Парень что надо

— Да ничего, все в порядке, — сказала она, и он почувствовал напускную легкость ее тона, представил влажный блеск в ее глазах.

Дэниел покачал головой. Все было не в порядке. Он причинил ей ужасную боль, но это не означало, что он мог сказать «да» и обречь их на ужасную ложь, которая в конце концов сделала бы их обоих несчастными. Он должен был отпустить ее, чтобы она нашла мужчину, который дал бы ей то, чего она хотела.

— Я не могу, Джорджия. Ты знаешь, почему я не могу сказать «да».

На миг установилась ужасная тишина, затем снова заговорил диджей, нервно посмеиваясь и стараясь сгладить ситуацию. Дэниел не слышал ничего из того, что он произнес. Не заметил он, и как в его ушах зазвучала музыка.

Он схватил еще не присыпанную землей венерину мухоловку в пластиковом горшке и швырнул в стену оранжереи, где росли хищные растения. Осколки горшка разлетелись в разные стороны, а хрупкое растение упало на пол с едва различимым глухим звуком. Размазавшийся по стеклу компост осыпался дождем.

Полдюжины пар любопытных глаз уставились на Дэниела из разных частей питомника. Должно быть, они подумали, что глава отдела тропических растений сошел с ума.

Могло быть и хуже: возможно, они тоже слушали радио.

Дэниел закрыл глаза, провел рукой по волосам, забыв, что его руки еще в торфе, и громко выругался. Подняв веки, он посмотрел на застывших подчиненных, крикнул: «Что?» — и все человечки разом расползлись по своим норам.

Боже, как он ненавидел День святого Валентина!

Дэниел наклонился и замер, касаясь рукой похожей на бумагу трубочки Sarracenia[4]. Солнечные лучи сквозь стеклянную крышу согревали его спину, посетители, как обычно, осматривали экзотические растения оранжереи имени принцессы Уэльской — одной из оранжерей садов Кью. В общем, это был обычный мартовский день.

Несмотря на это, волоски на руках и на затылке у Дэниела встали дыбом.

Он поднялся и оглянулся, стоя в огромной оранжерее с десятью контролируемыми климатическими зонами. Ему показалось, что кто-то наблюдает за ним.

После неудачного предложения Джорджии за прошедший месяц Дэниел не раз обнаруживал, что находится под прицелом объектива папарацци. Но это еще не все, казалось, на него смотрели со всех сторон, наблюдали и осуждали.

До того как болезнь сестры заставила Дэниела вернуться в Лондон, ему нравилось работать в филиале садов Кью на Мадагаскаре, охотиться на острове за семенами, отыскивать редкие растения, собирать эти сокровища, обнаруживая почти исчезнувшие виды. Но повышенное внимание со стороны медиа заставляло его чувствовать себя скорее жертвой, чем охотником.

Дэниел закончил осматривать цветки в белую и зеленую крапинку и перешел из зоны плотоядных растений умеренного климата в зону растений влажных тропиков. Там росли тепло- и влаголюбивые тропические виды и была огромная коллекция хищных цветков-кувшиночников зеленого и теплого фиолетового цвета. Дэниел стал методично осматривать перепутавшиеся усики в поисках засохших соцветий, которые следовало удалить, и искать больные и пораженные паразитами растения.

Тогда-то он и услышал это.

— Ты говоришь, он похож на Харрисона Форда? — спросила женщина громким шепотом. — Я бы не сказала, скорее на героя из сериала про шпионов на Би-би-си.

Дэниел замер и представил ужасную смерть журналистки в джунглях, которая его только что сравнила с легендой кино. И хотя дама была явно довольна своей шуткой про Индиану Джонса с секатором, ее спутница явно думала не об этом.

— Не уверена, — отозвалась вторая женщина. — Но у него такой загадочный, интеллигентный и опасный вид. Ты видела эти мышцы рук?..

Дэниелу надоело, когда же это кончится? Они с Джорджией стали главной темой авторских колонок и журнальных статей, их обсуждали в ток-шоу, хотя ни он, ни Джорджия не подливали масла в огонь: не соглашались там выступить или дать интервью. Казалось, весь город разделился на два лагеря: один поддерживал его, другой — ее.

И у всей этой ситуации был один неприятный побочный эффект.

