Страница 99 из 123
Победоносцев счел предложение Игнатьева аналогичным предложениям Лорис-Меликова. Он говорил, что конституция означает «ослабление правительства и ослабление России». Александр III отверг идею о созыве земских соборов. Игнатьев подал в отставку82. Навязчивая идея о том, что самодержавие — русская слава, победила.
Вместо робкого партнерства с гражданским обществом правительство ввело в некоторых частях империи чрезвычайное управление, которое позволяло министру внутренних дел, губернаторам и даже полицейским чиновникам значительно ограничивать гражданские права, смещать чиновников, включая судей, отменять решения земств, городских дум и управ, закрывать газеты и высшие учебные заведения, накладывать арест на собственность и брать под стражу людей без суда и следствия.
В десяти провинциях, включая Москву и Санкт-Петербург, чрезвычайное управление было введено немедленно. «Временное» законодательство просуществовало на самом деле вплоть до 1917 г. В некоторых областях России юридические гарантии в любое время могли быть заменены полицейским режимом83.
В 1880—1890-е гг. были приняты очередные меры по ограничению нежелательных последствий реформ 1860-х гг. Высшие чиновники продолжали бить тревогу по поводу недостатка надзора за крестьянскими учреждениями. Министр внутренних дел Дмитрий Толстой утверждал, что несобранная натура крестьян, их низкий экономический и культурный уровень, удаленность от судов требуют контроля со стороны чиновников, назначаемых правительством и «не страдающих излишним формализмом».
В 1889 г. была введена новая должность — земский начальник. Один земский начальник надзирал над несколькими волостями. Они назначались из числа местных мелких помещиков министром внутренних дел. Земские начальники были уполномочены отменять решения деревенских сходов и судов, а также смещать с постов любых чиновников. Это было частичное восстановление личной власти, характерной для крепостничества, тем более что контроль правительства над земскими начальниками был слабым. Один из них позднее написал в своих воспоминаниях: «…земскому начальнику ничто не мешает быть в полном смысле полновластным и почти бесконтрольным начальником»84.
Еще с 60-х гг. XIX в. власти были озабочены политической неблагонадежностью некоторых местных правительственных собраний. В 1890–1892 гг. участие в земских и городских выборах было резко ограничено в пользу крупных помещиков и буржуазии. Губернаторы получили больше прав для отклонения решений местных правительственных собраний и внесения изменений в них.
Попытка Дмитрия Толстого подчинить земства и городские советы Министерству внутренних дел не удалась, но «самоуправление» в первоначальном значении этого понятия было ограничено85.
В конце XIX в. российская внутренняя политика оказалась перед тяжелым выбором между двумя несовместимыми системами. Реформы Александра II сильно подорвали традиционную структуру личной власти, но не смогли заменить ее гражданско-правовой. Для восполнения вакуума власти у режима не нашлось ничего, кроме полиции, которую он наделил чрезвычайными полномочиями.
Режим сначала разобрал старое здание, построил новое, но затем передумал и начал восстанавливать руины. Получившийся в результате этих непоследовательных действий гибрид угрожал равновесию всего здания. Правящий режим стоял перед неразрешимой дилеммой: он разрывался между необходимостью введения гражданских институтов и невозможностью ввести их без подрыва собственной стабильности.
8. Подъем национализма
Средняя Азия
1860–1880-е гг. были временем наибольшего расширения территории Российской империи за счет Средней Азии. Издавна на границах империи строились многочисленные укрепления для отпора кочевым племенам. Теперь царское правительство поставило перед собой задачу присоединить все территории кочевых племен к России и установить там стабильную, предсказуемую власть.
Много столетий назад этот регион находился под властью одного правителя. На севере раскинулись в основном степные земли, а на юге — пустынные. Среди степей и пустынь было несколько оазисов. Наиболее известные из них Хива в устье Амударьи, долина Зеравшана между Самаркандом и Бухарой и очень плодородная Ферганская долина, омываемая реками, текущими с Памира. В Ферганской долине процветало интенсивное орошаемое земледелие.
Города Мерв, Бухара и Самарканд когда-то были крупными центрами международной торговли между Средней Азией, Ираном, Индией и Китаем. Через них проходил так называемый шелковый путь. Со временем эти города пришли в упадок. Этому способствовали развитие океанского транспорта и закат континентальной торговли.
Регион долгое время был сферой персидского господства. Его населяли древние иранцы. Турки называли их таджиками. На протяжении столетий, и особенно после монгольского нашествия в XIII в., таджики взаимодействовали с огромным количеством тюркских кочевых племен. Эти племена можно разделить на два вида. Одни оставались в степи весь год, перегоняя отары с одного пастбища на другое. Другие летом поднимались со своими отарами в горы, на альпийские луга, а зимой спускались обратно в долины.
В XII–XIII столетиях регион находился под властью монголов. Сначала это были непосредственные преемники Чингисхана, а позже Тимура (Тамерлана), который сам был родом из Самарканда.
В XVI столетии союз узбекских племен, которые также были в родстве с Чингисханом, объединял под своей властью большую часть территории, но постепенно она распалась на небольшие ханства и эмираты, осуществлявшие неустойчивую гегемонию над кочевыми вождями.
Языковое и культурное наследие региона было многообразным. Турецкий язык использовался в административной и военной областях, а персидский — в области торговли, культуры и религии. Управляли регионом в основном узбеки. Они становились все более и более оседлыми. Узбеки пользовались персидским языком, особенно в коммерции и светском общении.
Оседлые узбеки и таджики оазисов были двуязычными. Постепенно они смешивались и становились почти неразличимы. Русские называли их сартами (это санскритское слово означает купец).
На севере в Кипчакской степи жили казахи, а ближе к Аральскому морю — каракалпаки. На востоке в горах Тянь-Шаня жили киргизы, а в юго-западных пустынях и на восточном побережье Каспийского моря — туркмены, западнотюркский народ, принадлежавший к той же языковой группе, что и азербайджанцы1.
Ислам получил распространение среди народов, населявших оазисы, задолго до монгольского вторжения. Суннизм — одна из ортодоксальных форм ислама — процветал в этом регионе и после вторжения монголов.
На протяжении столетий Средняя Азия была крупным центром исламского образования. Ученые, получившие образование в учебных заведениях региона, путешествовали по всему мусульманскому миру. Они внесли значительный вклад в философию, юриспруденцию и науку. Ибн Сина (Авиценна), великий ученый XI в., последователь Аристотеля, был родом из Бухары.
Административная раздробленность и упадок мировой торговли в XVI в. подорвали экономические основы, на которых держалась эта культура. Кроме того, в Иране доминирующей религией стал шиизм, а русские постепенно оккупировали Волгу и прилегающие к ней степи. Среднеазиатский ислам стал изолированным и провинциальным. Для верующих этого региона даже традиционное паломничество в Мекку стало затруднительным2.
Кочевые народы были менее восприимчивы к исламу. Большинство кочевников оставались шаманистами. Они поклонялись богу неба Тенгри и почитали святые места, связанные с их предками, или обожествляли природу: рощи, родники, камни.
Ислам в эти места принесли миссионеры суфи, исповедовавшие суфизм. Суфи кочевали от одного племени к другому, приспосабливаясь к кочевому образу жизни. Завоевывая симпатии племенных вождей, суфи распространяли свою веру. Суфийские шейхи играли большую роль в укреплении власти местных ханов. Суфи наделяли шейхов аурой божественного избрания и помогали организовывать народ на поддержку властей.