Страница 9 из 15
- Мальчишка... - протянула она насмешливо, любуясь моими пылающими ушами.
- Ну да, не девчонка, - подтвердил я торопливо, - нормальная реакция. Согласись, было бы гораздо хуже, если бы я краснел, исподтишка любуясь товарищем по парте.
Софья опустила глаза и чему-то тихо улыбнулась. На обращенной ко мне щеке проявилась ямочка.
Заглянула в чайник:
- Есть водичка - не надо идти. Ладно, давай чай с тортиком пить, а супчик мой пусть настаивается на завтра. Или, даже, послезавтра, - и она попыталась разрезать столовым ножом бечеву на коробке.
- А нормальный нож в доме есть? - отодвинул я ее вбок. - Этим только головы мухам отпиливать...
Она побренчала чем-то в ящике стола, а потом извлекла на свет божий проржавевшую по краю железяку, наполовину обмотанную потертой темно-синей изолентой.
Я закатил глаза и с безнадежностью в голосе уточнил:
- Бруска точильного нет? - а потом вернул должок за "мальчишку", снисходительно протянув, - у, ж-ж-женщина...
Справились в итоге. Я накромсал, иначе это не назовешь, торт, она заварила в литровой банке крепкого чаю, и мы бодро стартовали.
Первый кусок закончили ноздря в ноздрю, но уже на втором Софья решительно вырвалась вперед: я уже неторопливо ковырял чайной ложкой в жирном шоколадном креме, а она продолжала перемалывать безе с настойчивостью оголодавшей саранчи. Дальше я и вовсе паснул, осоловело откинувшись на спинку. Она же приступила к третьему куску, но тут завод кончился и у нее - смотреть на торт с вожделением во взоре еще могла, но есть - уже нет.
Я, расслабившись от сытости, беззастенчиво разглядывал девушку и делал то, чего обычно старался избегать: думал о себе.
Кто, в сущности, я есть? Что за странное создание из меня получилось: и не подросток с опытом взрослого, и не взрослый в теле подростка? Откуда это сочетание несочетаемого?
Неукротимость желаний, что заставляет делать глупость за глупостью и получать от этого болезненно-сладкую радость - да вот хоть прямо сейчас. И, рядом с этим, вроде бы взрослое стремление взять на себя ответственность за кого-то еще, прикрыть, приписать за собой - не за красивые глаза и не в надежде на тварное тепло, а просто так, для себя, для души...
Химера, как есть, настоящая темпоральная химера...
"Его превосходительство зовет ее своей, и даже покровительство оказывает ей" - выстучал я пальцами мелодию из водевиля.
Софья тем временем доклевывала крошки безе со дна коробки:
- Как семечки, - призналась, смущенно улыбнувшись, - не могу остановиться.
Наконец, она отложила ложку. Оперлась локтями на стол, сложив кисти перед ртом, и чуть подалась вперед. Взгляд стал игриво-снисходительным:
- Ну, расскажи, что принес в дневнике за четверть? Что по поведению? Девочек в классе не обижаешь?
- Об оценках, значит, хочешь поговорить... - сладко улыбнулся я в ответ. Она тревожно заёрзала на стуле, что-то учуяв в моем тоне. Я выдержал паузу и продолжил, - давай, расскажи тогда, почему не даешь указания больным аспирин молоком запивать.
Она открыла рот, собираясь что-то сказать... И закрыла. Потупилась и потянулась долить чаю в наполовину полный еще стакан.
Я тихо порадовался. Умение вовремя промолчать дается лучшей половине человечества настолько плохо, что редкие исключения из этого правила заслуживают к себе особо бережного отношения - наподобие существ, внесенных в "Красную книгу".
- И мне добавь, - закрыл я тему и еще раз покрутил головой, вглядываясь уже в детали.
Со шкафа, что отгораживал кровать от двери, на нас свысока поглядывал видавший виды рыжий чемодан с округлыми латунными уголками-накладками. Из-за него высовывались рукояти бамбуковых лыжных палок с потертыми лямками. На открытой сушилке, что на подоконнике - посуда вразнобой. Среди нескольких алюминиевых ложек и вилок откровенно столовского вида выделялся своим добротным блеском штопор. Стопка разномастных книг рядком.
Я пригляделся к названиям на корешках и поперхнулся.
