Страница 2 из 95
В монографии 1972 г. автор фундаментальных работ о квалификации преступлений академик В.Н. Кудрявцев определял квалификацию как «установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления»[4]. В учебном пособии 1999 г. понятие «квалификация преступления» несколько иное. Она — лишь один из этапов применения нормы советского уголовного права, состоящий в принятии решения о том, какая именно уголовно-правовая норма предусматривает совершенное преступление и в закреплении этого решения в уголовно-процессуальном акте[5]. Сходно определяет квалификацию преступлений М.И. Коржанский: уголовно-правовая оценка совершенного деяния, выбор и применение к нему той уголовно-правовой нормы, которая полнее всего описывает его признаки[6]. Он не включает в понятие квалификации ее юридическое закрепление, ибо считает, что выбор нормы такое закрепление уже производит. С.А. Тарарухин не соглашается с определением квалификации преступлений как сопоставление признаков преступления и признаков нормы. Это, якобы, разные категории — абстрактный закон и социальное явление — преступление[7].
Ответ на вопрос, с чем при квалификации преступлений устанавливается тождество — с признаками уголовно-правовой нормы или с составом преступления содержится в понимании состава преступления, а именно имеется он в реальном преступлении либо является законодательной абстракцией.
Что говорит историческое толкование состава преступления? Его понятие известно древнеримскому праву как corpus delecti[8] — основа, существо преступления, остов, состав преступления. По свидетельству Н.С. Таганцева, в XVI и XVII вв. состав преступления имел исключительно процессуальное значение, как совокупность следов, которые оставляет преступление во внешнем мире (труп, кровь)[9]. При наличии состава преступления, по признакам которого можно удостовериться в действительном совершении преступления, можно было начинать розыскные действия.
Сам Н.С. Таганцев определял состав преступления как «совокупность характеристических признаков преступного деяния, состоящих из двух взаимосвязанных групп: объективных и субъективных»[10]. В конце XVIII в., причем лишь в немецких работах, состав преступления переносится в материальное уголовное право. При этом немецкие криминалисты обращают внимание на различие между составом преступления (Tatbestand) и преступлением (Verbrechen). Состав преступления трактуется как «состав закона». В учебниках по немецкому уголовному праву (так же и ГДР) состав преступления рассматривается в разделе о законе.
В.Н. Кудрявцев солидаризуется с этим. Он считает, что место общей теории квалификации преступлений в системе Общей части науки уголовного права и в учебниках должно быть в разделе «Уголовный закон»: «Общая теория квалификации преступлений есть часть этого раздела, ибо в ней изучаются проблемы конструкции закона, правил его применения, затрагиваются вопросы толкования и уяснения его смысла и др.»[11] Знак равенства между составом преступления и уголовным законом поставлен твердо, Различие между диспозицией уголовного закона и составом преступления оказалось неясным, а заодно и функции состава преступления. Если есть уголовно-правовая норма, по которой производится квалификация преступлений, зачем тогда нужен состав? В одной из последних работ о составе преступления, как считает В.Н. Кудрявцев, «целесообразно пользоваться понятием состава преступления только в одном — нормативном смысле»[12].
В 1960-х гг. он признавал реально существующий состав преступления и писал: «Законодатель, разумеется, образует не состав, а уголовно-правовую норму, в которой с большей или меньшей полнотой описываются признаки состава преступления. Сами эти признаки существуют объективно, независимо от сознания людей, они действительно присущи данному конкретному преступлению, и задача законодателя состоит в том, чтобы выявить и предусмотреть эти признаки в законе с наибольшей полнотой и глубиной»[13] (курсив мой. — Н.К.). Соглашаясь с пониманием состава как реальности преступного деяния, ученый отмечал: «Состав преступления является своего рода ядром и структурой (скелет, остов)» преступления определенной категории»[14]. В учебнике и учебном пособии он понимает состав как «совокупность признаков общественно опасного деяния, определяющую его согласно уголовному закону, как преступное и уголовно наказуемое» (курсив мой. — Н.К.). Состав — строгая «система признаков преступления, состав отражает характерные для преступления внутренние связи»[15].
