Страница 136 из 197
полководцев и царей. Очень часто случалось так, что по¬
бедители, которые должны были возбуждать у побежден¬
ных одну только ненависть, завоевывали сердца побеж¬
денных народов и даже внушали любовь. Своих врагов онк
тем самым превращали в надежных и верных друзей.
Если бы Джелал-эд-Дин был горячим юнцом, теряю¬
щим голову в гневе, если бы он был недальновиден и
глуп... Но не таким знал своего повелителя Несеви. Тем
непонятнее было для летописца теперешнее поведение
султана. Мусульмане Тбилиси, не щадя своих жизней,
вступили в бой внутри осажденной крепости, открыли во¬
рота, помогли Джелал-эд-Дину без потерь овладеть таким
большим и могучим городом, столицей Грузии, и как же
он их отблагодарил?! Да, правоверные вели себя самоот¬
верженно. Если бы их мятеж не удался, грузины перебили
бы их всех до одного с женами и детьми. И эту жестокость
можно было бы понять и даже оправдать. Потому что как
же еще поступить с тем, кто, притворяясь другом, во вре¬
мя горячего боя ударяет кинжалом в спину? Да, была бы
понятна жестокость грузин, но необъяснимо поведение
Джелал-эд-Дина.
Неужели он позарился иа богатства? Неужели мало
ему показалось захваченной грузинской казны? Приумно¬
жил ли ои свою добычу, разорив правоверных союзников
своих? Нет, он не приумножил добычу, но потерял все.
Это все — доверие исламского мира и близ границ Грузии,
и вдали от ее границ. Отныне правоверные, где бы они
ни жили, будут считать Джелал-эд-Дина не объедините¬
лем и защитником мусульман, но их гонителем и врагом.
Вместо оказания помощи они повернутся к нему спиной.
Вместо надежды в их глазах султан отныне будет читать
недоверие, опасение и даже страх.
В мыслях своих Несеви сопоставлял Джелал-эд-Дина
и Чингисхана. Конечно, рыжебородый вождь всех монго¬
лов строит свою политику на страхе, если можно назвать
политикой его обращение с народами, уже покоренными
и пока еще не покоренными. А именно на две эти части
разделяет Чингисхан Есе народы земли. Жестокостью, ко¬
торой не знал доселе мир, Чингисхан принуждает и свой
народ, и все остальные народы к повиновению, вселяя в
517
них безграничный, не то животный, не то священный
ужас.
Но даже Чингисхан ни разу не поступил безрассудно.
Он знает, кого нужно запугать, а кого привлечь к себе
милостью, снисходительностью или даже лаской.
Да, конечно, Чингисхан безжалостен и жесток. Поко¬
ряя города, он убивает и безвинных, детей он рубит на
глазах родителей, родителей на глазах детей. Он затопля¬
ет в крови целые города и сжигает целые государства. По¬
жары и наводнения предшествуют его продвижению впе¬
ред. Но еще впереди пожаров и наводнений несется по
земле черный страх. Он мчится быстрее монгольской кон¬
ницы, быстрее птиц, распространяясь во все стороны бе¬
лого света. От этой черной волны сами собой раскрываются
ворота, распахиваются двери, рушатся города, а люди па¬
дают ниц в ожидании пощады, но, увы, не находят ее.
Иные спасаются бегством. Иные покорно подставляют
шею под рабское ярмо. Но бегущих настигают монголы, а
на шею, ожидающую ярма, опускается сабля. Всем, на
кого шел или идет Чингисхан, как бы заранее вынесен
смертный приговор, и выполнение его не подлежит от¬
срочке.
Тот страх, тот ужас, который летит по земле впереди
Чингисхановых орд, заранее отнимает у народов всякую
надежду на спасение. Они побеждены задолго до появле¬
ния монголов у своих границ или у стен своих городов.
Они убеждены, что от татар не защитит ни сабля, ни му¬
жество, ни мольба, ни бегство. Вот почему в нашествии
татар они видят божью кару, ниспосланную в наказание
за грехи, а от божьей кары какое же может быть спасение?
