костюме, во время всего диалога стоявшего возле своего стола. Одно дело читать в авантюрных романах о подобных сценах и совсем другое — присутствовать при таком лично! Игривый взгляд госпожи Мичуриной скользил по фигуре Олега Владимировича, отчего тот чувствовал на спине неприятный озноб. Местная красавица явно испытывала удовольствие от происходящего.
Белый развернулся к столу, небрежно взял серебряный, столовый нож и вновь повернулся к компании.
— Я в последний раз предлагаю вам мир, — Белый бросил взгляд по сторонам. Слава богу, пока на них никто не обращает внимания. Но сколько это может продолжаться?
— И что? Будет дуэль на столовых ножах? — штабс-капитан расхохотался. — Господи, до чего эти гражданские глупы и…
Что хотел сказать офицер после «и», никто так и не узнал. Штабс-капитан не успел двинуться, как в долю секунды нож, которым незнакомец только что резал отбивную, вонзился в стол между большим и указательным пальцами руки офицера. Конец столового прибора пробил скатерть и несколько слоёв лака, войдя в крепкий дуб словно в растопленное масло. Рука наглеца мелко задрожала от запоздалого испуга.
А Олег Владимирович, как ни в чём не бывало, повернулся в сторо-ну дочери хозяина заведения и произнёс:
— Прошу прощения за наше с господином штабс-капитаном поведение и разрешите откланяться. — Молодой человек слегка склонил лысеющую голову в сторону госпожи Мичуриной и её подруг и лёгким, упругим шагом направился к выходу.
«Идиот! — ругал себя Белый последними словами. — Зачем, зачем выставился? Ведь мог же промолчать, будто ничего не слышал. Мог! Нет, нужно было выпендриться!». Олег Владимирович с силой хлопнул себя по колену и приказал кучеру править к казначейству.
Впрочем, Олегу Владимировичу, несмотря на происшедшее, пообедать удалось. А вот Владимиру Сергеевичу Киселёву в тот день кусок в горло не лез. В который раз полицмейстер перечитывал телеграфное уведомление из Петербурга и ломал голову над вопросом: для чего, дьявол его дери, прислали в Благовещенск этого молокососа? Всего второй день сопляк в городе, а всё руководство полиции начало терять покой и самообладание.
Полчаса назад Киселёву позвонил глава казначейства и сообщил, что инспекция из Петербурга приступила к проверкам. Владимир Иванович перечислил документы, которые потребовал предоставить господин Белый. Главу полицейского ведомства удивляло то, что помимо чисто прямых финансовых отчётов о перечислениях средств на нужды армейских и полицейских формирований проверяющий проявил интерес к окладам офицерского состава и чиновников его управления. Эти-то бумаги для чего ему? Владимир Сергеевич прекрасно знал, если кое-какие делишки и прокручиваются с государственными средствами, то только не по данной бухгалтерии. Ещё не нашлось в России идиота, который бы нарушил табель о рангах.
Ушаков Владимир Иванович тоже был крайне удивлён данным обстоятельством. Тем более что к Белому, по просьбе Киселёва, он приставил самого опытного работника, который полдня внимательно наблюдал, как петербургский мальчишка тщательно переписывал данные именно из тех самых папок, в то время как остальные только бегло просматривал. К тому же произошедший меж ними странный разговор об игорных домах, переданный Ушакову стариком, вносил новую окраску в сферу деятельности господина Белого.