Страница 9 из 197
це Давида Сослана не выдержало. Даже не извинившись
перед посетителем, он сорвался с места и вышел.
Иванэ про себя осудил такую несдержанность, но ничем
не выдал своего раздражения. Только пальцы нервно за¬
стучали по спинке стула.
Тамар с улыбкой поглядела вслед супругу, который не
мог скрыть безграничной привязанности к своему наслед¬
нику, и проговорила негромким мелодичным голосом:
—
Царь теряет рассудок от любви к сыну... Плач Ге¬
оргия лишает его покоя, заставляет обо всем забыть.
Иванэ хотел было ответить, что это свойственно всем
мужчинам, поздно ставшим отцами, но промолчал и только
тихонько, незаметно для царицы, вздохнул.
...Много времени прошло со дня неудачной встречи
царевича с атабеком. Лаша подрастал на глазах у Иванэ,
и наконец царская чета полностью доверила Мхаргрдзели
воспитание наследника. Но ни лаской, ни забавами, ни по¬
дарками, ни баловством не смог он снискать любви и до¬
верия своего подопечного.
Царевич с годами все более неприязненно относился к
своему наставнику. Внешне он держался с ним очень веж¬
ливо. Но за показной любезностью проглядывала враждеб¬
ность.
Иванэ видел всю тщету своих стараний и побаивался,
что может утратить свое влияние при дворе и не осущест¬
вить далеко идущих планов усиления своего могущества.
Отчаявшись завоевать сердце наследника, Мхаргрдзели
перенес свои честолюбивые надежды на дочь — красавицу
Тамту.
Чего же недоставало Иванэ Мхаргрдзели — первому
вельможе двора, некоронованному правителю страны?.
Может, он стремился к царскому венцу?
Красота дочери заронила ему в душу надежду, что он
может породниться с царской семьей. Тамта была необы¬
чайно красивой, и это в сочетании с добрым нравом и по-
истине царским воспитанием, а также богатством и все¬
силием отца позволяло мечтать о том, что корона Багра¬
тионов увенчает ее прелестную головку.
38
Тамта и Лаша росли вместе. Они были очень привяза¬
ны друг к другу, но отношения их не походили на любовь.
Тогда Иванэ обратил свои взоры на сестру Ланш — Русу-
дан. Если дочь Мхаргрдзели не удостоилась чести занять
трон грузинской царицы, то, может, царевна из рода Багра-
тидов станет женой его сына? А там будет видно, как
повернется дело. Отчего невестке атабека не ступить па
престол своей матери — великой Тамар?
Но и этой мечте не суждено было осуществиться.
Аваг, первенец Иванэ, больше всего на свете любил
поесть и выпить. Женщины его не интересовали. К трону
и власти он не тянулся. Аваг держался в стороне от двор¬
цовых интриг и укрывался в отцовском поместье от суеты
придворной жизни. Да и у Русудан не лежало сердце к
сыну атабека. Ей казалось, что ленивый увалень Аваг
начисто лишен мужества, и она могла представить его кем
угодно, только не своим суженым.
В конце концов Иванэ понял, что и Аваг не принесет
величия его дому.
Отказавшись от мысли пристроить дочь и сына, он ре¬
шил сосредоточить свои силы на том, чтобы укрепить свое
влияние на Русудан. Она могла помочь ему удержать в
руках кормило власти.
Лаша был неоспоримым и законным наследником пре¬
стола. Тамар сделала его соправителем сразу после смерти
Давида Сослана. Наследник был храбр, крепок духом, хо¬
рошо образован, искусен в воинском деле. Но ведь ни один
смертный, думал Мхаргрдзели, включая царей, не ограж¬
ден в этом мире от опасностей. Все может быть... Но же¬
ланный случай все не представлялся, а атабек старел, вра¬
ги его множились, объединялись вокруг царя и уже не сте¬
снялись открытых выпадов против Иванэ.
Мхаргрдзели видел, как юный царь изо дня в день ста¬
рается принизить его, отстранить от власти, но молча, с
напускной покорностью переносил обиды, исподволь го¬
товясь к решающей схватке.