Перед божьей карой остается только смириться и покорно
ждать своей участи, какова бы она ни была. Вот какая
сила заключена в страхе, посеянном Чингисханом на
земле.
Но что же удерживает около Чингисхана самих монго¬
лов? Неужели тот же самый безотчетный страх, и ничего
больше? Неужели только один страх гонит их несметные
полчища с одного края света на другой?
Да, конечно, Чингисхан во время штурма городов в ты¬
лу своих же войск располагает лучников, чтобы штурмую¬
щие не вздумали отступить. Оробевших и дрогнувших за¬
сыпают градом стрел. Чингисхан не жалеет народа. На
месте полегшей тысячи встают новых три. У штурмующих
518
нет пути назад, поэтому они каждый штурм доводят до
конца. Сзади — верная смерть от своих, впереди, в случае
удачного штурма, может быть, еще и не смерть, а напро¬
тив — добыча, золото, женщины и девы.
Чингисхан умерщвляет своих подчиненных не только
за трусость или измену, но и за любое невыполнение его
законов, его верховной воли. Всякий уклонившийся от
исполнения этой воли должен умереть, и никакие случай¬
ности, никакие смягчающие обстоятельства не спасают
провинившегося от неизбежной смерти.
Страх перед собой, перед своей личностью Чингисхан
возвел в ранг священного трепета. Безотчетный страх не¬
заметно превратился в безотчетное преклонение, великий
страх незаметно преобразовался в великую любовь!
Чингисхан равен богу. Чингисхан ниспослан иа землю
для того, чтобы утвердить господство монголов на всей
земле. Его законы продиктованы богом, его суд есть суд
божий, он не подлежит ни обдумыванию, ни обсуждению.
Всякий приговор хана монголы принимают безраздумно
и как бы даже с великой радостью и ликованием. В серд¬
цах близких людей казнь человека не только не зарождает
неприязни, ненависти или чувства мести по отношению
к казнителю, но они сами убили бы кого угодно, если бы
кто-нибудь вздумал помешать предрешенной казни.
Но сила законов Чингисхана еще и в том, что эти за¬
коны обязательны как для самого последнего воина, так
и для самого любимого сына вождя. Вместе со страхом
Чингисхан вселил в сердца подчиненных и любовь к себе.
Он обещает своему народу безраздельное господство над
миром. Покоряя одно царство за другим, разрешая гра¬
бить и убивать, он позволяет обогащаться своему народу.
Сокрушая крепость за крепостью, город за городом, госу¬
дарство за государством, Чингисхан внушает воинам веру
в божественную непобедимость и даже неуязвимость са¬
мого себя. Ни стрелы, ни сталь врагов не смеют прикос¬
нуться к богоравному предводителю монголов.
Монголы считают Чингисхана даже бесплотным, хоть
и видят его восседающим на коне или во время трапезы.
Нерушимая вера в его особенность, в его божественность,
в его незыблемость на земле внушается с детства и одна
безраздельно царствует в сердцах и умах монголов. Чин¬
гисхана боятся и любят одновременно.
Джелал-эд-Дин не мог внушить своим подчиненным ни
519
любви, ни страха. Правда, у него были действительно ве¬
ликие предки, гордившиеся своим божественным проис¬
хождением. Но никто не говорил всерьез и с достаточной
верой в свои слова о божественности Джелал-эд-Дина. Он
не мог внушить людям этой идеи ни проявлением силы
и жестокости, ни разумным поведением и мудростью хлад¬
нокровного властелина.
Вождю, который побеждает всегда, верят не раздумы¬
вая, верят, что он может все, даже если это свыше чело¬
веческих сил. Вождю, которого всегда побеждают, не верят
даже в легких и возможных предприятиях.
Чингисхан не знает поражений. Не нашлось народа,
который мог бы его остановить. Поэтому все верят в то, что
он богоподобен и что всякое его дело от бога. Джелал-эд-