Страница 14 из 18
Но главным результатом этого визита стал прорыв в экономическом сотрудничестве. Президент Путин и премьер Блэр провели энергетическую конференцию, в ходе которой было сделано сразу несколько эпохальных заявлений. Во-первых, в присутствии двух лидеров глава ВР лорд Джон Браун и владелец компании российской «Тюменской нефтяной компании» (ТНК) Михаил Фридман подписали соглашение о создании российско-британской компании ТНК-ВР. Британский нефтяной гигант покупал 50 % российской компании (что позволяло ему стать второй по величине нефтяной компанией в мире и обогнать извечного конкурента Royal Dutch Shell). Впервые о готовящейся сделке стало известно еще в феврале 2003 года, все приготовления прошли удачно, ничего не сорвалось – сделку курировал лично Владимир Путин. Компания сохраняла российскую прописку, но получала британского гендиректора, им стал Роберт Дадли. Это был удивительный и символический прорыв – отныне англичане начнут добывать сибирскую нефть. Британские журналисты шутили, что Путин повторил достижение Александра II, который приезжал в Лондон в 1874 году с государственным визитом, чтобы выдать замуж свою дочь за герцога Эдинбургского, Путин же приехал, чтобы выдать замуж свою нефтяную «дочку» за лорда Брауна из BP.
Это был символичный праздник. Аплодировали свадьбе в зале не только Путин и Блэр, но также глава «Газпрома» Алексей Миллер и владелец крупнейшей в России нефтяной компании Михаил Ходорковский. Его партнер по бизнесу, Платон Лебедев, через неделю будет арестован – в России начнется «дело ЮКОСа». А через десять лет Михаила Фридмана заставят продать его долю в ТНК-ВР, и это будет для него спасением. Он выведет все имущество из России, перевезет семью в Лондон и обоснуется в Великобритании. «Брак» окажется недолгим, и дети решат жить подальше от России.
Но слияние ТНК и BP – не единственное достижение того исторического визита. Путин и Блэр объявили, что две страны запускают амбициозный проект – строительство Северо-Европейского газопровода, трубы стоимостью $5,7 млрд, которая соединит Россию и Великобританию. Два правительства подписали меморандум, оставалось только, чтобы предполагаемые соинвесторы проекта, «Газпром» и Royal Dutch Shell, подписали необходимое соглашение. Как гордо заявлял Тони Блэр, с учетом инвестиций Royal Dutch Shell в проект «Сахалин-2» Британия становилась первой страной по количеству инвестиций в российскую энергетику.
За все время визита Путина присутствие Бориса Березовского неподалеку, в Лондоне, почти не чувствовалось. Разве что в соседнем квартале от Букингемского дворца проходил фестиваль правозащитного кино, в рамках которого показывали «Покушение на Россию». Организаторы фестиваля напечатали гигантский билет для Путина и Блэра и радостно демонстрировали его журналистам.
Государственный визит продолжался четыре дня и стал, наверное, апогеем близости России и западного мира.
Но потом все рухнуло. 9 сентября МВД Великобритании пересмотрело собственное решение и предоставило Березовскому политическое убежище. На следующий день суд отказал России в его экстрадиции.
14 октября греческий суд отказал в экстрадиции Гусинского, который в тот же день, не дожидаясь апелляции Генпрокуратуры, улетел в Израиль.
В ноябре опять-таки Лондонский суд вынес решение по еще одному болезненному и важному для Путина вопросу – отказал в выдаче Ахмеда Закаева, которого российские власти также требовали экстрадировать, считая его одним из лидеров чеченских террористов. Антитеррористического интернационала как и не бывало.
Отказ Британии выдать Березовского и Закаева поставил точку в дружбе между Владимиром Путиным и Тони Блэром. Российский президент счел поступок Блэра предательством. Тот уверял, что британский суд независим и он, как глава правительства, не мог повлиять на его решение, но Путину было, конечно, известно, что независимый суд принял свое решение, только имея на руках бумагу из МВД о получении Березовским политического убежища.
