Страница 10 из 10
Впрочем, никаких аргументов для беседы не понадобилось.
Когда мы с Седовым нашли эксперта, к разговорам он был уже не расположен. Потому что накануне нашего появления к криминалисту Казько, направлявшемуся в свой подъезд, кто-то подкрался сзади, накинул ему на шею удавку и ловко придушил, а потом оттащил тело с дорожки.
Володя первым заметил лежащий за припорошенным снегом кустом труп. Пока он звонил в полицию, я попыталась нащупать пульс на руке Казько. Мне все казалось, что Седов ошибся и мужчина до сих пор еще жив — слишком естественным выглядело его лицо, несмотря на изуродовавший шею узкий красный шрам (или странгуляционную борозду, как называют его судебные медики). Однако пульса не было. Рука оказалась теплой. Похоже, все произошло буквально за пару минут до нашего появления…
— Скоро приедет следственно-оперативная группа. — Седов приблизился и с тоской посмотрел на труп Казько. — Тебя, Вронская, вообще из дома выпускать нельзя. Где ни появишься — там уже трупак лежит.
— Читаешь мои мысли. Слушай, может, нам надо было того?.. Ну, сделать вид, что нас тут не стояло?
— Да по мобильникам бы нас на следующий же день просчитали. И что бы мы тогда сказали? Это уже статья, мать.
— А сейчас мне что говорить? Приедет Миронов, он мне как раз до этого рассказал об отпечатках… Получается, у меня был мотив.
— Слышишь, мотив, — Володя легонько хлопнул меня по плечу, — не вешай нос. В конце концов, ты тут оказалась вместе со мной, а следователь — самый надежный свидетель. В таких вот скользких ситуациях показания сотрудников правоохранительных органов принимаются во внимание. Так что вопросами тебя потерзают. Но потом ты вернешься домой, а не в ИВС. Успокойся. Нервные клетки, сама знаешь…
Глава 3
1883–1900, Москва, Анри Брокар
— Брокар приехал! Брокар тут! — вопил мальчишка, несясь по улице с антикварными лавками.
Анри, рассматривавший старинный брегет, усмехнулся.
У антикваров его давно знают. Сначала скупал он фламандцев, потом стал брать и старинные подсвечники, статуэтки. Дальше — больше: комоды, кресла, гарнитуры. Иногда заплатишь кучу денег, а приобретешь сущую ерунду. А порой за пару копеек завладеешь настоящим сокровищем. Как было, например, с той прокопченной доской — то ли икона, то ли еще что, на темной поверхности не разобрать ничего. Вдобавок, доска и раскололась пополам — Анри случайно сел на нее в повозке. А дома отмыл — и вышло, что сам неподражаемый Дюрер задаром достался!
— Беру, дивные часы, — решил насчет брегета Брокар, доставая деньги.
Не прошло и получаса, как он также приобрел инкрустированную малахитом вазу, а еще старинную шкатулку, искусной работы трость с набалдашником из слоновой кости и, разумеется, пару картин.
Покупки доставили Анри неимоверное удовольствие.
Конечно же, он знал: торговцы обманывают его, берут втридорога.
Стоит ему только приехать к ним — весть разносится быстро, и цены сразу же вырастают. А других покупателей антиквары стращают: «Берите, а то скоро у нас Брокар появится — и боле вы такой замечательной вещички приобрести уже не сможете».
Но в тот момент, когда Анри рассматривал старинные вещи, он был так счастлив, что это стоило любых денег.
Средства у него имелись, причем значительные.
А вот счастья — во всяком случае, полного счастья, того, о котором мечталось, — вот его-то обрести не удалось.
Роскошные антикварные вещи, дорогие и изысканные — они заменяли для Анри именно счастье, к которому он стремился и которое так и не смог получить.
Это была его месть? Его отчаяние? Или, может, облегчение?..
Зайдя домой, Анри попытался не раздеваясь пройти в свою мастерскую и сложить купленные вещи там. Однако Шарлотта, обладавшая невероятно острым слухом, выбежала из гостиной. И с досадой нахмурилась:
— О, Анри! Ты опять?! Опять накупил всякой всячины! В нашем доме скоро будет не развернуться!
