Страница 15 из 89
От Юрася Афанасьев узнал, что в райцентре расположены фашистские склады, но нападать на них считал пустой затеей. То, что бойцы выдержали раньше, теперь им не под силу. Да и воевать нечем, боеприпасов — кот наплакал.
На третьи сутки пребывания в районе Рачихиной Буды Афанасьев послал несколько мелких групп по лесным дорогам, авось удастся подловить вражескую машину или обоз: до крайности были нужны мины, гранаты, тол, продукты, одежда — осень на носу, а бойцы в одних гимнастерках. Ночами в шалашах стало прохладно, костры жгли с оглядкой. Нужно было принимать окончательное решение, что делать дальше: выбрать место поглуше и рыть землянки или двигаться на восток в том потрепанном виде, в котором находилась группа. Афанасьев колебался.
Однажды он вспомнил, что километрах в двадцати к северу есть хутор Спадщина. Бойкие магистрали там не проходят — глухомань. Вряд ли немцы сунутся туда, а тем более — поставят там гарнизон. Есть смысл проверить. Если предположение окажется верным, в хуторе можно пожить и собраться с силами.
Действительно, немцев в селении не было, старосты и полицаев — тоже. Лишь в одном доме оказался неизвестный человек в военной форме без знаков отличия. По выправке было видно, что это кадровый командир. Таких за версту распознаешь. Почему он околачивается на глухом хуторе? Окруженец? Дезертир? Афанасьев спросил об этом без обиняков. Неизвестный усмехнулся в усы:
— То же самое я хотел бы услышать и от вас.
Афанасьев смерил его взглядом.
«Нет, не дезертир… больно смело разговаривает, значит, не опасается. Иначе не стал бы держаться вызывающе, так независимо. Кто же он? Пожалуй, стоит сделать первый шаг. По-хорошему…» И Афанасьев, вынув из кармана удостоверение личности, сказал незнакомцу:
— Покажите и вы какой-нибудь документ…
— Для своих найдется… — сказал тот с мягкой улыбкой и протянул серую форменную книжицу, удостоверение, выданное райвоенкоматом Купчаку Родиону Захаровичу. Афанасьев шлепнул себя обрадованно ладонью по лбу:
— Так это вы вместо подполковника Курасова? Он два года назад посылал меня в военное училище. Теперь вы работаете?
— Работал… — покачал головой Купчак. — А вы командуете взводом?
— Командовал… — в тон ему ответил Афанасьев. Они пожали друг другу руки.
— Это все, что осталось от вашего взвода? — спросил Купчак.
Афанасьев вздохнул:
— От парашютно-десантной бригады… — И в свою очередь спросил сочувственно: — А вы не успели эвакуироваться?
Вместо ответа Купчак показал еще один документ. В нем значилось, что предъявитель его является комиссаром партизанского отряда «Три К» и что в хуторе он находится по организационным делам.
Вскоре десантников разместили по хатам, а Лесе с больным ребенком отвели целый пустующий дом. В кои времена все наелись досыта — и в баню. Парились, смывали с себя походную грязь, стирали бельишко.
Управившись с делами, Афанасьев пошел к Купчаку узнать, что творится на фронтах. Тот рассказал и показал по карте, где находятся наши и фашистские войска, а вернее, где находились две недели назад, потому что сведения устарели, а рации в отряде нет.
— Положение… — потеребил мочку уха Афанасьев.
Советские войска отступили так далеко, что он не представлял, как соединиться со своими. Настроение его, как ртутный столбик в мороз, резко упало. Купчак же, понимая, в каком затруднении находится группа, предложил влиться в партизанский отряд.
— А где ваш отряд?
— В лесу на базе.
— А командир?
— И командир…
— А сколько у вас людей?
Купчак не ответил. Тертый, видать, калач… О себе помалкивает, а сам старается завербовать кадровую единицу. Мужик не промах. Может быть, так называемый отряд только на бумажке или в голове комиссара числится? Скорее всего так оно и есть, а тут прямо с неба, в полном смысле слова, свалились все военные специальности от сапера до артиллериста.
