Теория праздного класса

В предметах одежды и в обстановке домов примеры такого смешения и путаницы элементов дорогостоимости и элементов красоты видны, наверно, лучше всего. Какие формы, материалы, окраски следует в данное время признавать подходящими для одежды человека и какое она должна производить общее впечатление, определяется кодексом престижности в этих вопросах, и отклонения от кодекса оскорбительны нашему вкусу как отход от эстетической истины. Одобрение, с которым мы смотрим на новый наряд, никоим образом не следует считать чистым притворством. Мы с готовностью, и по большей части совершенно искренне, находим эти модные вещи приятными. Ворсистые материи и резко выраженные цветовые эффекты, например, оскорбляют нас тогда, когда модными являются вещи роскошной лоснящейся выделки и нейтральных цветов. Модная шляпка модели этого года гораздо убедительнее взывает сегодня к нашим чувствам, чем столь же модная шляпка модели прошлого года, хотя с точки зрения перспективы в четверть века было бы, я боюсь, делом крайне трудным присудить пальму первенства за присущую какой-то одной из этих конструкций красоту. Итак, опять же можно заметить, что с точки зрения просто зрительного впечатления благородному лоску мужской шляпы или туфлям из лакированной кожи присуще не больше красоты, чем аналогично благородному лоску на поношенном рукаве; и тем не менее нет сомнений в том, что все благовоспитанные люди (в странах западной цивилизации) инстинктивно и непредвзято остаются в своей одежде приверженными одному из этих явлений как очень красивому, но тщательно избегают другого, считая оскорбительным всякое чувство, которое оно способно вызвать. Крайне сомнительно, чтобы кого-то можно было заставить носить такое сооружение, как цилиндр, шляпу цивилизованного общества, в силу эстетических соображений, а не по каким-то иным мотивам, объясняющим такую необходимость.

Дальнейшее усвоение привычки чутко воспринимать в вещах признаки дороговизны и отождествлять красоту с престижностью приводит к тому, что красивый предмет, не являющийся дорогим, считается некрасивым. Таким образом случается, например, что некоторые красивые цветы согласно существующим условностям сходят за отвратительные сорняки; другие, которые можно выращивать без особого труда, находят признание и являются предметом восхищения у нижних слоев среднего класса, которые не могут позволять себе никакой более дорогой роскоши такого рода. Однако теми людьми, кто в состоянии платить за дорогие цветы и у кого привит вкус жить по более дорогой программе расходов на денежную красоту в продуктах цветоводства, эти сорта отвергаются как заурядные. Тем временем другие цветы, которым свойственна ничуть не большая красота, чем этим, выращиваются при больших затратах и вызывают большое восхищение у тех любителей цветов, вкусы которых полностью формировались под критическим руководством изысканного окружения.

Те же различия в вопросах вкуса при переходе от одного слоя общества к другому можно видеть также в отношении многих других видов потребляемых товаров; так, например, обстоит дело с домашней обстановкой, домами, парками и садами. Такое расхождение во взглядах в отношении того, что является красивым в этих различных классах товаров, не есть расхождение в норме, в соответствии с которой действует естественное чувство прекрасного. Это не столько различие в природных эстетических дарованиях, сколько в кодексе престижности, определяющем, какие предметы должны попадать в сферу приносящего почет потребления того слоя, к которому принадлежит оценивающий. Это — различие в традициях приличий в отношении такого рода вещей, которые без ущемления чувства собственного достоинства можно потреблять под рубрикой сделанных со вкусом предметов и произведений искусства. Допуская, что известные различия в вопросах вкуса могут объясняться и другими причинами, можно тем не менее считать, что традиционные вкусы того или иного социального слоя определяются более или менее жестко денежным уровнем жизни.

В повседневной жизни предоставляется много любопытных примеров того, как от слоя к слою видоизменяется кодекс денежной красоты полезных предметов, а также того, каким образом общепринятое чувство прекрасного отходит в своих вердиктах от чувства, не искушенного требованиями денежной репутации. Таким примером является газон перед домом или коротко подстриженные деревья во дворе или в парке, что искренне считается привлекательным у западноевропейских народов. По-видимому, это соответствует вкусам зажиточных слоев в тех этнических общностях, где в населении преобладают долихоблонды[35]. Бесспорно, газон содержит элемент красоты просто как объект чувственного восприятия, и как таковой он несомненно радует глаз людям почти всех наций и слоев общества; однако, наверно, додихоблонду эта красота представляется еще более бесспорной, чем большинству других этнических разновидностей. Тот факт, что полоска дерна находит у этого этнического элемента более высокую оценку, чем среди прочего населения, сопровождается рядом других черт характера и указывает на то, что этот расовый элемент когда-то обитал в районах с влажным климатом и в течение продолжительного времени занимался скотоводством. Коротко подстриженный газон считается красивым у народа, который в силу унаследованной склонности всегда находит удовольствие в созерцании заготовленного выгона или пастбищной земли.

