Путь Моргана

От ужаса у Ричарда свело язык и челюсти, но физическая усталость мгновенно улетучилась. