Фронтовые повести

Центральный комитет ВКП (б) и Государственный Комитет обороны постановили создать специальные штабы партизанского движения. Западный штаб возглавил первый секретарь Смоленского обкома партии Дмитрий Михайлович Попов. Этого человека в Велиславле знали хорошо — перед войной он часто бывал на городских предприятиях.

Гостья из Москвы привезла с собой несколько экземпляров смоленской областной газеты «Рабочий путь» с подробным отчетом о работе пленума.

— Мы их оставим у себя, — сказала Валя, бегло просматривая помятый номер. — С прошлого года в руках не держали!

— Конечно, — согласилась Нонна. — Это специально для вас.

Захватила бы побольше, — вздохнула Валя. — Мне кажется, я сейчас прочитала бы даже все объявления! Так стосковалась по нашим газетам.

Нонна рассказала много важного. Разгром фашистских войск под Москвой заставил гитлеровское командование оставить мысль о захвате советской столицы. В этом году ожидается крупное наступление врага на юге. Поэтому вся деятельность подпольных групп направляется на сбор данных о передвижении вражеских войск в сторону юга. С тем, чтобы ускорить доставку разведданных на Большую землю, в Велиславль прибыл радист с рацией. Он устроен, надежно замаскирован и приступает к работе. Дело теперь за ними, за подпольщиками.

— Я гляжу, — заметила Нонна, — город словно на осадном положении. От патрулей отбою нет. У меня надежный документ?

— Вполне надежный. Выдал наш человек.

— А ночью? Годится он?

— На всякий случай приготовим вам пропуск. Возможности для этого у нас есть.

— Устроились неплохо, — улыбнулась Нонна. — Кто вас так снабжает?

Валя смешалась.

— Да есть один человек.

В самом начале знакомства ей не хотелось рассказывать об Асе. Потом Нонна, конечно, узнает обо всем, узнает и об Асе с Хольбером. А сейчас Валя постаралась перевести разговор на другое.

— Я могла бы стащить документы из штаба, — предложила она. — Генерал и адъютант мне доверяют. Это, в общем-то, нетрудно сделать.

— Ты с ума сошла! — возразила Нонна. — Тебя приказано беречь пуще глаза.

— Я думаю, — настаивала Валя, — что, если сделать осторожно…

— Об этом пока не может быть и речи! — оборвала Нонна. — Приказы не обсуждаются. Особенно у нас.

— Что же я должна делать?

— Повторить то, что уже сделала.

— Карту?

— Да. Аэродром в Велиславле один из самых важных.

— А еще? — спросила Валя.

— Остальным займутся другие. У тебя и без того хватит забот.

Все возрастающее движение по магистралям в тылу центральной группировки немецких войск вызывало озабоченность советского командования. Вокзал в Велиславле подвергался систематическим и разрушительным налетам советской авиации. Однако в последнее время поток, вражеских войск пошел через Прилесье. Как удалось установить, в Прилесье был увеличен гарнизон, сооружены дзоты, вырыты окопы. Нет сомнения, что эта станция превратилась в перевалочный пункт, очень важный в коммуникациях врага. Да оно и понятно — от Прилесья до фронтовых тылов всего около шестидесяти километров при неплохих грунтовых дорогах.

— На дорогах у нас «сидит» группа в Петровке, — сказала Валя. — Лучше всего спросить об этом Майю.

— Знаю, — кивнула Нонна. — Группой Белкиной наши довольны. А этот… Рудольф? Что за человек?

— Как сказать… Предложил услуги сам. Дал очень важные сведения. Много помогает. Но — осторожен. Мы здесь наладили освобождение людей из лагеря военнопленных. Одного из них недавно предложили устроить в Петровке, у Рудольфа. Он отказался.

— Почему?

Валя пожала плечами.

— Скорее всего из опасения. Говорит, чем больше людей, тем реальнее возможность провала. Очень боится гестапо.

— Осторожность, — заметила Нонна, — это хорошо. Ну, а что касается боязни… Прямо скажем, гестапо — не санаторий. Ты сама знакома с Рудольфом?

— Ни разу не видела его, — призналась Валя. — Но наших у него порядочно, и все отзываются о нем как о надежном человеке.

— У них там ребятишки славные, — сказала Нонна. — Еня, Боря. Им бы еще, конечно, в школе учиться, да вот.

