Джереми Полдарк (ЛП)

— Кровать достанется вам. Если на полу есть место, я могу спать и на ковре. Благодарю.

Покинув гостиницу, Дуайт очутился на улице. Погода наладилась, и прогулка пошла бы ему на пользу. Прямо на выезде из города мимо него проехала карета, запряженная четверкой лошадей серой масти, с кучером и форейтором, одетыми в зеленые с белым ливреи. Покачиваясь из-за ужасного состояния дороги, экипаж ехал медленно, и Дуайт увидел, что внутри находится один Джордж Уорлегган.

Вернувшись домой из лепрозория, где доктор обнаружил лишь семерых прокаженных, в большинстве своем пьяных, и практически развалившееся здание, нуждающееся в починке, Дуайт как раз успел протиснуться в ратушу, чтобы посмотреть на выборы.

Помост в глубине здания был заполнен видными деятелями города, и Дуайт удивился, увидев, что высокая рыжеволосая девушка была единственной женщиной из присутствующих. Снаружи исходило немало шума от сотен людей, не сумевших попасть внутрь и забивших улицу, выкрикивая лозунги соперников.

Процедура началась, как обычно, с наставления шерифа, затем толстяк по имени Фокс, окружной судья, поднялся, чтобы принять присягу у председателя избирательной комиссии. В этом-то и заключалась загвоздка. Оба главы города: Майкл в одном конце помоста и Лоусон — в другом, выскочили вперед и заявили о своем праве выступить в этой роли.

Последовал долгий правовой спор, высказывались аргументы. Обе стороны привели адвокатов, чтобы подтвердить свои притязания, но выступающие так и не смогли убедить друг друга, страсти накалялись. Люди в холле начали кричать и топать ногами, сотрясая пол.

Дуайт всматривался поверх качающихся голов и думал о том, как дела у Горация. Он оглядел толкающихся вокруг людей, некоторые были в париках, некоторые заплетали собственные волосы в косицу на затылке, а другие — рабочий люд — с нечесаными прямыми волосами, спадающими на плечи.

У двоих рядом с ним имелись кожные заболевания, а третий страдал чахоткой и харкал кровью на солому под ногами. В углу находилась женщина, потерявшая нос от французской болезни.

Внезапно помост содрогнулся оттого, что наконец-то был достигнут компромисс, хотя произошло это скорее под давлением гула толпы снаружи, чем по доброй воле. Городские главы будут совместно возглавлять избирательную комиссию, в чем вместе приняли присягу. Все понимали, что это лишь приведет к дальнейшим затруднениям, когда начнутся выборы, но, по крайней мере это было хоть каким-то движением вперед.

Устав от всего этого, Дуайт сделал пару шагов в сторону двери, хотя не видел перспектив выйти, пока всё не закончится. Вокруг все замолчали, и он увидел, как выступил вперед первый выборщик.

Им оказался Олдермен Харрис, чей живот был столь же выдающимся, как и репутация, под одобрительные крики и почти без освистывания он проголосовал за Тревонанса и Ченхоллса. Потом пришла очередь Робертса, квакера и вига, ему тоже позволили проголосовать молча. За ним последовал еще один виг. Действуя так же осторожно, как и соперник, Майкл позволил ему пройти без единого комментария.

Третьего вига он уже проглотить не смог. Стряпчий, действующий в интересах Бассета, возразил на том основании, что Джозеф Лэндер давно уже не состоит членом гильдии по причине помешательства и его уже трижды заковывали в колодки за недостойное поведение.

Это вызвало негодование толпы, и двое мужчин неподалеку от Дуайта затеяли драку. Один из них толкнул Дуайта на безносую женщину, и та, раскрыв рот, словно дверь, заголосила так, будто ее убивают.

Когда безносая наконец успокоилась, Дуайт увидел, как выступает доктор, объясняя, что родители Джозефа Лэндера состояли в кровосмесительном родстве и оба выжили из ума, но потом Дуайт отвлекся от этого спора, потому что двое мужчин рядом снова подрались, и когда одного из них в бесчувственном состоянии вытащили из-под другого, Джозеф Лэндер уже исчез со сцены.

Молодой доктор уже пожалел, что пришел. Права почти каждого второго из тех, кто подходил голосовать, подвергали сомнению, и этот спор длился бесконечно. Одного человека, явно находящегося на пороге смерти, принесли на носилках, поставили на пол и спорили о нем, как чайки из-за выброшенных потрохов.