Афанасьев не сказал Купчаку ни да, ни нет, и тот, понимая его осторожность, стал нажимать с другой стороны:
— Допустим, вам посчастливится и вы доберетесь лесами до Белгородщины, а дальше как? Переправитесь через Псёл, и немцы тут же перещелкают вас, как куропаток, потому что укрыться негде — степи и степи, сколько глаз хватает.
Видя, что слова его произвели впечатление, Купчак хитровато усмехнулся и стал расспрашивать про Рачихину Буду, много ли знакомых, друзей. Афанасьев отвечал бегло и сжато. На вопрос, что представляет собой Агния Данилкова, пожал плечами:
— Учились когда-то в одной школе, теперь она работает телефонисткой.
— Откуда вам известно?
Афанасьев рассказал, что встречался с матерью и с соседом Байдой, от них и узнал. Купчак нахмурился.
— Вот кто ваш сосед!
— А что? За ним что-то водится?
— М-м-м… а он не говорил вам, кого немцы в вашем селе поставили старостой?
— Я не спрашивал.
— Дядя. Байды, Куприян Темнюк, и есть староста.
По лицу Афанасьева пошли пунцовые пятна. Потер мочку уха, сказал хмуро:
— Байда с моей матерью принес нам в лес продуктов и просился со мной.
Купчак пожал плечами, вздохнул:
— Может быть, сама судьба привела вас в родные края, чтобы спасти от гибели мать. Думайте, лейтенант!
Вечером на пустыре за домами состоялось строевое собрание. Афанасьев изложил обстановку, которая в основном и так всем была известна. Потом говорил Купчак. Он правильно уловил настроение десантников и понимал опасения Афанасьева за будущее группы. Настоящий командир всегда стремится к определенной самостоятельности, оберегает традиции, порядки. Так было, так и будет. Купчак сказал:
— Дела, товарищи, неблестящи и у вас, и в партизанском отряде, который я представляю. О ваших трудностях рассказал лейтенант, а у нас беда в том, что базу, заложенную нами в лесу, кто-то выдал фашистам. Мы остались без оружия, без снаряжения и продовольствия. Это усложняет и затягивает комплектование отряда. Нами за короткое время принят ряд срочных мер, раздобыли немного оружия, есть мука, скот. Плохо с боеприпасами, со взрывчаткой, но самое плохое — это отсутствие специалистов по военному делу. Просто, товарищи, крах! А у вас есть достаточный боевой опыт, профессиональная подготовка. Вы могли бы стать боевым ядром отряда, у вас бы учились другие. Я советую вам присоединиться к отряду на правах отдельного подразделения во главе со своим командиром.
Купчак заметил, как во время его речи на лицах десантников проскальзывали скептические ухмылки.
— А чем гарантируется ваше обещание? — спросил Афанасьев, глядя в землю.
Купчак немного подумал, сказал твердо:
— Моим словом коммуниста.
Собрание разноголосо шумело. Химинструктор Варухин ворчал:
— Это, знаете, начинает быть похожим на концерт шарманки с симфоническим оркестром, если не хуже… Лично мне здесь делать нечего. Какая у вас тут химия?
— Тебе все не так, все не по тебе, — отозвался Максим Костылев.
— Не дойдем мы до своих без помощи.
— Жди персональный самолет!
— Да будет вам! Помолчите!
Спорили недолго. Ясно было всем: где ни воевать, а надо воевать. Добраться до фронта шансов мало, распустить группу — преступно. Тем более что десантники специально подготовлены для действий на занятой противником территории в отрыве от своей базы.
— Значит, заметано! — повеселев, сказал Купчак. — А теперь к делу. В дальнейшем вам придется вести пешую разведку, а добудете лошадей — конную. Что такое знание местности для разведчика?
— Альфа и омега, — ответил Максим с важностью.
Довольный Купчак улыбнулся.
— Правильно, молодец! Значит, сегодня отдыхать, а завтра небольшое задание: надо поймать одного лесника-предателя.
Приказ десантники выслушали стоя, как это бывало в недалеком прошлом, когда они с парашютами за спиной стояли на территории аэродрома и слушали своих командиров. Собрание кончилось. В силу вступала железная воинская дисциплина, начиналась неведомая партизанская жизнь.