Расхитители гробниц

– Я не жрец и не могу всё знать, – не слишком довольный тем, что его так бесцеремонно перебили, проворчал Хромой, но всё же ответил: – Слышал, что скарабей является воплощением энергии солнца, символом вечной жизни. Кроме того, я слышал, – тут дядя Мада понизил голос и вновь боязливо покосился в сторону саркофагов, – что во время церемонии вечного проклятия, о которой я как раз собирался тебе рассказать, этих жуков напускают в гроб грешника и замуровывают их там, чтобы насекомые год за годом медленно пожирали плоть проклятого. Вообще же, участь пойманного расхитителя гробниц ужасна! Из него делают «живую мумию»: ловкие люди вынимают из тела преступника некоторые органы, но так, чтобы он оставался живым. Потом тело туго пеленают и укладывают в гроб. Всё это время жрецы читают над злодеем заклинания, чтобы его мучения продолжались вечно, а его душа никогда не могла бы вырваться на свободу. Потом гроб относят в особое проклятое место и навечно закапывают там. Более страшной участи для человека быть не может! – закончил свой жуткий рассказ дядя.

Пока Хромой энергично заворачивал в принесённые ими с собой покрывала самые ценные предметы усыпальницы, Мад, вольготно расположившись на великолепном кедровом ложе, увлечённо рассматривал прекрасный рисунок на стене. Изображение повествовало о том, как вечная душа покоящегося здесь человека, пересекает реку смерти на большой красивой лодке, миниатюрную копию которой мальчик заметил среди всяческого скарба в соседней комнате. После этого царский чиновник, свободный от малейших забот, вместе с женой начинает наслаждаться загробной жизнью в стране, похожей на Египет. В наглядном рассказе говорилось, что урожаи там всегда богаты, что никто, даже рабы не знают там голода, а тенистые сады дают много прохлады.

«Вот бы когда-нибудь попасть туда!» – с завистью подумал мальчик и твёрдо решил, что сделает всё, чтобы его когда-нибудь его собственная смерть была обставлена по всем правилам, гарантирующим лёгкое путешествие в вожделенную страну.

– Нам пора – тихо позвал Хромой.

Мад взвалил на себя тюк поменьше и стал дожидаться, пока дядя первым пролезет в пролом, чтобы вслед за ним покинуть погребальную камеру. Но объёмистая поклажа не позволила мальчику сразу же протиснуться в узкий лаз. Поэтому вначале он передал тюк дяде и уже собирался вылезти сам, но тут послышался звук глухого удара. Дядя коротко вскрикнул, свет его факела тут же погас. Когда перепуганный подросток, наконец, выбрался из усыпальницы, то его глазам предстала ужасная картина: мужчина в неудобной позе лежал на боку, подвернув под себя ноги, вся правая часть его лица была залита кровью. Он уже не дышал. Рядом с поверженным телом Мад заметил увесистый камень с острыми краями. Похоже, он свалился на голову несчастного откуда-то сверху. Но что могло стать причиной его падения, ведь когда они крушили стену, всё обошлось?

Мад оглянулся на виднеющиеся в пробоине лаза саркофаги. Неужели мумия, не смотря на все уловки дяди, всё-таки разоблачила их и решила покарать одного за другим?! Но тогда ему уже ни за что не выбраться отсюда! Мальчика обступала зловещая тишина, только слабо потрескивали догорающие факелы позади, в гробнице, и тот, что был в его руке.

Надо хотя бы попытаться спасти свою жизнь, но Маду казалось, что, как только он нарушит тишину, слепой Ка начавшей мстить мумии тут же услышит его и разорвёт в клочья. Тут же, словно в подтверждение этой мысли, где-то совсем рядом и вправду раздался странный звук, который можно было принять за осторожные крадущиеся шаги. Слёзы жалости к себе и к последнему родному ему человеку беззвучно текли по щекам мальчика, но он даже боялся их вытереть, чтобы не выдать себя шелестом одежды. Если бы в эту минуту жуткий Ка возник перед ним, то мальчик даже не попыталась бы оказать сопротивления, а только молил бы о скорой смерти.

