Месть Аскольда

– Прости, князь, – заволновался вдруг боярин.

– Ты о чем? – князь приподнял голову.

– Все о том же. О том чертовом короле. Никакого мира я с венгром не заключал. Наврал тебе Андрей, что я отдал Александру назад Бельц и Червень.

– Э-э, сколько лет прошло, а ты все о старом… Скажи лучше, слышал ли о козельском воеводе Сече?

– Как не слыхивать! Это ведь он недавно с Михаилом водил полки на помощь Конраду? Знатно, говорят, они покрушили Литву и пруссов…

– Так вот, погиб этот воевода.

– Неуж? – старик поднялся и перекрестился. – Царствие ему небесное. Кто ж посмел пойти на такое черное дело?

– Татары.

– Татары… – протяжно повторил старик и на мгновение замолчал. – Многие города они полонили и, вишь, до Козельска добрались, будь они неладны.

Костер догорал, становилось прохладнее. Боярин натянул на себя тулуп. Князь повернулся на бок, приподнял голову и оперся на руку.

– Воевода, сказывали, поломал им зубы, и убрались пока татары восвояси. Как думаешь, вернутся?

Мирослав задумался, глядя на догоравший костер. Вдруг решительно сбросил тулуп.

– Э-эх, дровец подбросить некому, – закряхтел он и попытался подняться.

– Лежи, лежи, – придержал его Даниил и легко вскочил на ноги. – А я рад, Мирослав, что везу тебя домой здоровым. Боярыня тоже будет рада.

Князь подбросил несколько поленец. Огонь весело затрещал сухими дровами.

– Расстроил, признаюсь, колдун меня своим предсказанием, – поудобнее устраиваясь, проговорил он.

– Это ты насчет детей? Плюнь, – успокоил боярин. – Одни у тебя малы, других пока нет. Встретится на твоем пути другой баальник – иное скажет. Кстати, как твой Шварн? Мне кажется, весьма смышленый парнишка.

– Стареешь ты, дядька, – рассмеялся князь. – Тоже мне, детки малые! Шварну хочу уже Холмск отдать. Воеводу бы ему хорошего.

– Да, – покачал головой Мирослав, – бежит время. Давно ли я носил его на руках? А насчет татар, я думаю, – вернутся, – боярин вздохнул. – Когда первые появились, ты еще отроком был. А ведь вон вновь пришли. И опять придут, – он зябко поежился.

Князь взял длинную ветку и стал подталкивать обгоревшее дерево к огню:

– Я тоже так думаю. Недавно князь Мазовецкий звал меня к себе.

– Зачем? – забеспокоился отчего-то боярин.

– Татары не дают покоя, – ответил Даниил. – Он понимает, что в одиночку ему не устоять.

– Не ожидал такой прыти от ляха. А что венгерский король? – Мирослав пытливо уставился на Даниила.

– Венгерский король молчит. Занят, видать, своими делами.

– Скорее, осторожничает Бела. Мазовецкий видит, что никто не шевелится, вот и стал собирать силы под свои стяги. Многих он кликал?

– Меня да герцога Силезского Генриха. Да еще этого дутого тевтонца. Послал весть венгру, а еще… кому бы ты думал?..

Мирослав сощурился:

– Уж не Михаила ли?

– Его!

– Да он в уме ли?! – воскликнул боярин.

– Нет, боярин, на сей раз лях был в уме. Прав он. Нам давно надлежит объединить силы, чего некоторые русские князья никак не хотят понять, – в свете огня лицо Даниила видится серьезным.

– Понимать-то они понимают, – задумчиво произнес Мирослав, – да вот гордыня не позволяет им этого сделать. Скажи, Даниил, сам-то ты пошел бы под михайловскими стягами против татар?

Князь такого вопроса не ожидал. Брови сошлись на переносице.

– Эгей! Молчишь, Данилушка? То-то же! – торжествующе воскликнул дядька.

– Ну почему же, – князь решительно повернулся к боярину, – я бы… пошел. Не веришь?

– Верить-то, Даниил, верю, но… – боярин безнадежно махнул рукой. – В одной стае двух вожаков не бывает. Плохо, когда много стай и у них сильные вожаки. Тогда они грызут друг другу глотки. Нельзя иметь рядом сильного вожака. Сам вожак должен быть беспощадным.

– Прав ты, Мирослав, – князь уселся поудобнее. – Я в этом убедился, когда, если помнишь, простил своих бояр за измену. И чем они отплатили?

– Как же, помню. Боярин Изяслав залил тебе вином лицо, и ты это ему простил.

