Освободитель (сборник)

– А нельзя мне пойти с тобой? – спросила Низа.

– Прости, но нет. Я, вероятно, столкнусь со многими неприятностями. Я гораздо более успешно с ними справлюсь, если мне не придется волноваться за то, что я должен защищать еще и тебя.

Она опустила глаза.

– Понимаю, – сказала она.

Лодка подъезжала к причалу.

– Я должен вас просить сыграть подобающие вам роли. Говорите, когда вас спрашивают, смотрите, потупив глаза, кажитесь подавленными. Вы будете слушаться? – Руиз посмотрел на каждого по очереди. Они все кивнули. Он особенно долго смотрел на Низу. Потом, спрятав этот жест под контрольной панелью лодки, он пожал ей руку. Он не смел сделать никакого другого нежного жеста, ведь за ними, несомненно, наблюдали. Казармы выставляли над уличным входом мониторы безопасности.

– Прежде всего, не говорите ничего такого, что надзиратели могут воспринять как неподобающее для рабов. Будьте последовательны в своих действиях, и вы будете в безопасности.

Лодка коснулась причала и выпустила причальные канаты. Руиз вытащил свое осколочное ружье и сделал подгоняющий жест.

– А ну выходи, – заорал он, – все выходите!

Фараонцы выгрузились на причал, весьма правдоподобно сгорбившись, лица их вытянулись от отчаяния. Руиз последовал за ними, ловко выпрыгнув и подталкивая их ко входу, который был вделан в стену возле взрывостойкой двери.

Механические охранники смотрели на них без интереса, приподняв наизготовку свои парализаторы. Замок открылся, и они оказались внутри.

Длинный стальной коридор, слабо освещенный, тянулся прочь в темноту. В интервале десяти метров сверкающие знаки указывали на боковые коридоры. Знаки отражали качество казарм и свободные места в данном классе камер. Через каждые пять метров камеры наблюдения и автоматические пушки сканировали коридор.

– Тут самообслуживание, – сказал Руиз.

Он провел свою группку по главному коридору на несколько сот метров, пока они не прошли за пределы той секции казарм, где были только камеры минимальных удобств и служб.

Свет стал попадаться чаще, и по силе он стал ярче, на полу оказался мягкий ковер, из скрытых репродукторов полилась спокойная музыка. Но автоматические пушки были все еще хорошо видны.

Руиз свернул в боковой коридор, нашел там три соседних ячейки. Он провел Дольмаэро и Мольнеха в первые две, надавив ладонью на зеленую пластинку идентификатора, потом подставил глаз красной линзе идентификации сетчатки глаза. Он бросил полдюжины дильвермунских монет в прорезь возле каждой камеры.

Потом он открыл дверь в камеру Низы. Она кротко вошла внутрь, но потом повернулась, посмотрела на него. Руки ее были сложены на груди, глаза огромны. Она не улыбалась.

Когда он закрыл дверь, он почувствовал, что в его сердце словно открылась рана. Он боролся со страшным чувством, что видел ее в последний раз. «Нет, – подумал он. Все будет в порядке».

Но у его обнадеживающих мыслей была холодная слабость и неуверенность.

Кореана добралась до Моревейника перед самым закатом. Она послала Фенша в рубку, чтобы тот следил за взрывной пушкой. Моревейник был местом неспокойным даже для тех, кто прилетел в бронированной воздушной лодке.

Только они пересекли невидимую границу между прибрежной равниной с ее усадьбами и беседками и вошли в густой воздух Моревейника, как ее окликнула пиратская канонерка, которая слетела на них из закатных лучей и приказала им подняться выше.

Закипев от этого нового промедления, она приказала Леншу подчиниться.

Канонерка шла рядышком, все ее бортовые пушки были направлены им в борт. Видеоэкран зажегся, и она ударила по кнопке связи.

Старое лицо в шрамах уставилось на нее.

– Назовите себя, – сказал лениво пират.

– Кореана Хейкларо и ее экипаж, – она враждебно уставилась на пирата – в ее нечастых визитах в пиратскую столицу ей никогда раньше не препятствовали.

– В Моревейнике по делам?

– По делам, – огрызнулась она.