— Тоже мало их знаю. Никак не удается встретиться.

— Пока и не надо, — заявила Нонна. — Придет время, еще поговорите.

Напоследок договорились о ночных пропусках. Валя, подумав, обещала достать два. «Три пропуска сразу никак нельзя», — сказала она связной.

Ночные пропуска, как и прежде, подпольщики доставали через Асю. Став любовницей Хольбера, она незаметно приобрела большое влияние на коменданта, и тот послушно исполнял капризы своей молоденькой подруги. Когда Валя впервые попросила сестру добыть у своего покровителя пропуск, Ася с удивлением спросила: «А зачем он тебе, Валечка? У тебя должен быть свой». Пришлось придумать больную подругу, вернее, заболевшую мать подруги, которой необходим ночной уход. Первый пропуск Ася достала, достала и второй. Затем в ее хорошенькую головку запали подозрения. «Куда тебе столько пропусков? Торговать?»— удивилась она. «Надо», — сердито ответила Валя. Что там говорила Ася своему высокому покровителю, Валя не знала, но никаких затруднений с пропусками подпольщики пока не испытывали. Догадывалась ли Ася о другой, тайной жизни, которую ведет старшая сестра? Валя подозревала, что сестренка догадывается. Не могла же она не знать о скрытой деятельности подпольных групп в городе — ведь плакаты, листовки, щиты с выжженными надписями появлялись на улицах постоянно. Слышала она, конечно, и о непрекращающихся убийствах немецких солдат и офицеров. И все же она никогда не отказывала Вале. Что это было — посильная помощь, запоздалое раскаяние в своем поступке? Об этом сестры не говорили, и Валя пока что не могла найти ответа на свой вопрос…

Собираясь уходить, Нонна отдала Вале небольшой лист бумаги. Это была шифровка, полученная на днях радистом с Большой земли. За хорошую организацию работы подпольных групп Вале и ее товарищам объявлялась благодарность. Шифровка подписана загадочным словом «Директор». Нонна пояснила, что «Директор»— это командование 10-й армии. Вообще с сегодняшнего дня вся деятельность подпольщиков будет проходить под руководством специальной группы разведывательного отдела «десятки». Вале следует запомнить имя человека, от которого будут поступать конкретные распоряжения. Это один из опытных разведчиков 10-й армии товарищ Аркадий.

Нонна попрощалась в дверях, не позволив Вале ее проводить.

Подождав минут десять, пошла домой и Валя. В городе было тихо. Раздавались лишь бессонные шаги немецких патрулей.

Для служебных разъездов руководитель немецкого предприятия по добыче торфа лейтенант Рудольф пользовался бричкой. Немецкий лейтенант не знал, что среди подпольщиков Велиславля он известен под кличкой «Стрелок». В скупых сводках, передаваемых по цепочке радисту, все чаще значилось: «Как сообщил «Стрелок…» О том, кто скрывается под именем «Стрелка», знали лишь очень немногие. И эти немногие направляли деятельность немецкого офицера, используя то, что руководитель одного из тыловых предприятий имеет право беспрепятственного передвижения на своей дребезжащей бричке.

Приказ подать подводу был отдан с вечера. Рано утром исполнительный солдат, правивший лошадьми, подкатил к крыльцу конторы. Привычно оглядев себя, Рудольф сбежал по ступенькам и залез в бричку. Расположившись на охапке соломы, он молча ткнул солдата в спину, и подвода покатила по застывшей дороге.

Путь на станцию Прилесье был неблизкий, и лейтенант то и дело совал кулаком в солдатскую спину, приказывая ехать поскорее. Возница дергал вожжами, лошади ненадолго прибавляли шагу. Подскакивая в дребезжащей бричке, Рудольф внимательно оглядывал мрачноватые окрестности. Снег ровным безжизненным налетом засыпал унылые поля, огромные полосы лесных вырубок. Там, где леса когда-то подступали близко к дороге, по распоряжению немецкого командования деревья были вырублены по обе стороны: предохранительные меры против партизанских засад.

«Да, партизаны…»— вздыхал лейтенант, с опаской поглядывая на далекую кромку зимнего леса. Его не обманывало безмолвие окрестностей. В лесу шла своя жизнь, и вполне могло случиться, что из-за какого-нибудь завала раздастся одинокий меткий выстрел.