Страница 3 из 12
Именно такой ход мыслей и привел Джеймса к созданию противоречивой теории, которая перевернула понимание природы человеческого разума с ног на голову.
К концу 80-х годов XIX столетия Уильям Джеймс обратил свой научный взор на взаимосвязь между эмоциями и поведением. С точки зрения простого обывателя, для всемирно известного философа и психолога такой выбор может показаться странным.
Здравый смысл подсказывает, что именно события и мысли заставляют человека испытывать эмоции, а они, в свою очередь, определяют поведение. Представьте, например, что вас вызывают в кабинет начальника и сообщают о повышении зарплаты, или что вы оказались поздно ночью на неосвещенной улице, или что вдруг вспомнили, как в детстве, когда вам было пять лет, скатились с лестницы. Подобные стимулы могут спровоцировать определенные эмоции. Возможно, новость о прибавке к зарплате пробудит в вас радость, темная улица – тревогу, а воспоминание о падении с лестницы – грусть. Как итог, возникшие эмоции повлияют на ваше поведение. Ощущение радости может вызвать улыбку, тревога – испарину, а печаль заставит заплакать. С этой точки зрения, причинно-следственная связь между тем, что вы чувствуете, и тем, как себя ведете, представляется столь же очевидной, сколь и ожидаемой. Казалось бы, загадка разгадана, дело закрыто.
Однако, опираясь на опыт исследования других, на первый взгляд, простых, психологических явлений, Джеймс понимал, что общепринятая точка зрения зачастую ошибочна. Взять, к примеру, его исследования памяти. Годами ученые утверждали, что память функционирует подобно мышце, то есть чем чаще ее задействуешь, тем крепче она становится. Джеймс задался вопросом: а действительно ли это так6?
Чтобы это выяснить, он, вооружившись секундомером, в течение восьми дней заучивал 158 строк стихотворения Виктора Гюго «Сатира». Результаты показали, что запоминание одной строчки в среднем занимает у него пятьдесят секунд. После этого он с целью тренировки памяти в течение месяца заучивал первую часть поэмы Мильтона «Потерянный рай», на что отводил по двадцать минут в сутки. По мысли Джеймса, если аналогия памяти и мышцы справедлива, то, возвратившись к «Сатире», он сможет запомнить очередные 158 строк текста быстрее. Однако выяснилось, что процесс заучивания нового отрывка из стихотворения занял больше времени, чем в первый раз. Гипотеза о том, что память функционирует подобно мышцам, оказалась несостоятельной.
Джеймс хотел понять, существует ли альтернатива общепринятой теории эмоций, и поиски истины начал с вопроса, на чем мы основываемся, когда решаем, что чувствует тот или иной человек.
Взгляните на эту фотографию и попытайтесь определить, какие чувства испытывает изображенная на ней пара:
Теперь сделайте то же самое, посмотрев на следующее фото:
Большинству людей это задание покажется простым. Почти все говорят, что молодые люди на первой фотографии приятно проводят время и, по всей видимости, испытывают радость от того, что, как они догадываются, нравятся друг другу. Реакция на вторую фотографию иная: большинство опрошенных людей заключает, что изображенная на ней группа взволнована и чем-то озабочена и как минимум одному из трех требуется перерыв на отдых.
В основе этого простого теста лежит эксперимент, впервые проведенный легендарным натуралистом Чарльзом Дарвином в середине XIX века. За свою жизнь Дарвин написал 22 книги, включая такой революционный труд, как «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь», и менее известную работу «Формирование почвы из растительных остатков в результате деятельности червей и наблюдение за их привычками». В 1872 году Дарвин опубликовал эпохальную работу об эмоциях, озаглавленную «Выражение эмоций у человека и животных» и описывающую проведение первого психологического исследования эмоций7.
Незадолго до этого французский врач Дюшен де Булонь с целью изучения лицевой анатомии провел болезненный эксперимент на одном из добровольцев, пропуская через его мимические мышцы электрические разряды. Увидев рабочие фотографии Булоня, Дарвин был поражен тем, как легко он соотносил выражение лица подопытного с его эмоциями. Из любопытства Дарвин показал некоторые фотоснимки своим друзьям, попросив их сказать, какие чувства, по их мнению, испытывает изображенный на фотографии доброволец. Друзья Дарвина также уверенно и безошибочно ассоциировали определенные выражения лица подопытного с теми или иными эмоциями. Это доказывало, что способность угадывать чувства другого человека по выражению его лица заложена у нас в мозгу.
Ознакомившись с экспериментом Дарвина, Джеймс взял его за основу при выстраивании своей новой теории эмоций. Дарвин продемонстрировал, что люди почти безошибочно способны определить, что чувствует другой, глядя на его лицо. Джеймсу пришло в голову, что механизм возникновения у человека собственных эмоций подчинен тому же принципу. Он предположил, что люди аналогичным образом отслеживают собственную мимику, после чего решают, какие эмоции следует испытывать.
Первоначально Джеймс предположил, что любая эмоция всецело является результатом наблюдения человека за своим поведением. С этой точки зрения получается, что люди улыбаются не оттого, что счастливы, а напротив – они счастливы оттого, что улыбаются (или, пользуясь более поэтичным примером, предложенным самим Джеймсом для объяснения своей радикальной гипотезы: «Вы убегаете от медведя не потому, что боитесь его, а скорее вы боитесь медведя, потому что убегаете от него»). Джеймс проводит четкую грань между инстинктивным физическим поведением нашего тела под воздействием стимула – например, отдергивание рук от огня, вызванная шуткой улыбка либо мгновенный порыв пуститься наутек при виде свирепого медведя – и работой мозга, который, уловив подобные движения, спустя долю секунды создает эмоции. Вы видите медведя, ваше тело начинает бежать, после чего мозг решает: «Я боюсь». Некоторые более поздние варианты теории Джеймса рассматривают взаимосвязь между эмоциями и поведением как двунаправленный процесс. В пример приводится улица с двусторонним движением, по которой навстречу друг другу идут улыбающиеся люди. Люди улыбаются потому, что они счастливы, и они становятся еще более счастливыми оттого, что улыбаются.
Джеймс никогда не тестировал собственную теорию на практике, считая экспериментальное подтверждение своей правоты делом скучным и неблагодарным («От мысли о психологии с лабораторными инструментами и алгебраическими формулами меня бросает в дрожь»). Вместо этого он, будучи убежденным прагматиком, сразу перешел к выяснению потенциальной практической пользы выдвинутой им идеи.
Если поведение определяет эмоции, то логично предположить, что люди могут создавать любые чувства по своему желанию, просто ведя себя так, как если бы они уже испытывали эти чувства. Как замечательно выразился Джеймс по этому поводу: «Если вы хотите развить в себе какое-то качество, ведите себя так, как если бы оно у вас уже было». Этот простой и в то же время гениальный постулат я называю принципом «как если бы».
Этот аспект теории определенно вдохновил Джеймса сильнее, чем все остальное. Во время одного из публичных выступлений он охарактеризовал потенциальную силу своей идеи, назвав ее «внутренним светочем» и с воодушевлением сказав: «… наиболее простой путь обрести жизнерадостность… это сидеть жизнерадостно, глядеть на мир жизнерадостно и действовать и говорить так, словно вы полны жизнерадостности… Попытки бороться с хандрой лишь акцентируют внимание на ней и еще глубже укореняют ее в мозгу»8.