Мегрэ в школе

— Зачем ты вышел из дому сегодня утром?

— Чтобы увидеть.

— Увидеть Марселя?

— Наверно.

Наверно, также и из-за непреодолимого желания хотя бы издалека принять участие в жизни деревни. Разве он не задыхался в этом маленьком доме в глубине двора, где даже не осмеливались открывать окна?

— Вы скажете об этом лейтенанту?

— Мне надо раньше повидать Марселя.

— Вы ему скажете, что это я рассказал вам обо всем?

— А ты хотел бы, чтобы он не знал?

— Да.

В глубине души он не терял надежды, что в один прекрасный день его примут в общество привилегированных — Марселя, Жозефа и прочих.

— Я думаю, он скажет правду и мне не придется ссылаться на тебя. Другие ученики должны были видеть, у какого окна он стоял.

— Они баловались.

— Все?

— Кроме одной девочки, Луизы Бонкёр.

— Сколько ей лет?

— Пятнадцать.

— Она не шалит, как другие?

— Нет.

— Ты думаешь, она смотрела на Марселя?

Впервые Жан-Поль покраснел. Уши у него так и заполыхали.

— Она всегда на него смотрит, — пробормотал он.

Почему девочка ничего не сказала? Потому, что была влюблена в сына жестянщика или просто не обратила внимания, у какого именно окна он стоял? Марсель подтвердил, что он стоял у окна. Его товарищи не задавались вопросом, о каком окне шла речь.

— Пора возвращаться в деревню.

— Я не хотел бы идти с вами вместе.

— Хочешь идти первым?

— Да. Вы правда ничего не скажете Марселю?

Мегрэ утвердительно кивнул. Мальчик постоял с минуту, притронулся к фуражке, двинулся к полю и потом побежал.

Комиссар, очутившись наконец у моря, даже забыл и посмотреть на него: он следил за удалявшимся силуэтом мальчика.

Затем и он пошел обратно. На пути он остановился, набил трубку, вытер лицо платком и проворчал что-то неразборчивое. И если бы кто-нибудь встретил его в этот момент на дороге, он бы несказанно удивился, видя, как время от времени комиссар почему-то качал головой.

Когда Мегрэ проходил мимо кладбища, могильщики уже засыпали могилу Леони Бирар желтой землей. Заваленная свежими цветами и венками, она видна была издалека.

Глава 7

Снисходительность доктора

Почти все женщины разошлись по домам, и все, за исключением тех, кто жил на далеких фермах, уже сняли черные платья и хорошие ботинки. Мужчины же, как в дни ярмарок, задержались у Луи. Для всех в гостинице не хватало места, и они располагались во дворе или прямо на улице. Они ставили бутылки на подоконник или на старый железный стол, перезимовавший на улице.

По звуку их голосов, по смеху, по медленным и неточным жестам ясно было, что выпили они на славу.

Занятая своими делами Тереза все-таки улучила минутку и подала комиссару вина и стакан. Едва Мегрэ прошел внутрь помещения, как его оглушил многоголосый шум. На кухне он заметил доктора, но там скопилось столько народу, что пробиться к нему было бы нелегко.

— Вот уж никогда не думал, что мы ее упрячем в яму, — твердил какой-то старик, покачивая головой.

Их было трое, примерно одного возраста. Всем им было далеко за семьдесят. В углу, позади них, красовался на белой стене плакат, уведомлявший о количестве выпускаемых в стране алкогольных напитков и о вреде пьянства.

Из-за своих черных костюмов и крахмальных рубашек они сидели прямее, чем обычно, и это придавало им некоторую торжественность.

Когда они глядели друг на друга, глаза их на старческих, изрезанных морщинами лицах светились какой-то детской наивностью, и видеть это было странно. Каждый держал свой стакан в руке. Самый высокий из них, с великолепными белыми волосами и шелковистыми усами, слегка покачивался и всякий раз, когда ему хотелось сказать слово, он упирался пальцами в плечо товарища.

Почему Мегрэ вдруг представил их во дворе школы?

Должно быть, потому, что их смех, их взгляды, которыми они обменивались, напомнили ему смех и взгляды школьников. Сначала они все вместе учились в школе, позже выбрали себе одинаковых девушек и по очереди справляли свадьбы, хоронили родных, праздновали свадьбы детей и крестины внуков.

