Пьесы (сборник)

Удивительно, как этот одинокий ученый, к тому же немолодой, умудрился влюбить в себя двух таких женщин! С Ванессой он встретился в Лондоне, когда его политическое влияние было особенно велико, и она последовала за ним в Дублин. Девять лет она любила его, может быть, умерла от любви, но Стелла любила его всю свою жизнь.

ДОКТОР ТРЕНЧ. Мне приходилось показывать эти строки разным людям, но вы первый знаете, откуда они.

ДЖОН КОРБЕТ. Я ведь в Кембридже и как раз сейчас пишу докторскую диссертацию о Свифте и Стелле. Надеюсь доказать, что во времена Свифта влияние интеллектуалов было самым сильным, да и такого прочного положения в обществе у них больше никогда не было; все, что есть сейчас замечательного в Ирландии и в нашем характере, пришло из того времени, но нам дольше, чем Англии, удалось это сохранить.

ДОКТОР ТРЕНЧ. Трагическая судьба, ведь Болингброк, Харли, Ормонд, все великие министры, которые были его друзьями, оказались изгнанными и сломленными.

ДЖОН КОРБЕТ. Не думаю, что все можно объяснить таким образом. У его трагедии более глубокие корни. Известно, что его идеалом власти был римский сенат, а идеалом личности – Брут и Катон. Казалось, история повторяется, но он провидел печальный конец – демократия, Руссо, французская революция. Поэтому-то ему стали ненавистны обыкновенные люди. «Ненавижу адвокатов, ненавижу докторов, – говорил он, – хотя люблю доктора такого-то и судью такого-то». Поэтому он написал своего «Гулливера», поэтому он истощил свой разум, поэтому он чувствовал saeva indignato, поэтому он спит теперь под камнем с самой потрясающей для всех времен эпитафией. Помните? По-английски она звучит еще лучше, чем на латыни: «Он ушел туда, где яростное возмущение больше не будет мучать его сердце».

Входит Абрахам Джонсон, за ним – Миссис Маллет и Корнелий Паттерсон.

АБРАХАМ ДЖОНСОН. Что-то надо сделать, доктор Тренч, иначе злые силы и дальше будут мешать нашим сеансам. Мне стоит немалых усилий приезжать сюда каждую неделю. Я из Белфаста. По профессии проповедник и много времени провожу среди бедных и невежественных людей. Пением и проповедью мне удается кое-чего достичь, но не сомневаюсь, что я мог бы достичь большего. У меня есть надежда побеседовать с великим евангелистом Муди. Хочу попросить, чтобы он невидимым постоял рядом со мной, когда я буду петь или говорить, возложив мне на голову руки и передав мне часть своей силы, чтобы мой труд стал благословенным, как был благословен труд Муди и Сэнки.

МИССИС МАЛЛЕТ. То, что мистер Джонсон говорит о враждебных силах, совершенно справедливо. Последние два сеанса совсем не получились. Мне бы хотелось открыть чайный магазин в Фолкстоуне. Вот я и последовала за миссис Хендерсон в Дублин, чтобы получить совет от мужа, однако два духа были так поглощены беседой, что никакому другому духу и слова не дали вставить.

ДОКТОР ТРЕНЧ. Духи говорили об одном и том же на обоих сеансах, словно разыгрывали одну и ту же сцену?

МИССИС МАЛЛЕТ. Да… Как будто они были персонажами одной ужасной пьесы.

ДОКТОР ТРЕНЧ. Этого я как раз и боялся.

МИССИС МАЛЛЕТ. Десять лет назад мой муж утонул в море, но постоянно разговаривает со мной через миссис Хендерсон, будто и не умирал вовсе. Он постоянно дает мне советы, что бы я ни делала, и без его советов я как без рук.

КОРНЕЛИЙ ПАТТЕРСОН. Мне никогда не нравились Небеса, как их толкуют в церкви, но когда я от кого-то услышал, что муж миссис Маллет ест, пьет и гуляет со своей любимой собакой, то сказал себе: «Вот что нужно Корни Паттерсону». Я приехал сюда узнать правду и клянусь, как перед Богом, что совсем ничего не знаю о ваших делах.

АБРАХАМ ДЖОНСОН. Прошу вас, доктор Тренч, как президента Дублинской спиритической ассоциации разрешить мне прочитать молитву об изгнании бесов, положенную в таких случаях. После прошлого сеанса я потрудился переписать ее из старой книги, имеющейся в библиотеке Белфастского университета. Она у меня с собой. (Достает из кармана листок бумаги.)