Он стал одиноким красавчиком. Несмываемое клеймо, на которое, казалось, отреагировало все женское население Лондона и объявило открытым сезон охоты. Первые несколько недель после предложения Джорджии они каждый день приходили в сады поодиночке или парами, чтобы выследить его. Уже почти неделю было тихо, и он надеялся, что поток наконец иссяк. Но не тут-то было.

Не то чтобы легкий — даже серьезный — интерес со стороны женщин беспокоил Дэниела. Обычно он был открыт для флирта как потенциальный бойфренд. Но здесь все было иначе. Женщины вели себя так, будто не слышали предложения по радио и не знали, что его не интересует любовь, не говоря уже о браке. Ситуация была глупой. И сильно раздражала.

К реальности Дэниела вернули голоса двух дам за спиной.

— Я, пожалуй, пойду попрошу у него автограф, — сказала одна из них.

Все, терпение Дэниела кончилось! Он повернулся и быстро пошел вниз по дорожке к ступенькам, к водной экспозиции, наполовину скрытой рукотворным холмом в центре оранжереи, затем нырнул в короткий тоннель и вышел на другом конце климатической зоны. Потом взобрался по дорожке на вершину холма, прошел через папоротники, запутывая следы, и снова спустился по лестнице.

Он знал этот стеклянный лабиринт как свои пять пальцев, и менее чем через минуту, припадая к земле, наблюдал за двумя женщинами с выигрышной позиции среди орхидей. Пожалуй, Дэниел мог бы вернуться в оранжерею, где занимались размножением растений, но ему понравилась идея понаблюдать за дамами, пока они безрезультатно ищут его.

Дэниел потрясенно разглядывал женщин — милостивый боже, болтушкам было больше семидесяти! Дамы в изящных туфельках и нейлоновых брюках оглядывались по сторонам, выбирая дорожку, чтобы напасть на его след.

В конце концов все бы обошлось, но волосы у него на затылке снова встали дыбом.

Что, еще одна? Он уже собирался повернуться и дать волю своему негодованию, но сообразил, что не имеет права бросаться на заплативших за вход посетителей. Прикусив язык, Дэниел решил уйти, придется сидеть в офисе. Решение оставить работу в полях ради нынешней должности далось Дэниелу тяжело; он сделал это только ради Келли, ей было нужно, чтобы он вернулся домой и помог присматривать за мальчиками.

— Неужели это Индиана собственной персоной! — услышал он женский голос с хрипотцой. — Меня заверили, что вы теперь сменили кнут на секатор!

Дэниел обернулся, все еще пригибаясь к земле. Сначала он увидел пару ярко-розовых туфель на невысоком каблуке, с бантиками в горошек. Их обладательница явно еще не вышла на пенсию. Затем его взгляд упал на пару тонких щиколоток, поднялся до икр красивой формы. На секунду все мысли вылетели у Дэниела из головы. Выше была черная юбка-карандаш, плотно облегавшая округлые бедра… Дэниел сглотнул.

— Ну и где он? — спросила женщина.

Тут Дэниел понял, что до сих пор стоит на полусогнутых ногах. Он поднял голову — красные губы. Вот что он сразу заметил. Чувственные красные губы. Дэниел снова сглотнул.

— Что?

«Встань, ты ползаешь на коленях у ее ног и пускаешь слюни, как неандерталец».

К счастью, на этот раз мозг послушался и послал ногам команду выпрямиться. Дэниел встал. Наконец-то он смотрел на нее сверху вниз, а не снизу вверх. И теперь увидел впечатляющую ложбинку между ее грудей.

— Секатор, — ответила она, приподняв одну из идеально выщипанных бровей. — Он у вас в кармане?

Дэниел глупо кивнул и достал секатор. Она была блондинкой. Как Мэрилин Монро. Белокурые локоны обрамляли ее лицо и падали на плечи.

— Ну вот! — сказала она. — А я надеялась, что это вы так рады меня видеть.

Его рот немного приоткрылся. Мозг все еще сопротивлялся. К своему собственному отвращению, Дэниел хрюкнул.

— Простите, не удержалась, — сказала она и протянула ему изящную руку. — Разве вам не нравится Мэй Уэст?

4

Саррацения — род хищных растений.