Дородному, волосатому и властному сэру Хью Бодругану позволили проголосовать, не оспаривая его прав, только потому, как решил Дуайт, что никто не посмел устроить с ним стычку. Как он проголосовал, осталось загадкой, но еще трое поступили так же — люди, живущие очень далеко и не имеющие никаких знакомых в городе.

Девушке явно стало жарко, она скучала и внезапно наклонилась к Анвину Тревонансу, что-то прошептав ему на ухо. Тревонанс с очевидным раздражением начал с ней спорить, но Кэролайн встала и выскользнула через боковую дверь. Дуайт тоже начал пробираться к выходу.

Это было долго и сложно, толпа сопротивлялась, но в конце концов он добрался до двери и оказался в коридоре — вспотевший, помятый и запыхавшийся. Коридор был забит людьми, а ведущая на улицу лестница — еще больше. Дуайт повернул обратно, зная, что Кэролайн Пенвенен не сможет выйти через парадную дверь.

В конце коридора толпа немного редела, и два констебля охраняли ведущую к помосту дверь. Они подозрительно уставились на него.

— Куда пошла мисс Пенвенен?

— Сюда, вниз, сэр, — кивнул один из них.

Дуайт увидел в стене напротив дверь и прошел через нее. Дверь вела в подсобку соседней лавки, а оттуда — на главную улицу. Оказавшись снаружи, Дуайт решил, что Кэролайн ушла, потому что рядом с пивными на противоположной стороне кричала и танцевала толпа, а из-за портиков трудно было разглядеть что-либо вниз по улице. Тогда Дуайт развернулся и увидел ее у стены рядом с дверью лавки, наблюдающую за ним.

Она была без шляпки, явно не заботясь о приличиях, ее роскошные золотисто-рыжие кудри спускались к плечам. Ради жемчужного ожерелья на ее шее рискнул бы любой разбойник.

— Доктор Энис, — сказала она, когда Дуайт поклонился. — Почему вы меня преследуете?

Он снова почувствовал укол раздражения.
— Я заметил, как вы ушли, и подумал, что вам может потребоваться моя помощь.

— Неужели похоже, что мне требуется помощь?

— День выборов — не самое спокойное время.

— Я нахожу всё это весьма скучным.

— Разумеется. Но некоторые так не считают.

Дверь лавки резко распахнулась, и вышел слуга. Заметив их, он остановился и прикоснулся ко лбу.

— О, госпожа Пенвенен, мэм, хозяин попросил меня проводить вас до дома. Сам он не может отойти, не сейчас. Это...

— Мне не нужна нянька, чтобы сопровождать домой, — нетерпеливо произнесла Кэролайн. — Возвращайся к мистеру Анвину и присмотри за ним. Возможно, ему это нужно. Ступай же! Ступай! — добавила она, когда слуга заколебался. — Мне ты не нужен.

Часть толпы распевала какой-то марш, но другие насмешливо и возмущенно загудели. Кто-то запустил кирпич в окно ратуши, но промахнулся, и кирпич разбился на мелкие кусочки о стену, осыпав дождем камешков людей внизу.

— Сброд, — заявила Кэролайн. — Как те полуголые попрошайки и воры, которые считают, что захватили Францию. Англия была бы счастливее, избавившись от нескольких тысяч подобных.

Лавочник за их спиной закрывал ставни. Послышался топот каблуков — кто-то пытался перелезть через ограду лавки, и ее хозяин скинул незваного гостя обратно на улицу, осыпал его ругательствами и велел убираться.

— В большинстве своем — сброд, это верно, — сказал Дуайт. — А пьяный сброд — штука опасная. Я бы ни на йоту им не доверял. Но взять каждого по отдельности — и они вполне пристойны. Слабые создания, как и все мы, подверженные ревности и злобе, как и все мы, эгоистичные и трусливые, как и все мы. Но часто щедры и добры, миролюбивы и трудолюбивы, и любят семью. По крайней мере это всё у них — как и у обычного джентльмена.

— Вы что, якобинец, как ваш друг Росс Полдарк? — взглянула на него Кэролайн.

Так значит, она наводила о нем справки.
— Вы не знаете Росса Полдарка, это очевидно.