Страница 4 из 11
Однако слоны представляли потенциальную опасность и для самих персов. Яркий в этом отношении случай описан Агафием:
Слоны, поставленные перед укреплениями, нападая на римлян, тотчас же приводили в смятение даже их сомкнутый строй, если где-нибудь он им противостоял. Кроме того, восседающие на них стрелки наносили большой урон нападающим римлянам и стреляли в них без промаха… В это время один из оруженосцев Мартина, по имени Огнарис… с большой силой поразил копьем в бровь набросившегося на него самого свирепого из слонов, причем острие копья проникло так глубоко, что конец его повис вниз. Страдая от полученной раны и сверх того напуганный болтающимся у глаза дротиком, слон тотчас попятился назад и начал метаться в разные стороны. То, болтая хоботом наподобие бича, он поражал многих персов и бросал их вверх, то, протягивая его в длину, издавал какой-то страшный и сильный крик. Сидящих на нем воинов он сильным толчком сбросил вниз и умертвил, растоптав ногами, наконец, привел в беспорядок все персидское войско, а лошадей, к которым он приближался, приводил в бешенство… Все наполнилось воплями и смятением (Agath. III. 26–27).
Таким образом, в персидской армии можно выделить три основных рода войск: кавалерию, пехоту и отряды боевых слонов. Первые два, как было показано выше, не были однородны, и их можно разделить еще на ряд категорий, отличавшихся друг от друга по своим задачам и функциям.
Б. Этнический состав
Вторым критерием для анализа структуры персидской армии является ее этнический состав. В данном отношении войско Сасанидов было весьма пестрым. Эта черта была свойственна иранским армиям издревле, начиная с эпохи Ахеменидов (VI–IV вв. до н.э.), а возможно, и с более раннего времени. В связи с этим можно вспомнить красочное и подробное описание войска Ксеркса, составленное Геродотом (Herod. VII. 61–99), где историк называет народы, воинские контингенты которых участвовали в походе персов на Грецию. Разноплеменность была свойственна впоследствии вооруженным силам всех держав, существовавших на территории Ирана — империи Александра Македонского, царства Селевкидов, Парфянского государства. Сасанидский Иран, таким образом, стал продолжателем древней военно-исторической традиции.
Главная причина многонациональности иранского войска сасанидской эпохи, как и предыдущих, очевидна и заключается в полиэтничности самого Сасанидского государства, простиравшегося от Передней Азии до Индии. Проживавшие на территории сасанидского Ирана народы по определению были вынуждены платить «налог кровью», направляя своих представителей под знамена шаханшахов.
Кроме того, целый ряд этносов, не будучи подданными сасанидских правителей, тем не менее, принимал участие в боевых действиях против Рима (а позднее — и Византии) вместе с персами. В основном это достигалось через механизм союзничества, когда между шаханшахом и каким-либо народом, проживавшим на границах Персии или же вторгавшимся на ее территорию, заключался союзный договор, по условиям которого соседи или недавние враги Ирана оказывали ему помощь своими войсками. К сожалению, мы, за редким исключением, не знаем подробностей и конкретных условий такого рода договоров, однако сами факты их заключения неоднократно упоминаются в источниках.
Еще одним основанием для службы в персидском войске иноземцев являлись традиционно дружественные, союзнические отношения, складывавшиеся между Сасанидами и отдельными этносами или государствами, не оформлявшиеся, судя по всему, какими-либо специальными договорами или соглашениями. Наиболее яркий пример этого — арабское государство Лахмидов, располагавшееся у западных границ сасанидского Ирана, постоянный союзник и стратегический партнер Сасанидов в войнах на западе.
