Страница 65 из 67
Несмотря на довольно частые дискуссии в литературе и средствах массовой информации по этим спорным вопросам, обычно по ним редко дается правильная оценка влияния сталинского социализма, ускоренной индустриализации, пагубной коллективизации и репрессий на упущенные возможности развития экономики.
Авторы ряда изданий по экономической и политической системе управления страной продолжают излагать этот вопрос с полуправдой, а иногда и совсем извращенно, ошибочно полагая, что в СССР применялся социалистический метод руководства производством.
Даже М.С. Горбачев в книге «Перестройка и новое мышление» (М: Политическая литература, 1984) опирается на существование в стране социалистической системы ведения общественного хозяйства. Он отмечает: «Именно в прошлом — истоки многих наших сегодняшних проблем. Весь опыт социализма — героический и трагический — представляет собой достояние человечества. Весь его требуется глубоко изучать и осмысливать. В этом случае не только победы, но и потери наши будут не напрасными, мы будем лучше понимать, какие опасности ждут нас впереди и как нам их избежать…» Но опыт следует изучать с определенной долей критики.
Кстати, по моему мнению, социализм существовал только в теории, а на практике ничего подобного не было, так как все годы советской власти, исключая «военный коммунизм», действовал государственный капитализм с ограниченной сферой рыночных отношений (без рыночной продажи основных средств).
При описании сталинской политической системы управления государством в изданиях по этим вопросам, как правило, не производится сопоставление потерянных по разным причинам экономических возможностей СССР. Отсутствует также их сравнение с достижениями развитых западных стран.
Но наряду с неопровержимой действительностью существуют ситуации, которые и поныне вызывают альтернативные мнения, когда позиции сторон диаметрально противоположны. Знание правды об этих явлениях необходимы людям, чтобы использовать ошибки прошлого для понимания настоящего и не повторения их в будущем.
К таким наиболее острым спорным разногласиям в настоящее время обычно относят высокие полководческие способности Сталина. В газете «Известия» от 23 ноября 1989 г. были опубликованы неизвестные страницы воспоминаний маршала Жукова, где он пишет: «К сожалению, приходиться отметить, что И.В. Сталин накануне и в начале войны недооценивал роль и значение Генштаба. Между тем Генеральный штаб, по образному выражению Б.М. Шапошникова, — это мозг армии. Ни один орган в стране не является более компетентным в вопросах готовности Вооруженных Сил к войне, как Генеральный штаб. Следовательно, с кем же, как не с Генеральным штабом должен был систематически советоваться будущий Верховный главнокомандующий. Однако И.В. Сталин очень мало интересовался деятельностью Генштаба. Ни мои предшественники, ни я не имели случая с исчерпывающей полнотой доложить И.В. Сталину о состоянии обороны страны, о наших военных возможностях и о возможностях нашего потенциального врага. Сталин лишь изредка и кратко выслушивал наркома или начальника штаба.
Не скрою, нам тогда казалось, что в делах войны и обороны Сталин знает не меньше, а больше нас, разбирается глубже и видит дальше. Когда же пришлось столкнуться с трудностями войны, мы поняли, что наше мнение по поводу чрезвычайной осведомленности и полководческих способностей Сталина было ошибочным».
Следующая позиция разногласий — Сталин прекрасный и удачливый менеджер. С таким мнением трудно согласиться, так как результаты административно-командной системы управления по всем экономическим показателям, как показано в настоящих записках, были заметно ниже, чем в развитых демократических странах Запада, не говоря уже о США, где они были еще выше.
Сейчас эту систему можно обозначить как «утерянные возможности». Важнейшим методом этой производственной системы была жесткая централизация, строгая иерархия решений приказывающего центра и безропотно исполняющих любые приказы низов. Чтобы заставить людей производить то, что делать им было зачастую неинтересно и невыгодно, использовались методы идеологической обработки и репрессии. Официально, правда не для широкой огласки, была признана целесообразность принудительного труда, и потому миллионные аресты рассматривались не только как средство поддержания политической стабильности, но и способ пополнить рабочей силой часть индустрии страны, подведомственную НКВД.
Во второй половине 30-х годов творческие начала были сведены до минимума. Административная система лишилась инициативной поддержки рациональных и выгодных методов управления, обеспечивающих возможность рационального и выгодного использования финансовых, материальных и трудовых ресурсов. Последствия этого катастрофически повлияли на уровень жизни населения страны, и соответственно на возможности своевременно дать отпор немецким оккупантам.
Сам по себе административный хозяйственный механизм был беспомощен при решении проблем повышения эффективности и качества производственных процессов, порождал непомерную бесхозяйственность и расточительность. Отсутствие эффективных форм организации и стимулирования труда, запущенность социальной сферы существенно снижали его производительность. По тем же причинам на критическом уровне оставалась текучесть кадров. Чтобы компенсировать низкую эффективность труда, особенно при использовании заключенных, предприятия держали большие излишки рабочей силы. Все эти проблемы сдерживали оснащение армии и увеличивали расходы на оборону.
В первые же дни войны вскрылись недостатки командно-административной системы управления народным хозяйством страны, несовершенство советской военной стратегии и тактики, организационной структуры во всех звеньях Советской армии, включая народный комиссариат обороны и Генеральный штаб.
Разногласия также вызывает вопрос, мог ли Советский Союз победить фашистскую Германию собственными силами? Интересующимся ответом на этот вопрос достаточно познакомиться с литературой о действиях англо-американских войск во время Второй мировой войны и внимательно прочитать в настоящих записках о поставках по ленд-лизу, тогда станет все ясно.
Российская печать избыточной информацией о непосредственном участии союзников в боевых действиях против фашистской Германии и их материальной помощи народ не очень баловала.
Наши союзники — Англия, США и Канада — делали все возможное для победы над общим врагом. Но они прекрасно понимали, что основную тяжесть войны вынес советский народ.
Об этом очень душевно высказался 10 июня 1963 г. президент США Кеннеди: «Во всей истории войн еще не было страны, которая выстрадала бы больше, чем Россия во время Второй мировой войны. Не меньше двадцати миллионов людей были убиты. Многие миллионы домов и крестьянских дворов были сожжены или разграблены. Третья часть (европейской) территории страны, включая почти две трети ее основных промышленных районов, была превращена в пустыню».
Завершая свое концентрированное исследование военных событий 1939–1945 гг., хочу напомнить текст из статьи «Мое поколение» писателя Юрия Бондарева, соответствующий моим сопереживаниям, моему мировоззрению и видению событий войны:
«Война была жестокой и грубой, мы сидели не за партами, не в аудиториях, а в мерзлых окопах, и перед нами были не конспекты, а бронебойные снаряды и пулеметные гашетки.
Жизненным опытом в то время мы еще не обладали, и вследствие этого не знали простых, элементарных вещей, которые приходят к человеку в будничной жизни. Количество дивизий, участвующих в том или ином сражении, со скрупулезной точностью подсчитывают историки. Но они не смогут подслушать разговор в окопе перед танковой атакой, увидеть страдание и слезы в глазах восемнадцатилетней девушки-санинструктора, умирающей в полутьме полуразрушенного блиндажа, вокруг которого гудят прорвавшиеся немецкие танки, ощутить треск пулеметной очереди, убивающей жизнь.
Наше поколение — те, кто остались в живых, — вернулось с войны, сумев сохранить, пронести в себе через огонь этот чистый, лучезарный мир, веру и надежду. Но мы стали непримиримее к несправедливости, добрее к добру, наша совесть стала вторым сердцем, Ведь эта совесть была оплачена большой кровью».