ДОКТОР ТРЕНЧ. Духи – такие же люди, как мы с вами, и мы обращаемся с ними, как с нашими гостями, защищаем их от неучтивости и насилия, а любой экзорсизм является проклятием или угрозой проклятия. Мы не допускаем существования злых духов. Некоторые духи принадлежат земле. Им кажется, будто они до сих пор живые, поэтому они постоянно проигрывают что-то из своей прошлой жизни, как мы постоянно возвращаемся к какой-нибудь волнующей нас мысли, с той лишь разницей, что они считают реальностью свое теперешнее существование. Например, когда дух, умерший насильственной смертью, в первый раз приходит к медиуму, он вновь переживает свой трагический конец.

МИССИС МАЛЛЕТ. Когда мой муж пришел в первый раз, медиум задыхалась и боролась, словно это она тонула. Ужасно было смотреть.

ДОКТОР ТРЕНЧ. Иногда дух переживает повторно не смерть, а что-нибудь другое – страсть, трагедию. Это описал и объяснил Сведенборг. Подобный случай есть в «Одиссее», и в восточной литературе такое встречается часто; убийца еще раз совершает убийство, грабитель – ограбление, влюбленный поет серенаду, солдат вновь слышит зов трубы. Будь я католиком, наверняка думал бы, что эти духи явились из чистилища. Напрасно мы пишем requiescat in pace на надгробии, потому что они страдают, и мы тоже будем страдать, когда придет наше время, пока на нас не снизойдет покой. Но такие духи не являются во время сеансов, если только сеансы не проходят в доме, где они прежде жили или совершили нечто памятное. Если слова духа нельзя понять и он не отвечает на вопросы, то он как раз принадлежит к такой категории. Чем терпеливее мы будем, тем быстрее он одолеет воспоминания о земной страсти и смирится.

АБРАХАМ ДЖОНСОН. Мне все еще кажется, что дух, помешавший нашему последнему сеансу, был злым духом. Если мне нельзя изгнать его, то я помолюсь, чтобы Господь защитил нас.

ДОКТОР ТРЕНЧ. У Лулу, которая контролирует миссис Хендерсон, достаточно опыта, и она в состоянии защитить и медиума и нас, однако, если вы помолитесь, чтобы дух обрел покой, то, верно, поможете ей.

Абрахам Джонсон садится и молча, но шевеля губами, молится. Миссис Хендерсон входит вместе с мисс Маккенна и остальными. Мисс Маккенна закрывает дверь.

ДОКТОР ТРЕНЧ. Миссис Хендерсон, позвольте представить вам мистера Корбета, студента Кембриджского университета и скептика, который надеется, что вы сможете переубедить его.

МИССИС ХЕНДЕРСОН. Мы все когда-то были скептиками. Однако от одного сеанса не следует ждать слишком многого. Придется проявить настойчивость.

Она садится в кресло, другие тоже начинают рассаживаться. Мисс Маккенна подходит к Джону Корбету и они единственные продолжают стоять.

МИСС МАККЕННА. Мне нравится, что вы скептик.

ДЖОН КОРБЕТ. Я думал, вы тоже спирит.

МИСС МАККЕННА. Мне довелось присутствовать на многих сеансах, и иногда я думаю, что все это совпадение или телепатия. (Она говорит тихо.) А иногда думаю так же, как доктор Тренч, и в таких случаях чувствую себя, как Иов, вы знаете его слова, и волосы у меня встают дыбом. Дух проходит надо мною.

МИССИС МАЛЛЕТ. Заприте, пожалуйста, дверь, доктор Тренч, чтобы нам никто не помешал.

Доктор Тренч запирает дверь.

Мисс Маккена, садитесь рядом со мной.

МИСС МАККЕННА. Спасибо. Я сяду рядом с мистером Корбетом.

Корбет и мисс Маккенна садятся.

ДЖОН КОРБЕТ. Сегодня вы тоже чувствуете себя, как Иов?

МИСС МАККЕННА. Я чувствую, что должно случиться что-то необычное, поэтому радуюсь вашему скептицизму.

ДЖОН КОРБЕТ. Так вам спокойнее?

МИСС МАККЕННА. Да, спокойнее.