Наконец, сами римляне своей не всегда продуманной политикой в ряде случаев способствовали пополнению сасанидской армии войсками бывших римских союзников. Так было, например, во время персидского похода императора Юлиана (363), когда арабы княжества Гассанидов (враждовавшего с Лахмидами и, как правило, воевавшие на стороне империи), не получив от Юлиана причитавшихся им денежных сумм и подарков, выступили на стороне персов (Amm. Marc. XXV. 6. 10), или в VI в., когда закавказские союзники Византии — армяне и лазы — из-за злоупотреблений византийской администрации перешли на сторону Персии (Proc. Bell. Pers. II. 3. 1–7; 15.9–11).
Таким образом, многонациональность как одна из характерных черт сасанидского войска была обусловлена различными факторами и вытекала как из объективных условий существования самого Сасанидского государства, так и конкретных ситуаций, в которых оно оказывалось в тот или иной период своей истории.
Самое заметное место в составе сасанидской армии занимали арабы, или, в терминологии античных историков, сарацины. В отличие от многих других народов, они принимали участие в римско-персидских войнах на протяжении всего существования Сасанидской державы, начиная с момента ее возникновения в середине III в. и заканчивая гибелью в середине VII в. Как было отмечено выше, основным союзником персов являлось государство Лахмидов, находившееся в северо-восточной части Аравийского полуострова, юго-западнее нижнего течения Евфрата. Судя по всему, арабы, проживавшие в северных областях Аравии (в том числе и на территории государства Лахмидов), стояли по уровню социально-политического развития выше, чем большинство их соплеменников из более южных районов, где государство возникло позднее, в VI–VII вв. Политические институты складываются у них уже в III в., во многом — благодаря соседству с высокоразвитыми соседями: цивилизациями Передней Азии и Ирана с одной стороны и Римской империей — с другой.
Начиная с IV в. арабы принимают систематическое участие в римско-персидских войнах. Вовлеченные в противостояние двух великих держав за преобладание в Передней Азии, арабские племена оказались расколоты на два противоборствующих лагеря: государство Гассанидов (на границе римских владений в Восточном Средиземноморье, в районе Сирии) и государство Лахмидов. В силу геополитических факторов Гассаниды были обречены поддерживать Рим, так же как Лахмиды — Иран. В то же время следует отметить, что в ряде случаев сарацины отклонялись от своей «генеральной» внешнеполитической линии, чем заслужили славу ненадежных и даже опасных союзников, которых, как пишет Аммиан Марцеллин, римлянам было бы лучше «не иметь ни друзьями, ни врагами» (Amm. Marc. XIV. 4. 1). В том же ключе описывает сарацин и Феофилакт Симокатта:
Ведь племя сарацин — самое неверное, готовое служить то одному, то другому, умом грубое и в отношении честности и благоразумия совершенно ненадежное (Theophyl. IV. 17. 7).
Функции сарацин в персидском войске определялись их боевыми качествами. Поскольку они предоставляли персам легкую конницу, их роль в боевых действиях заключалась в быстрых и внезапных нападениях на римлян с последующим столь же стремительным отходом на исходные позиции. Пример такой тактики действий арабской кавалерии приводит Аммиан Марцеллин:
Когда мы стали продвигаться дальше, сарацины, которых отбила до этого наша пехота, вскоре, соединившись с главными силами персов, сделали стремительный набег на наш обоз; но, увидев императора, вернулись к своим резервам (Amm. Marc. XXV. 1. 3).
Кроме того, войска сарацин совершали набеги на владения империи, разоряя приграничные районы, захватывая добычу, убивая и уводя в плен местное население и наводя этим на римлян настоящий ужас. По словам того же Аммиана, сарацины «в своих налетах то там, то здесь в один миг опустошали все, что им попадалось, словно хищные коршуны, которые, если завидят сверху добычу, похищают ее стремительным налетом, а если не удается ее схватить, летят прочь» (Amm. Marc. XIV. 4. 1).
Наиболее известным и талантливым предводителем союзных персам сарацин был представитель династии Лахмидов аль-Мундир ибн ан-Ну’ман, принимавший самое деятельное участие в войнах Хосрова Ануширвана протии Византийской империи. Военная деятельность аль-Мундира весьма подробно описана Прокопием Кесарийским: