Страница 32 из 35
<…> Поэзия Пушкина – русский народный отзвук этой общечеловеческой работы. Общечеловеческим ее содержанием и направлением измеряется и ее значение для нашего национального самосознания. Она впервые показала нам, как русский дух, развернувшись во всю ширь и поднявшись полным взмахом, попытался овладеть всем поэтическим содержанием мировой жизни, и восточным и западным, и античным и библейским, и славянским и русским. Этой широтой поэтического захвата она дала нам почувствовать, какие нетронутые силы таятся в глубине вырастившего ее народного духа, ожидая своего призыва на общечеловеческое дело. Вместе с тем она приподняла настроение, повысила тон жизни русского читающего общества, дав столько новой изящной пищи сердцу и воображению, необъятно расширила наш поэтический кругозор, обогатив наш духовный обиход таким запасом отовсюду собранных чувств, впечатлений и образов, разновременных и разнородных картин и воспоминаний, облеченных в небывалые по совершенству литературные формы. Русский читатель более прежнего стал любить свой язык, ценить свою словесность, чтить своего писателя, наконец, уважать самого себя и свое отечество; за многое привычное в русской жизни ему стало теперь стыдно, иное стало казаться нетерпимым, другое обязательным, если не по чувству нравственного долга, то хотя из приличия. Литература перестала быть развлечением для скучающих, стала серьезным, ответственным делом, убежищем и органом мыслящих людей. Но что еще важнее для нашего самосознания: если через поэзию Пушкина мы стали лучше понимать чужое и серьезнее смотреть на свое, то через нее же мы сами стали понятнее и себе самим и чужим. В тоне и настроении этой поэзии, в свойстве и сочетании основных мотивов, ее вдохновлявших, во взгляде поэта на жизнь, во всем складе его миросозерцания впервые обозначился духовный облик русского человека. В одной пьесе Пушкин сам назвал свой поэтический голос эхом русского народа. Но он видел народность писателя не в особенностях языка, не в выборе предметов из отечественной истории, а в особом образе мыслей и чувствований, принадлежащем исключительно какому-либо народу, в его особенной физиономии, создавшейся физическими и нравственными условиями его жизни и отражающейся в его поэзии. Вот эта физиономия русского народа с его образом мыслей и чувствований и отразилась образно и внятно в поэзии Пушкина.
Красовский В. Е
Роман «Евгений Онегин»
Роман «Евгений Онегин» – произведение удивительной творческой судьбы. Он создавался более семи лет – с мая 1823 г. по сентябрь 1830 г. Но работа над текстом не прекращалась вплоть до появления первого полного издания в 1833 г. Последний авторский вариант романа был напечатан в 1837 г. У Пушкина нет произведений, которые имели бы столь же длительную творческую историю. Роман не писался «на едином дыхании», а складывался – из строф и глав, созданных в разное время, в разных обстоятельствах, в разные периоды творчества. Работа над романом охватывает четыре периода творчества Пушкина – от южной ссылки до Болдинской осени 1830 г.
Работу прерывали не только повороты судьбы Пушкина и новые замыслы, ради которых он бросал текст «Евгения Онегина». Некоторые стихотворения («Демон», «Свободы сеятель пустынный…») возникли из черновиков романа. В черновиках второй главы (писалась в 1824 г.) мелькнул стих Горация «Exegi monumentum», ставший через 12 лет эпиграфом к стихотворению «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…». Казалось, сама история была не очень благосклонна к пушкинскому произведению: из романа о современнике и современной жизни, каким поэт задумал «Евгения Онегина», после 1825 г. он стал романом о другой исторической эпохе. «Внутренняя хронология» романа охватывает около 6 лет – с 1819 г. по весну 1825 г.
Все главы издавались с 1825 г. по 1832 г. как самостоятельные части большого произведения и еще до завершения романа стали фактами литературного процесса. Пожалуй, если принять во внимание фрагментарность, прерывистость работы Пушкина, можно утверждать, что роман был для него чем-то вроде огромной записной книжки или поэтического альбома («тетрадями» иногда называет главы романа сам поэт). В течение семи с лишним лет записи пополнялась горестными «заметами» сердца и «наблюдениями» холодного ума.
На эту особенность романа обратили внимание его первые критики. Так, Н. И. Надеждин, отказав ему в единстве и стройности изложения, верно определил внешний облик произведения – «поэтический альбом живых впечатлений таланта, играющего своим богатством». Интересный «образ-конспект» «Евгения Онегина», дополняющий пушкинские суждения о «свободном» романе, можно увидеть в зачеркнутой строфе седьмой главы, где говорилось об альбоме Онегина:
Словом, резюмирует автор, это был «искренний журнал», «дневник мечтаний и проказ», весьма похожий, заметим, на сам роман.
Первая глава, опубликованная в 1825 г., указала на Евгения Онегина как на главного героя задуманного произведения. Однако с самого начала работы над «большим стихотворением» фигура Онегина потребовалась автору не только для того, чтобы выразить свои представления о «современном человеке». Была и другая цель: Онегину предназначалась роль центрального персонажа, который, подобно магниту, «притягивал» бы разнородный жизненный и литературный материал. Силуэт Онегина и силуэты других персонажей, едва намеченные сюжетные линии по мере работы над романом постепенно прояснялись. Из-под густых наслоений черновых записей проступали («дорисовывались») контуры судеб и характеров Онегина, Татьяны Лариной, Ленского, был создан уникальный образ – образ Автора.
Портрет Автора скрыт. Попробуйте представить его внешность – кроме белого пятна, перед вами не возникнет ничего. Мы немало знаем об Авторе – о его судьбе и духовном мире, о литературных взглядах и даже о винах, которые он любит. Но Автор в «Евгении Онегине» – это человек без лица, без внешности, без имени.
Автор – повествователь и одновременно «герой» романа. В Авторе отразилась личность самого создателя «Евгения Онегина». Пушкин отдал ему многое из того, что пережил, перечувствовал и передумал сам. Однако отождествлять Автора с Пушкиным – грубая ошибка. Необходимо помнить, что Автор – это художественный образ. Соотношение между Автором в «Евгении Онегине» и Пушкиным, создателем романа, точно такое же, как между образом любого человека в литературном произведении и его прототипом в реальной жизни. Образ Автора – автобиографический, это образ человека, чья «биография» частично совпадает с реальной биографией Пушкина, а духовный мир и взгляды на литературу являются отражением пушкинских.
Изучение романа требует особого подхода: необходимо прежде всего внимательно перечитать его, имея под рукой комментарий (например, книгу Ю. М. Лотмана «Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий»), выяснить историю создания, добиться максимально полного понимания текста: он содержит множество реалий, аллюзий и иносказаний, требующих пояснений. Следует изучить структуру романа (посвящение, эпиграфы, последовательность и содержание глав, характер повествования, прерываемого авторскими отступлениями, авторские примечания). Только после этого можно приступить к изучению основных образов романа, сюжета и композиции, системы персонажей, авторских отступлений и образа Автора.
Роман «Евгений Онегин» – труднейшее произведение Пушкина, несмотря на видимую легкость и простоту. В. Г. Белинский назвал «Евгения Онегина» «энциклопедией русской жизни», подчеркнув масштаб пушкинского «труда многолетнего». Это не критическая похвала роману, а его емкая метафора. За «пестротой» глав и строф, сменой приемов повествования скрывается стройный замысел принципиально новаторского литературного произведения – «романа жизни», который вобрал в себя огромный общественно-исторический, бытовой, литературный материал.