Идею строительства газовой трубы из России в Британию Путин забудет, чтобы вспомнить ее спустя три года, но уже с новым партнером – Герхардом Шрёдером. В 2006 году у Royal Dutch Shell отнимут сахалинские месторождения. Но намного раньше между Россией и Британией начнется полноценная холодная война.
Глава 3
В которой самый богатый человек в России Михаил Ходорковский теряет бизнес и свободу, а семья исчезает
Я встретился с Михаилом Ходорковским 22 декабря 2013 года, через день после его освобождения из колонии. Это было в Берлине, в отеле Adlon. Ходорковский выглядел очень скромным и стеснительным интеллигентом, совсем не таким, каким его описывали люди, знакомые с ним до посадки, жестким, властным, целеустремленным лидером. Он говорил, что не собирается в ближайшее время заниматься политикой, но почти каждую свободную минуту уделял общению с журналистами.
Он довольно четко и без раздумий отвечал на любые вопросы (как будто многократно репетировал их до этого). А еще – при выключенных камерах – задавал вопросы сам. Как правило, они касались расклада сил в Кремле, Ходорковский старался выяснить, как обстоят дела теперь, что изменилось, кто у руля. Больше всего его интересовала фигура Игоря Сечина. «Есть ли у Сечина шанс стать премьером?» – спрашивал он.
За год после освобождения Ходорковский «заматерел». Он возобновил работу своего фонда «Открытая Россия» и набрал на работу безумное количество журналистов, которые не очень четко понимали, что от них хочет Ходорковский.
На интервью для книги он согласился легко, но выделил очень ограниченное время. Мы вели все разговоры при помощи FaceTime, и Ходорковскому явно было приятно, что он может пользоваться гаджетом и технологией, которая возникла, пока он сидел в колонии.
Рассказывая о причинах дела ЮКОСа, он почему-то пользовался военной, а вовсе не деловой терминологией. «Путин повел себя как образцовый армейский начальник. Нам в армии говорили: “Не кричите на строй”. Так и он, обнаружив массовое недовольство крупного бизнеса, отыскал ключевое звено и обрушился на него. После этого других желающих выражать недовольство не нашлось».
Сам Путин не сказал бы лучше.
Шашлычные табу
Летом 2001 года Владимир Путин собрал у себя на даче в Ново-Огарево десяток крупнейших российских бизнесменов на шашлык. Эта встреча вошла в историю как «шашлычное совещание» – новый президент рассказывал олигархам, какими он видит правила игры, что нужно делать, чтобы не повторить судьбу Гусинского и Березовского, которые уже лишились своего бизнеса. В общем правило было простое: не лезть в политику. Михаил Ходорковский, на тот момент владелец пока еще второй по величине нефтяной компании в России, ЮКОСа, вспоминает, что это касалось в основном владельцев СМИ: понятно, что у каждого крупного бизнесмена была возможность оказать политическое давление на власть. Так вот, Путин просил этим не пользоваться.
«ЮКОС был монопольным поставщиком нефтепродуктов в 42 регионах. Если бы я перестал поставлять нефтепродукты, компенсировать дефицит за счет других источников за пару недель невозможно. Это означало, что регионы встали бы. Все машины скорой помощи, пожарные, все жизненно необходимые службы через три дня останавливаются», – вспоминает Ходорковский.
Просьба Путина состояла в том, чтобы олигархи не пользовались подобными рычагами. Тогда у них и не возникнет никаких проблем с силовиками. Предприниматели вздохнули с облегчением. Все с радостью приняли условия президента.
Однако на самом деле все по-разному поняли условия, которые выдвигал Путин. Одни трактуют требования президента довольно четко: не финансировать оппозицию. Подобный вариант высказывает, к примеру, бывший премьер Михаил Касьянов. Другие говорят, что все не было так однозначно, да и не могло быть. На тот момент спонсирование политических партий олигархами было рядовым явлением. В Думе существовала, к примеру, фракция (под названием «Российские регионы»), которую целиком содержала нефтяная компания «Лукойл». У нефтяной компании ЮКОС своей фракции не было, зато депутатом Госдумы являлся один из ее совладельцев, Владимир Дубов, считавшийся главным лоббистом нефтяной отрасли в парламенте.