Брокар виновато молчал.
Разумеется, Шарлотта права. Он покупает слишком много. Антикварными вещами забиты и гостиная, и спальня, и даже детские.
Как быстро летит время… Дочь Евгения уже невеста, интересуется, как и все девушки в ее возрасте, кавалерами и стихами. А вот мальчишки, Эмиль и Александр, в лучшую сторону отличаются от ровесников. Им не до шумных игр, они живут в мире запахов. Сыновьям разве что обнюхать дорогие старинные вещи, которыми завалена их комната, хочется, а не баловаться с ними.
— Еще только попробуй что-нибудь принести! — не унималась жена. — Ты перетащил к нам в дом все, что было в антикварных лавках Москвы! Распоряжусь домой не пускать, коли опять с барахлом заявишься!
Наверное, на лице Анри отразилась такая тоска, что Шарлотта спохватилась, поцеловала мужа в губы и ободряюще улыбнулась:
— Это ничего, что так много у нас вещей. Нам надо просто найти для них другое место, не наш дом. И выставить их там. Пусть люди смотрят, ходят же к Третьякову.
Брокар почувствовал, как предательски дрожат губы.
У него есть все: деньги, признание, любимая жена, хорошие детки. И вроде бы грех Бога гневить жалобами да стенаниями.
Да только вот все равно сам себя не обманешь.
Нет у него того, ради чего он приехал в Россию. Мальчишкой мечтал он о том, как сочинит ароматы сладкие, как сама любовь, глубокие, как небо, незабываемые, как солнечный свет. Сейчас в волосах полно седины. А эта мечта так далека, словно и не было этих долгих лет напряженного труда…
Мыло мятное, мыло кокосовое. Мыло русское, мыло французское. Мыло сельское и мыло театральное. Спермацетное, выставочное, ярмарочное, электрическое… Десятки сортов, десятки интересных ароматных отдушек… Все это быстро раскупается, все это приносит деньги. Цветочный одеколон исправно пользуется спросом. Но духи, духи…
А ведь он всегда мечтал быть не мыловаром, а парфюмером!
И что, что вышло? Ничего!
А ведь большая часть жизни уже прожита, и будут ли благоприятственные изменения в дальнейшем — не известно…
Русские дамы не берут брокаровских духов. Заказывают из Парижа, платят Пино или Любэну втридорога. А было бы за что платить! Брокаровские духи тоньше, изящнее. И стойкость у них выше. Что, Брокар глупец — на деньги от секрета повышения стойкости духов фабрику открывать, а в своих духах тех веществ не применять? Но нет — даже если и купят духи, то потом вернут. Говорят — плохие. А они вовсе не плохие! Они лучше французских, голову можно дать на отсечение!
Шарлотта рассмотрела покупки, потом помогла разложить их по комнатам и коридорам. Затем, лукаво улыбнувшись, увлекла Анри в гостиную.
Там, на рояле, с превеликим удивлением увидел он коробку с любэновскими духами, линейку брокаровских пустых флаконов, а также несколько больших пузырьков, в которых на фабрике смешивались духи для дам. А еще в кресле, лаская шпица Шарлотты, сидел нотариус, господин Бородин собственной персоной.
— Я все чудесно придумала, — жена бросила на Анри лукавый взгляд, — Послушай мой план. Сейчас мы перельем любэновские духи в твои флаконы. А твоими духами наполним флаконы от Любэна. Господин нотариус письменно все это засвидетельствует.
Анри оживился:
— Что же потом?
— А потом мы станем продавать Любэна в наших магазинах. Скажем: коли плохи брокаровские духи, вот вам Любэн.
— То есть не Любэн, а Брокар — но во французских флаконах?
— Совершенно верно! А если кто купит «Брокара», а потом вернет нам в магазин, то это значит, что на самом деле он вернул те самые французские духи! А потом… Потом тебя ждет сюрприз!
Анри сразу же повеселел и занялся переливанием духов.
Пару недель он был невероятно счастлив и ни разу не ходил в антикварные лавки.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.