— Ха-ха-ха… Она вполне могла бы стать моей сестрой: ведь отец не раз рассказывал мне, как он приударял за ее матерью…

Разве все это не объясняло нравы деревни? В другой группе, расположившейся позади Мегрэ, кто-то говорил:

— Когда он продал мне ту корову, я сказал ему: «Слушай, Виктор, я знаю, что ты жулик. Но мы же вместе с тобой отбывали военную службу в Монпелье, и как-то раз вечером…»

Луи, у которого не было времени даже переодеться, ограничился тем, что снял пиджак. Мегрэ вспомнил, что доктор пригласил его к себе сегодня завтракать. Неужели Брессель забыл об этом?

Доктор, как и другие, держал в руках стакан и старался урезонить захмелевшего и крайне возбужденного мясника Марселина. Трудно было понять, что же здесь происходило. Марселин явно на кого-то нападал, стараясь оттеснить маленького доктора в первую комнату.

— Я же говорю тебе, что скажу ему! — услышал комиссар.

— Успокойся, Марселин. Ты пьян.

— Плевать!.. Я не разрешаю ему шпионить за мной!

Я свободный человек…

Вино не шло ему впрок. Он был бледен, красные нездоровые пятна выступили у него на щеках и вокруг глаз.

Движения у него были медленными, неточными, голос вялым.

— Слышишь, лекарь? Я не выношу шпионов! А что он здесь делает, если…

Он издали смотрел на Мегрэ. Нетрудно было понять, что он стремился именно к нему, чтобы выложить все, что у него на сердце. Двое-трое мужчин, смеясь, наблюдали за ним… До сих пор не было ни споров, ни драк. Здесь все слишком хорошо знали друг друга, чтобы драться, и каждый точно знал, кто сильнее.

Чтобы не раздражать мясника, Мегрэ не пытался подойти ближе и делал вид, будто ничего не замечает. Но он не спускал глаз с этой группы и невольно стал свидетелем сцены, которая его очень удивила.

Тео, большой и грузный, присоединился к ним, размахивая стаканом. Но в стакане было перно, и, судя по цвету, очень крепкое.

Он что-то тихо сказал доктору и протянул стакан мяснику, положив ему на плечо руку. Вначале Марселин вроде бы отбивался, стараясь оттолкнуть Тео, но потом схватил стакан и выпил его единым духом. И почти тотчас же взгляд его как бы замутился, остекленел. Он попытался угрожающе поднять палец в сторону комиссара, но рука его не слушалась.

Тогда, как бы успокаивая Марселина, Тео подтолкнул его к лестнице, заставил двинуться по ней и там через несколько ступенек подхватил его на плечо.

— Вы не забыли моего приглашения? — Доктор, подойдя к Мегрэ, вздохнул с облегчением и произнес те же слова, что и старик в углу: — Все-таки они упрятали ее в яму!.. Пойдемте?

Они выбрались на улицу и прошли всего несколько шагов до дома доктора.

— Через три месяца придет черед Марселина. Я ему постоянно говорю: «Марселин, если ты не перестанешь пить, ты протянешь ноги!» Он уже не может ничего есть.

— Он болен?

— В его семье все больны. Он пропащий человек…

— Тео уложил его спать наверху?

— Надо же было как-то избавиться от него.

Он открыл дверь. В доме аппетитно пахло стряпней.

— Вы были на похоронах?

— Стоял в сторонке.

— Уходя с кладбища, я искал вас, но так и не нашел…

Завтрак готов, Арманда?

— Потерпите пять минут.

На столе было только два прибора. Так же как и служанка кюре, сестра доктора предпочитала не садиться за стол вместе со всеми. Она, наверно, ела, стоя у плиты, в промежутках между двумя блюдами.

— Садитесь. Что вы об этом скажете?

— О чем?

— Ни о чем. Обо всем. Хорошие были похороны!..

Мегрэ проворчал:

— А учитель все еще в тюрьме.

— Кого-то надо же было посадить.

— Мне хотелось бы задать вам один вопрос, доктор. Вот на похоронах была уйма народу… Интересно, многие ли из них думают, что Гастен убил старуху Бирар?