Страница 43 из 89
— Пшепрошем, тувариш начальник, ударьте с автомата! Нех тей бульбаш розумие: автоматы польски, бильше не пойде на хутор…
— Что ж, для хороших людей не жалко… — сказал Купчак и дал команду Платону и Якову следовать за ним. Оставшись с лошадьми, Юрась не видел, как они разделались с бульбашами. Слышал только частые, прерывистые очереди автоматов, которые внезапно прекратились. А через некоторое время партизаны, почистив оружие, распрощались с хозяевами, покинули хутор и углубились в лес.
РАЗВЕДЧИК-БРОДЯГА
До конца недели на железной дороге был подорван еще один эшелон, направлявшийся на восток, в сторону фронта. Операция была дерзкой, ее провели, что называется, на глазах у фашистов возле сгоревшей будки путевого сторожа. Но случилось непредвиденное: в тот момент, когда вагоны состава с оглушающим грохотом громоздились друг на друга и сыпались под откос, поблизости оказался усиленный патруль немцев с пулеметом. Фрицы бросились в погоню и упорно преследовали группу до самой темноты. Партизаны чуть не загнали коней, стараясь оторваться. На этот раз и лес не остановил фашистов. Прошлые диверсии всполошили их, видно, не на шутку. На дрезинах появились крупнокалиберные пулеметы, пешие наряды шастали по перегонам, ночами напролет ракетами освещали полотно дороги.
Отсиживаясь после трудов в лесной глуши, партизаны прикидывали, как действовать дальше. Купчак сказал:
— Если немцы, как и местные жители, считают диверсии делом рук парашютистов, то они по логике должны начать прочес ближних лесов. Не так уж сложно выловить несколько человек, верно?
— Выходит так, — согласились партизаны. — Парашютисты в городах не прячутся.
— А вот нам бы самый раз надо затаиться в каком-либо укромном местечке, выждать, пока поутихнет в округе. Нужно время, чтобы наладить разведку, но увы! Базы нет, а о местных партизанах ничего не слышно. Я и так и этак выспрашивал Чеслава. До нашего прихода здесь вообще была тишь да гладь. Поэтому выход у нас один: менять район действий. Завтра ночью начнем передвигаться сюда, — показал Купчак по карте.
— Так просто и уйдем? — спросил Юрась разочарованно. — И не устроим им на прощанье баньку?
— На самом деле, товарищ комиссар! — поддержали его Яков и Платон.
Купчак задумался. Он не разделял энтузиазма молодежи, но вместе с тем и не хотел его гасить. Сказал рассудительно:
— Это, хлопцы, будет игра с огнем. Шаблон для подрывника — гибель.
— Ну уж прямо!..
— А вдруг попадется что-то по-настоящему стоящее?
— Хороши мы будем, если упустим… — не сдавались молодые участники рейда. — Вы же сами говорили, — напомнил Юрась, — что немцы — аккуратисты, у них все строится на железной логике, везде четкая система и порядок. А раз так, они не будут поджидать советских парашютистов на том месте, где они были вчера, правильно? Выходит, есть смысл сработать здесь еще раз?
— Ну ладно, будь по-вашему, — скрепя сердце Купчак согласился, однако сделал оговорку: — Акцию проведем после получения данных разведки. На разведку пойдет Байда.
— Есть!
Купчак вынул из бокового кармана куртки клеенчатый сверток, развернул его. В нем между фанерными дощечками хранились бумаги.
— Вот возьмите пропуск, выданный вам начальником полиции Кормыгой, и его пакет гетману Полесской Сечи пану Боровцу и спрячьте как положено, — протянул Купчак Юрасю вайскарту и конверт.
Юрась уставился на них. Он был удивлен тем, что они оказались у комиссара. Взял, повертел в пальцах.
— Ваша задача, — продолжал Купчак, — пробраться на станцию, посмотреть, есть ли и какие на путях составы, осторожно узнать, что везут и куда следуют. Ваша легенда — пассажир-мешочник, бродяга, туповатый деревенский парень. Ни с кем ни в какие конфликты не вступать, ясно? Вечером мы будем ждать тебя… — он вдруг перешел на «ты», — будем ждать вот в этой выемке в километре от семафора, — Купчак показал по карте. — Запасное место встречи — здесь, на опушке.
— Вайскарта не устарела? — спросил Юрась.
— Показывал Чеславу, говорит — у всех такие. Сличал с его пропуском, разница лишь в подписи и печати.