Но факел в его руке не мог гореть вечно, надо было на что-то решаться. Наконец, схватив свой тюк, мальчик со всех ног бросился через зал и по галерее. Страх обнаружить за спиной ужасного преследователя заставлял его нестись без оглядки так быстро, как он никогда до этого не бегал. Вдруг Мад неожиданно вспомнил о недавних словах дяди, и его охватило жаркое чувство стыда. Он остановился и долго стоял, вглядываясь вглубь коридора. Как ни жутко было возвращаться, но ему пришлось заставить себя это сделать.

Вначале Мад нашёл на уже успевшем остыть трупе свиток с бесценными заклинаниями, потом долго пытался поднять тело с земли. Когда же это ему удалось, то после первых шагов мальчику показалось, что он не сможет пройти с такой непомерной тяжестью даже до конца галереи.

И тем не менее Мад твёрдо решил, что не оставит дядю на растерзание мумии…

На свежий воздух он выбрался абсолютно обессиленным. Ожидающий их возвращения жрец уже давно потерял терпение и готовился преподать хороший урок мерзавцам, заставляющим его так долго ждать, но, увидев хрупкого мальчика, шатающегося под тяжестью мёртвого тела, только недовольно поинтересовался, почему тот вынес всего один свёрток из обещанных ему Хромым шести? На это Мад ответил, что остальное он спрятал недалеко от выхода из гробницы, но вначале пусть уважаемый жрец поможет отправить тело его дяди к хорошему бальзамировщику.

– А ты мне нравишься, – после некоторого раздумья произнёс старик. – Пусть будет по-твоему. Надеюсь, твой покойный дядя передал тебе все свои знания и умения и ты сможешь заменить мне его?

– Постараюсь не опозорить его имени и соответствовать оказанной мне чести, Уважаемый, – почтительно, но с достоинством ответил Мад и прикоснулся рукой к тому месту под одеждой, где у него был спрятан дядин свиток…

Глава 2. Ответственное задание

…День выдался типично лондонским: серым, туманным и ужасно холодным. Легко одетого молодого человека подгоняла мысль о знакомом до мелочей уютном зале с камином, где мелькают лица друзей и подают традиционные угощения к пятичасовому чаю. Почти бегом, чтобы окончательно не превратится в сосульку, он пересёк Сент-Джеймскую площадь. При этом молодой человек бросил привычный взгляд на памятник победителям в крымской войне, по легенде якобы отлитый из трофейных русских пушек с грозных севастопольских бастионов. Впрочем, все его мысли были устремлены к помпезному зданию, выстроенному в стиле неоклассицизма, на главной лондонской улице – Пиккадилли. Здесь, за высокой оградой, размещался элитарный клуб «Атенеум», членом которого данный молодой человек имел честь состоять. Звали юношу Уильямом Бартоном. Уже полгода, как он выпустился из Кембриджского университета и пробовал себя в журналистике в качестве стажёра спортивного раздела газеты «Таймс».

У величественных ворот с позолоченным гербом британской империи Бартона встретил чрезвычайно важного вида швейцар в высоком цилиндре и в сверкающем золотым шитьём мундире с «адмиральскими» галунами на рукавах.

Критическим взглядом он осмотрел демократичный твидовый костюм явившегося сюда прямо из редакции молодого человека и вежливо предупредил:

– Простите, сэр, но позволю себе напомнить вам, что наступает вечер. – это тактичное замечание означало, что этикет требовал от гостей приходить после шести вечера в вечерних смокингах.

– Я знаю, Шон, – весело ответил Бартон. – Обещаю, я долго не задержусь в «логове» – ровно без пяти минут шесть меня уже здесь не будет.

– Нисколько не сомневаюсь в вашем слове, сэр – с большим чувством собственного достоинства кивнул швейцар.

Парковой дорожкой привратник повёл запоздавшего гостя к входу в здание, над портиком которого красовалась скульптура богини Афины. По дороге Уильям, только недавно вырвавшийся на волю из тюрьмы под названием университет, с удовольствием размышлял о том, что если он прямо сейчас сойдёт с дорожки на траву, то этот суровый швейцар не посмеет ему и слова сказать. А если он захочет улечься на лужайке, то сопровождающий его архангел будет просто терпеливо ждать, стоя над ним с постным выражением лица. Одним словом – свобода!

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.