Мудр ты, Даниил. Не хотел вновь проливать кровь.

– Не в этом дело. Ты помнишь, каких усилий нам стоило взять Бельз? С чем бы я пошел вновь на своих врагов?

Боярин заерзал. На лице его заиграла лукавая улыбка. От князя не ускользнула эта перемена.

– Эк, ты махнул! А я-то думал, что спасла боярина его… дочь. Слаще медка была у него девка.

Князь смешался:

– Ты чего, дядька?

Мирослав, словно боясь, что его услышат, наклонился к Даниилу.

– Эх, князюшка! Да разве у тебя одного такое случается? Вот вернул мне баальник силушку, а ведь я хоть и старик, но попадись мне такая… – дядька скабрезно захихикал, чем рассмешил Даниила.

– Вижу, этот волхв – отменный лекарь, коль бабы уже полезли тебе в голову.

– Куды ж от них, тварей, денешься?!

Но вдруг боярин прекратил смех и насторожился. Ему показалось, что где-то поблизости хрустнула ветка. Князь насмешливо бросил:

– Прижался ты, Мирослав, к бабьему подолу и что-то трусоват стал.

Неожиданно в нескольких шагах раздался рев, потрясший окружающий лес. Даниил вскочил и выхватил меч. Его глаза были прикованы к кромешной темноте леса, откуда доносился громогласный рык. Не опуская взора, он нагнулся и выхватил из костра пылающую головешку. Она осветила гигантского зверя. Тот стоял перед князем с высоко поднятыми лапами. Пламя осветило его огромную зубастую пасть. Глаза горели, как фосфорические звезды. Все это не могло не внушить страха. И каждый, наверное, бросился бы наутек, спасая свою жизнь. Но только не князь Даниил. Он стоял спокойный, сосредоточенный.

Медведь замер. Зверь всегда хорошо распознает чувство страха у других. Это верный сигнал к нападению. И тогда – берегись, противник!

Но ни один мускул не дрогнул на лице князя.

Мирослав, обнажив свое оружие и готовый в любой момент прийти на помощь своему воспитаннику, невольно залюбовался решительным видом Даниила.

Первым не выдержал медведь. Он внезапно неловко повернулся, передние лапы коснулись земли, и, мягко ступая и урча, словно предупреждая, чтобы его не преследовали, он так же неслышно удалился.

– Фу-у, – выдохнул Мирослав и вытер со лба пот.

Князь спокойно вложил меч в ножны. В это время послышался шум, и к костру выскочили испуганные дружинник и проводник:

– Князь, как ты?..

За него ответил Мирослав:

– Не видите, что ли? Жив-здоров наш князюшка. Слава тебе Господи! Я уж думал, старый дуралей, хана тут нам всем, подерет зверюга. Ан нет! Одолел ты его, князь! Лютый-то убег, как трусливый кобель. А ты тоже хорош, – напустился боярин на дружинника. – Как князя своего сторожишь?!

– Да я… – начал оправдываться было воин, но князь его прервал:

– Ступай к лошадям, ты ни в чем не виноват.

Дружинник с проводником проворно исчезли в непроглядной мгле.

Князь, как ни в чем не бывало, подбросил в костер дров и с наслаждением улегся на шубейку. Рядом опустился боярин.

– Ты чего его не порешил? – спросил дядька. – Еще вернется.

– Не вернется, – уверенно произнес князь. – Пусть бродит. Ведь это мы вторглись в его владения.

– Да, не вышло у Топтыгина, – усмехнулся Мирослав. – Эх, Даниил, вот так разогнать бы некоторых князей – на Руси дышать легче стало бы. Никакой бы татарин не сунулся.

– У нас некоторые князья хуже медведей, – заметил Даниил.

– Это Михаил, что ли? Ты же с ним в поход собрался идти, – в голосе Мирослава прозвучал укор.

– Эх, дядька, как же ты хочешь Русь оборонить? Учил ты меня уму-разуму. Навеки тебе благодарен. Но как ты не поймешь: сгинет ведь Русь от собственных смут да от ударов татарских сабель! Сколачивать ее надо, сколачивать. Тут один меч не поможет. Это ведь медведь убежал, назад не вернется. А князь? Он ведь сразу бежит то к венгру, то к поляку, то к торкам, то к половцам…

– Ведь и ты бегал, – не без ехидства вставил боярин.

– Бегал. В том и беда. Вот и режем друг друга. Так что, дядька, меч тут не поможет. И с Михаилом мира хочу во благо земли нашей.