– А-а-а, – сказал пират, улыбаясь ледяной улыбкой, – ну что же, по данным моего компьютера вы известны в Моревейнике – вы и прежде здесь бывали, если вы та, за кого себя выдаете. Можете пролетать.

– Как любезно с вашей стороны.

Теперь он рассмеялся, словно она была дерзким, но не очень умным ребенком.

– Должен вас предупредить, что мы можем оказаться не столь любезными, если вы попробуете покинуть Моревейник. В последнее время события очень беспокоят нас. Все покидающие Моревейник гости подвергаются послойной ментоскопии. Вы уверены, что ваши дела не терпят отлагательств, Кореана Хейкларо?

Она зарычала и отключила видеоэкран.

– А вы уверены, Кореана, что наши дела такие срочные?

Она даже не потрудилась ответить.

– Где мы остановимся? – спросил Ленш с сиденья пилота.

– Держи курс на «Веселый Роджер». Можно с тем же успехом продумывать месть в комфортных условиях.

– Прекрасный выбор, – воскликнул Ленш, облизывая свои мохнатые щеки.

«Веселый Роджер» был гостиницей, которую обычно посещали богатые пираты и их клиенты с посторонних миров, которые иногда включали в себя тех, кто прилетел на Суук выкупить похищенных близких, торговцев, которые прилетали в Моревейник, чтобы купить пиратские грузы, посредники, которые торговались в подобных же сделках, или люди прессы, которые брали интервью у знаменитых грабителей и мародеров для видеопрограмм. Отель пользовался репутацией хорошо охраняемого до тех пор, пока клиенты сами не плошали и не расслабляли собственную систему безопасности.

Они оставили воздушную лодку в тяжелобронированном гараже-ангаре. Кореана приказала Феншу оставаться на борту, к его великому раздражению, но она не хотела давать грабителям никаких шансов.

Номер был сносный. С отдельными спальнями для них для всех, с отдельным входом, где можно было запереть Мокрассара – с глаз долой и подальше от его запаха.

После душа Кореана почувствовала, как к ней возвращается самоуверенность, и чувство необходимости немедленно что-то делать поутихло в ней. Она развалилась на огромном диване, закутанная в теплый халат, пока Ленш опытными движениями расчесывал ей волосы.

– Что теперь? – спросил Мармо.

– Утром мы посетим невольничьи рынки. Руиз Ав, наверное, уже успел продать остальных. Ему понадобится наличность, и они будут мешать его подвижности в действиях.

Мармо издал скептическое хмыканье.

– Ты уверена? Когда он захватывал лодку, у меня сложилось сильное впечатление, что он очень дорожит женщиной. – Мармо потер шею, словно вспомнил прикосновение ножа Руиза.

– Глупости. Он избавится от них – это то, что в первую очередь сделала бы я, а он не отличается от меня.

Руиз вел лодку на максимальной скорости на запад, через темные лабиринты в сердцевине Моревейника. Ночь скрывала его и превращала каналы в смутно освещенные каньоны, по которым плыли только прочие неосвещенные суда. Много раз Руиз избегал столкновения только в последний момент. Он стал волноваться, что его способность сосредоточиваться начинает подводить его.

Он надеялся, что, укрыв фараонцев в самом безопасном месте, которое он мог придумать, он сбросит с себя груз ответственности, который давил на него с того самого времени, когда он приземлился вместе с ними на Сууке. Но на самом деле он чувствовал это бремя сильнее, чем всегда. Он не мог совершенно освободить свой мозг от мыслей о них. Он постоянно думал о том, какие страшные ситуации могут возникнуть. Мысленно он видел, как Низа ждет в своей клетушке, а дни все проходят… Пока однажды охранники не придут за нею и не уведут ее на невольничий рынок. Он думал, будет ли она горько обижена на него, если он погибнет прежде, чем успеет вернуться к ней. Он на это надеялся. Ей будет легче, если всю свою горечь она сосредоточит на нем.

Он яростно замотал головой. Сентиментальные бесполезные мысли. Он вдруг почувствовал страшное раздражение на самого себя. Если он не мог сосредоточить свои силы самым лучшим образом, он заслуживал неудачу.