Как и прежде, зашив пакет в подкладку шапки и положив в котомку десяток сухарей да кусочек сала, Юрась направился на станцию. Рейхсмарки и вайскарту спрятал в карман.
Только успел выбраться из лесу на дорогу — навстречу автомашина с немцами в кабине, за машиной двигалась повозка, в санях — два мужика в высоких смушковых шапках развалились на соломе, курят. Подозрительно покосились на Юрася, шагавшего беспечно по обочине и сплевывавшего себе под ноги.
Через полтора часа показались заснеженные крыши привокзальных строений. Издали станция казалась бездействующей, поездов не видно, если не считать нескольких вагонов, стоявших вперемежку с платформами, да черной «кукушки», попыхивающей паром. Поселок не разбит, война, должно быть, прошла стороной. Юрась пошел по улице, параллельной железнодорожному полотну. До станции оставалось шагов триста, когда справа, возле длинного строения, похоже — пакгауза, появились двое вооруженных, в немецкой форме, солдат. Юрась замедлил шаг, затем свернул в какой-то двор, перелез через плетень и оказался рядом с поблескивающими синевой рельсами. Слева, ближе к станции, выглядывала из-за сугроба ржавая крыша отхожего места. Юрась быстрее туда. В пролом хорошо видна станция, стрелки, водокачка. Немцев не заметно. Повременив немного, он направился к зданию вокзала.
Внутри здания царил полумрак, воняло карболкой. Окна зашиты фанерой, осыпанной иглами изморози, лишь одно застеклено мутными осколками. Холодно. Какие-то люди — их было семеро: пять мужчин и две женщины, замотанные толстыми платками, — сбились возле круглой черной печки. Из ее узенького зева тускло мерцало.
Юрась обошел помещение, постоял возле закрытого обшмыганного окошка кассы, почитал старые объявления. Вдруг жестяная кружка на бачке с водой звякнула, отдаленный глухой взрыв проник сквозь кирпичные стены. Люди, сидевшие у печки, мигом подхватили свои мешки — и к выходу. Юрась за ними. Выбежал на перрон, навстречу — простоволосый испуганный начальник станции, следом, стуча подкованными сапогами, фельджандармы.
— Раш! Раш! Шнель мит дем аутодрайзине![17] — командовал офицер.
У перрона затрещал мотор, автодрезина со спаренной пулеметной установкой понеслась куда-то, все чаще постукивая на стыках рельсов.
Юрася Словно камнем по голове: «Ведь наша мина! Мощнейший взрыв. Неужели хлопцы шарахнули поезд? — радостно мелькнуло в его сознании. — Но почему не дождались меня? Куда мне теперь? На дворе светло, к месту встречи не пойдешь, кругом оцепление, на каждом шагу проверки. Придется ночи дожидаться здесь, среди этих мешочников».
Автодрезина с пулеметной установкой быстро вернулась, и сразу же полицаи с черно-белыми повязками на рукавах забегали по перрону. Они гнали куда-то рабочих в грязных ватниках, из мастерских должно быть, и громко разговаривали. Юрась застыл. Он услышал, как один полицай, посмеиваясь, сказал другому:
— Советский парашютист минировал полотно да сам же, слава богу, и подорвался. Разнесло в клочья, один лишь сапог нашли. А путь пострадал незначительно: надо заменить четыре рельса да два десятка шпал, ну и воронку засыпать. Им это часа на два, — показал полицай на рабочих в грязных спецовках.
Руки Юрася бессильно повисли. Он глядел вдаль, туда, где, тая в дымке, сходились рельсы. «Беда. Кто-то погиб из товарищей. Кто?» Юрась потер виски.
— Эй! — кто-то толкнул его спину. Повернулся.
Перед ним гримасничал тщедушный полицай. О таких говорят: «соплей перешибешь», но, видать, прожженный.
— Э-э-э-э, откуда ты такой бугай? Вайскарта есть? — проскрипел он.
— Сколько можно показывать! — буркнул Юрась с деланным недовольством и не спеша принялся копаться в карманах. Вынул грязный носовой платок, развязал и высвободил наконец пропуск. Полицай взглянул на документ, покосился на Юрася, повертел пропуск туда-сюда. Юрась безразлично смотрел поверх головы невзрачного блюстителя «нового порядка», и на лице его не отражалось ни малейших эмоций. Но чего это ему стоило! Каждый нерв, каждая жилка звенела от напряжения.
17
Скорей! Скорей! На автодрезину!