Большинство ученых советского и постсоветского поколений придерживаются нормативистского взгляда на состав как на законодательную модель. К примеру, «состав преступлений — абстракция, его законодательная модель, без которой конкретное деяние невозможно признать преступлением»[16].
Нормативистскую теорию отстаивает также И.Я. Гонтарь в исследованиях, специально посвященных уяснению преступления и состава преступления как явлений и понятий: «Состав преступления является содержащимся в уголовном законе описанием признаков общественно опасного деяния. Не совокупность признаков, установленных, предусмотренных в уголовном законе, как это принято утверждать, а описание этой совокупности признаков»[17]. Поскольку же норма не может быть основанием уголовной ответственности, следует категорическое утверждение: «Вопрос о составе преступления как основании уголовной ответственности вообще должен быть снят»[18].
А.А. Пионтковский в свое время писал: «Понятием состава преступления юристы пользуются как для обозначения совокупности признаков, характеризующих определенное преступление по уголовному законодательству, так и для обозначения конкретного деяния, соответствующего этим признакам»[19]. Похоже, за целых полвека отечественным теоретикам уголовного права не удалось устранить эту двойственность в трактовке состава преступления.
Позиция нормативистов иногда удивляет нелогичностью. Если состав преступления — законодательная абстракция, информационная модель, то почему при анализе конкретных элементов и их признаков — объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны составов никто не вспоминает об их информационной модельности и законодательной абстрактности. Получается, что система-состав — законодательная абстракция, а ее подсистемы и элементы — реальные категории, Это не согласуется с концепцией систем и гносеологией.
Еще менее приемлемым представляется воззрение на состав преступления как на чисто теоретическое изобретение. Так, В.О. Навроцкий считает, что состав преступления «юридическая конструкция, выработанная теорией уголовного права»[20]. По его мнению, неверна формулировка «состав преступления, предусмотренный законом». Уголовный закон определяет преступление, а не состав преступления. Его поддерживает Т.М. Маритчак: «Состав преступления является юридической конструкцией, выработанной теорией уголовного права, выступает как инструмент, который используется при квалификации. Квалификация же предполагает установление соответствия между фактическими признаками посягательства и нормой закона, которая предусматривает ответственность за данное посягательство»[21].
4
Кудрявцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 1972. С. 7–8.
5
См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1999. С. 14.
6
Коржанский М.И. Квалификация преступлений. Киев, 1998. С. 10–11 (на укр. языке).
7
Тарарухин С.Л. Понятие и значение квалификации преступлений: Учебное пособие. Киев, 1990. С. 6.
8
Латинская юридическая фразеология / Под ред. Б.С. Никифорова. М., 1979. С. 45.
9
Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая. Т. I. СПб., 1902. С. 336.
10
Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая: В 2 т. М., 1994. С. 36.
11
Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1999. С. 29.
12
Энциклопедия уголовного права. СПб., 2005. С. 11.
13
Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 46–47.
14
Там же.
15
Российское уголовное право. Общая часть. Учебник. М., 1997. С. 84.
16
Игнатов Л.Н., Костарева Т.А. Уголовная ответственность и состав преступления: Лекция. М., 1996. С. 27.
17
Гонтарь И.Я. Преступление и состав преступления как явление и понятие в уголовном праве. Владивосток, 1997. С. 10.
18
Там же.
19
Пионтковский А.А. Учение о преступлении. М., 1961. С. 120.
20
Навроцкий В. О. Теоретические проблемы правовой квалификации. Киев, 1999. С. 136 (на укр. языке).
21
Маритчак Т.М. Ошибки в квалификации преступлений. Киев, 2004 (на укр. языке).