Пьесы (сборник)

ВТОРОЙ МУЖЧИНА. Ну и наслаждайся один их обществом.

Мужчины уходят.

СЕПТИМУС. Ограблен, если так можно выразиться, раздет, если так можно выразиться, кровоточу, если так можно выразиться, – а они проходят мимо по другой стороне улицы.

Появляется толпа Горожан и Крестьян. Сначала их немного, потом все больше и больше, пока сцена не заполняется взволнованной толпой.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН. Вон лежит человек.

ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН. Отодвинь его.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН. Да это актер из труппы, которая живет в Замке. Они вчера приехали.

ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН. Пьян, наверно. Первая же телега с молоком его убьет или покалечит.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Отодвиньте его в угол. Если мы и собрались пролить кровь, ему-то погибать ни к чему. Ненужная смерть может навлечь на нас проклятье.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН. Тогда помоги.

Они пытаются отодвинуть Септимуса поближе к дому.

СЕПТИМУС (бурчит). Не дают поспать! Толкают! Бросили на самых камнях! Нехристи!

Септимус лежит возле самой стены.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Итак, мы друзья? Все согласны?

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН. Эти люди пришли ночью из деревень. Им почти ничего не известно. Против они не будут, но хотят знать всё.

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Так оно и есть. Мы с народом, но мы хотим все знать.

ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН. Мы хотим знать, но мы с народом.

Раздаются голоса: «Мы хотим все знать, но мы с народом», и проч. Все кричат одновременно.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. А ты, Крестьянин, когда-нибудь видел Королеву?

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Нет.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Наша Королева – ведьма, страшная бессмертная ведьма, и мы больше не хотим, чтобы она была нашей королевой.

ТРЕТИЙ КРЕСТЬЯНИН. Что-то мне не верится, будто дочь нашего короля могла стать ведьмой.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. А ты видел Королеву, Крестьянин?

ТРЕТИЙ КРЕСТЬЯНИН. Нет.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. И никто не видел. Ни один из нас ни разу ее не видел. Семь лет она не показывается из большого черного дома на высокой горе. С того дня, как умер ее отец, она живет за закрытыми дверьми. Но теперь нам известно, почему они закрыты. Темной ночью она водится с нечистью.

ТРЕТИЙ КРЕСТЬЯНИН. В моей деревне говорят, что она святая и молится за всех нас.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Этот слух распустил Премьер-министр. Он – умный человек и повсюду разослал шпионов, чтобы они распускали нужные ему слухи.

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Это правда. Нас, крестьян, всегда обманывают. Мы ведь не обучены грамоте, как городские.

КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. В Библии сказано, что ведьм надо убивать. На прошлое Сретение я собственными руками убил одну ведьму.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Когда она умрет, мы сделаем королем Премьер-министра.

ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН. Нет, нет, он не сын короля.

ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН. Я бы послал глашатая в другие страны. Говорят, в Аравии много королей.

ТРЕТИЙ КРЕСТЬЯНИН. Людям не повесишь на язык замок. Если бы нам пришло в голову прятаться или нас нельзя было бы понять, о нас бы тоже плохо говорили. Я не против народа, но я хочу знать.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Ну же, Буфетчик, поднимись на этот камень и расскажи все, что знаешь.

Буфетчик поднимается на камень.

БУФЕТЧИК. Я живу вблизи Замка. Мой сад и другие сады в округе как раз подходят к горе, на которой стоит ее Замок. И у одного из соседей в саду пасется коза.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН. Бродяга Майкл. Я знаю его.

БУФЕТЧИК. Коза все время куда-нибудь удирает. Однажды Бродяга Майкл поднялся рано утром, чтобы посмотреть птиц в силках, а козы нигде и нет. Он полез на гору, поднимался все выше и выше, пока не оказался у самой стены, и там-то он увидел свою козу, которая была вся в поту и дрожала, словно ее напугали до смерти. Ему послышалось как будто конское ржанье, а потом вроде белый конь пробежал мимо, но только это был не конь, а единорог. С собой Майкл на всякий случай, если вдруг кролик попадется, прихватил ружье, а тут ему померещилось, что единорог бежит прямо на него, и он выстрелил. Единорог исчез, а на большом камне остались пятна крови.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Зная, с кем она якшается после полуночи, не будешь удивляться тому, что она носа к нам не кажет.

ТРЕТИЙ КРЕСТЬЯНИН. Не верю я этим россказням. Ваш Бродяга Майкл – врун. Единственное, что можно сказать наверняка, так это о ее нежелании появляться на люди. Когда-то я знавал парня, который, когда ему исполнилось двадцать пять лет, отказался вставать с постели. И он не заболел, вот уж нет, просто сказал, что жизнь – юдоль слез, и сорок четыре года пролежал на кровати, пока его не понесли хоронить на церковное кладбище. Кто только ни докучал ему, приходили и священник, и врач, а он всё в ответ: «Жизнь – юдоль слез». Он тоже спрятался от всех, как она, поверьте мне, с тех пор как ее отца не стало, чтобы будить ее по утрам. И кто ее осудит?

КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. Но ведь так живут ведьмы. И им-то известно, где искать себе товарищей в полночные часы одиноких ночей. Поблизости от меня тоже жила ведьма, которую я убил на Сретенье. У нее жил бесенок, который имел вид рыжей кошки и каждую ночь выпивал три капли крови из ее головы, прежде чем голосил петух. Своей кровью они кормят их, потому что без крови те становятся бесплотными видениями и тенями, а стоит им напиться крови, и они посильнее будут вас или меня.

ТРЕТИЙ КРЕСТЬЯНИН. Мой сосед не был колдуном, просто ему надоело работать. Он сказал: «Жизнь – юдоль слез». И сколько ни донимали его священник и врач, больше он ничего не говорил.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН. Мы никому не позволим действовать, не имея доказательств, но послушайте Буфетчика, и, когда вы выслушаете его до конца, сами скажете, что ее ни на день больше нельзя оставлять в живых.

БУФЕТЧИК. Мне не по душе рассказывать то, что я знаю, но вы все женатые мужчины. На другое утро после того, как парень полез на гору за своей козой, но еще на час раньше, так что небо было еще темное, он вновь взобрался на гору и пошел вдоль стены среди камней и кустов, как вдруг увидел свет в оконце прямо над своей головой. Стена-то там старая, вся в дырах, где в нее попадали снаряды, вот он и полез наверх, ставя ноги в эти дыры, пока не оказался рядом с окном, заглянул в него, а когда заглянул, то увидел внутри саму Королеву!

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Он рассказал, какая она?

БУФЕТЧИК. Он больше увидел. Он увидел, как она совокупляется с большим белым единорогом.

Толпа начинает шуметь.

ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН. Не хотелось бы мне, чтобы нами правил сын единорога, хоть вы и скажете мне, что он всего лишь наполовину единорог.

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Против народа я не пойду, но я бы не стал ее убивать, если бы Премьер-министр обещал будить ее по утрам и поставил бы стражу, чтобы не допускать к ней единорога.

КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. Я задушил старую ведьму своими руками, а сегодня я задушу молодую ведьму.

СЕПТИМУС (медленно поднимается и влезает на камень, с котороего спрыгнул Буфетчик). Я не ослышался? Тут кто-то сказал, будто единорог нечистое животное? Ну нет, единорог – самое благородное животное, и о нем сказано в Библии. У него молочно-белая кожа, и молочно-белый рог, и молочно-белые копыта, а еще у него голубые глаза, и он танцует на солнце. Никому не позволю ругать его, пока я жив. В «Великом бестиарии Парижа» написано, что единорог – чистое животное, что он – самое чистое животное на всем свете.

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Уберите его с камня, он пьян.

СЕПТИМУС. Ну да, я пьян, очень пьян, но это еще не причина, чтобы я разрешил кому-нибудь ругать единорога.

ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН. Послушаем его. Все равно нам нечего делать до восхода солнца.

СЕПТИМУС. Никто не должен ругать единорога. Ни мои друзья, ни поэты, никто. Я не против поохотиться на него, если вы так хотите, хотя он настырен и опасен. Поедем вместе на высокие плато Африки, где он живет, и там прострелим ему голову насквозь, но я слова плохого не скажу о нем, и если кто-нибудь заявит, будто единорог нечист, то пусть готовится к поединку со мной, ибо я утверждаю, что его чистота равна его красоте.