Он знал, что в случае открытого разрыва с царем тот
не ограничится лишь отстранением его от государственных
дел и изгнанием его из дворца. Враги постараются угово¬
рить царя наложить руку на его владения и огромные бо¬
гатства.
Лаша был упрям, но как у всякого правителя, вырос¬
шего в неге и холе, настойчивости его хватало ненадолго.
39
Случалось, что перед грозящей опасностью он внезапно
отступал. Поэтому уверенный в конечной победе атабек
терпеливо дожидался решающей схватки.
Он был спокоен и, хотя чувствовал себя оскорбленным
больше, чем католикос, внешне не проявлял особого вол¬
нения.
...Мхаргрдзели поглубже уселся в кресло и, откинув¬
шись на спинку, чуть прищуренными глазами смотрел ку¬
да-то вдаль. Едва заметная насмешливая улыбка играла
на его губах.
Католикос неистовствовал.
Он несколько раз во всех подробностях, сильно преуве¬
личивая, пересказывал атабеку то, что происходило на ла-
шарском празднике, но ему не удавалось вывести Мхаргр¬
дзели из равновесия. Под колец он решился прибегнуть к
последнему средству.
—
Не хотелось мне говорить тебе об этом,— обратился
он к честолюбивому вельможе,— но, оказывается, они
громогласно распевали песню, сложенную о тебе Руставе¬
ли, и смеялись над тобой, потешая народ.
Иванэ изменился в лице. Как ни старался, он не смог
скрыть волнения.
—
Какую песню? Какого Руставели?
Атабек знал, о чем идет речь, но не желал подать и ви-
ду, будто ему чго-нибудь известно.
—
Гм! Какого Руставели? — горько улыбнулся като¬
ликос.— Того самого, Шота, стихотворца из Месхети, Хри¬
стом проклятого! — Не спуская с Иванэ глаз, католикос
прочитал:
От гнева позабыв себя,
К нам в горы ринулся Мхаргрдзели,
Детей и женщин убивал
Из нховских гор, долин, ущелий.
Кахети, Картли в страхе ждут.
Имеретины оробели,
А если к нам он повернет,
Нам пе увидеть здесь веселья...
Как волк, ощетинился Иванэ, в глазах его сверкнул
гнев. Католикос прикусил язык: он выдал себя, показал,
что даже глава грузинской церкви знает эту ужасную
песню.
Мхаргрдзели и сам слышал ее не в первый раз, но его
возмутило, что сам католикос не погнушался повторить
40
эти богомерзкие слова. Какую же известность приобрела
эта гнусная песня, если проникла в высочайшие сферы, в
святейший храм, врата которого извечно закрыты для
грязной болтовни!
Дрожа от гнева и не зная, на ком его сорвать, атабек
схватил подвернувшуюся ему под руку дорогую фаянсо¬
вую чашку и с силой швырнул ее об стену.
Вдруг с улицы в окна ворвался веселый гомон толпы
и звуки бубнов.
Мхаргрдзели кинулся к окну и отодвинул занавеску.
По улице проезжал царь со свитой.
Помчался Лашарелы копь,
Тряхнув своею черной гривой.
И облака над головой
Сопровождают бег ретивый.
Пусть сердце верных день и ночь
Надеждой полнится счастливой.
Когда царь со свитой поравнялись с дворцом атабека,
Ахалцихели подтолкнул локтем Торгву Панкели и про¬
говорил:
—
У него хоромы пышнее царских! Только трона и
недостает, а властью и силой он и так превосходит царя!
Между тем католикос тоже поспешил к окну и, при¬
подняв другой край занавески, выглянул на улицу.
—
Се грядет Юлиан, царь языческий! — проговорил
он злобно, провожая взглядом Георгия, едущего впереди
блестящей свиты.
Проезжая мимо дворца, царь невольно вскинул глаза
на окна, и взгляд его встретился со взглядом атабека. За¬
метил он и католикоса.
Оба отпрянули от окна.
—
Юлиан Отступник! — скрежеща зубами, процедил
католикос.
—