По эстетическим соображениям газон — это выгон для коров; и в наши дни бывают случаи, когда воссоздается идиллия долихоблонда и на частный участок выпускается корова — там, где дорогостоимость сопутствующих расходов исключает какие-либо подозрения в бережливости. Обычно в таких случаях выбирается корова дорогой породы. И все же грубый намек на бережливость, который почти неизбежно при этом присутствует, не позволяет использовать это животное в декоративных целях. Так что во всех случаях, за исключением тех, когда подозрение в бережливости отвергается наличием роскоши во всем, что окружает участок, нужно избегать использования коровы в качестве эстетического объекта. Там же, где не подавить слишком сильного пристрастия к какому-нибудь пасущемуся животному, призванному пополнить имитацию пастбища, на место коровы находится какая-нибудь замена, более или менее ей уступающая, как, например, олень, антилопа или другое экзотическое животное. Хотя эти животные и не создают в воображении европейца такой пасторальной идиллии, как корова, тем не менее им отдается предпочтение в силу их высокой цены или бесполезности — и вследствие этого хорошей репутации. Не являясь заурядным образом прибыльными на деле, они не дают и основания для подобных предположений.

Общественные парки, естественно, попадают в ту же категорию явлений, что и газоны, в идеале они тоже представляют собой имитацию пастбища. Лучшим уходом за таким парком будет, конечно, выпас скота, и скот на фоне травы будет неплохим дополнением к красоте самого парка — едва ли это нужно доказывать человеку, который когда-нибудь видел пастбище в хорошем состоянии. Стоит отметить, однако, как одно из выражений денежного компонента в общественных вкусах, что к такому способу содержания общественных парков прибегают редко. Самое лучшее, что может сделать искусный рабочий под наблюдением опытного смотрителя, — это более или менее близкую имитацию пастбища, но результат неизбежно будет в чем-то не дотягивать до художественного эффекта, получающегося при выпасе скота. Однако при том понимании, которое бытует в обществе, присутствие стада скота в публичном месте отдыха неотступно наводило бы на мысль о бережливости и полезности и поэтому было бы донельзя неприличным. Поскольку такой способ ухода за парковыми участками сравнительно недорог, он не соответствует внешним приличиям.

Такое же, в общем, значение имеет еще одна особенность, характерная для общественных парков. Наблюдается усиленная демонстрация дороговизны вкупе с притворной простотой и грубой полезностью. Те же черты проявляются в парковых участках при частных домах во всех тех случаях, когда вкусы владельцев или управляющих сформированы в условиях жизни средних слоев или под влиянием традиций высших слоев общества, сложившихся в детские годы того поколения, которое теперь доживает свой век. В парках, сообразующихся с вкусами, привитыми современному высшему слою, такие черты не проявляются в столь заметной степени. Причина такого-различия вкусов между двумя поколениями благовоспитанных лиц лежит в изменении их экономического положения. Аналогичные отличия можно почувствовать как в общепринятых идеалах в устройстве участков для отдыха и развлечений, так и в других отношениях. В нашей стране, как и во многих других, до второй половины XIX в. таким состоянием, которое освобождало бы от бережливости, обладала лишь очень малая часть населения. Благодаря несовершенным средствам сообщения разбросанные по стране представители этой малой части населения не имели реального контакта друг с другом. Поэтому не было основания для развития вкуса в духе пренебрежения дороговизной. Ничем не обузданным было возмущение благовоспитанного вкуса против плебейской бережливости. В каких бы единичных случаях ни проявлялось естественное чувство красоты, в одобрении недорогостоящего или нерасточительного окружения ему недоставало «социальной согласованности», которую не может дать ничто, кроме значительной группы схожим образом мыслящих людей. Не было, стало быть, никакого действенного мнения высших слоев, которое позволяло бы смотреть сквозь пальцы на свидетельства возможной нерасточительности в содержании парковых участков; и не было, следовательно, никаких существенных расхождений между представлениями об идеальном облике участка для отдыха и развлечений у праздного класса и у более низких, средних слоев. И те и другие слои строили свои идеалы в страхе уронить в глазах представителей данного слоя свою денежную репутацию.