- Ой вэй'з мир... - схватился за голову, - какой же я идиот!
- Есть такое, - согласилась Софья степенно, - а как догадался-то?
Я обескураженно потер лоб кулаком. Сколько сил брошено не на то, сколько времени протекло зазря между пальцами... А ведь мог бы и сам сообразить, без подсказки!
- Ты стенографию изучаешь? - спросил у девушки.
- Что? - она явно не ожидала этого вопроса. - Ну, да, ходила на курсы...
- Сложно? - спросил я просто что бы что-то сказать. Какая, на самом деле, мне разница, сложно или нет? Для меня - нет.
Эх, а ведь мог бы на каникулах не строчить тетради стопками, а стенографию изучить - и те же самые обзоры просто полетели бы, и еще время осталось...
Я разочарованно вздохнул и прислушался к объяснениям.
- ...сокращение написания букв, большую часть гласных выкидываем, на окончание слов по одному из специальных символов - и сразу раз в пять запись идет быстрей. Смотри, - она с энтузиазмом выхватила из стопки тетрадь и потрясла ею перед моим носом, - вот, мой конспект последней лекции в Малом Эрмитаже по прерафаэлитам - два часа всего на трех листах уместилось... Что?
Я молча смотрел на нее.
- Ну, чего? - она еще раз дунула вверх, сгоняя непокорную прядь.
- Прерафаэлиты, значит? - уточнил я, с трудом удерживая голос спокойным.
Она поняла. Прищурилась:
- Думаешь, если тетя здесь вот так живет, то она совсем идиотка?
- Нет... Но... - я смешался, - ты и прерафаэлиты...
Ее глаза подернуло хмарью близкого уже шквала, и я выпалил с жаром, не задумываясь:
- Слушай, извини дурака. А? Виноват, правда. Осознал, каюсь.
Выражение острой обиды в глазах напротив заколебалось, словно решая, разразиться взрывом или нет, а потом перетекло в усмешку:
- Эх, пользуешься ты моей девичьей слабостью... Ладно, за "Фигурный" торт я еще и не то могу простить.
- За этот или за следующий? - выдохнул я с облегчением. Вот ведь, зараза, давно так по ушам не огребал... И, что обиднее всего - заслуженно.
Ее взгляд посерьезнел:
- Кстати, на обедах экономил или у родителей стянул?
Я вольготно откинулся на спинку стула, сцепил пальцы за затылком и обрадовано сообщил:
- О, с тебя тоже вира.
- Вот как... - она задумчиво потеребила мочку, - для овощебаз, донорства или укладки рельсов по ночам ты еще молод. Ну, давай, быстро придумывай.
- Двойная вира, - с удовольствием огласил я, - или, даже, тройная, раз согласна была стыренное есть.
- Луковым супчиком возьмешь? - невинно вопросила она, и я поперхнулся.
- Да ну тебя... Неужели тут ничего интереснее нет? - и окинул ее собственническим взглядом.
- Так откуда у Буратино сольдо? - не дала она увести разговор вбок.
Я опять посмотрел на нее с невольным уважением - опять удивила.
- По правде сказать, - преувеличенно тяжело вздохнул, признаваясь, - Буратино горбатит, как папа Карло. Все сам, все своим трудом.
Скепсиса в ее взгляде хватило бы на десятерых прокурорских. Я встал.
- Как тебе эти джинсы?
- Ну... - она недоуменно передернула плечами, - ничего, вроде. Повернись... А зачем лейбл оторвал?
Я повернулся еще раз и поднял со значением палец:
- Не оторвал, а не пришил. Вроде, не велика разница в словах, а как по-разному звучит, да?
- ...Врешь? - неуверенно спросила она после короткого молчания.
Я сел и усмехнулся:
- Так что не волнуйся: не голодал, и кровавый след за этим подарком не тянется. Это - несколько часов моей работы.
Она посмотрела на коробку "Фигурного":
- Пять с полтиной за несколько часов? - что-то прикинула про себя и кивнула, - неплохо. А для такого молочного возраста - так очень даже впечатляюще. Мне начинать завидовать?
- Уй... Точно - идиот, - простонал я и встал, - клинический. Ну, ладно... Только, Софи, без глупостей, пожалуйста.
Она встревоженно посмотрела на меня, а пальцы ее принялись нервно теребить полу халата.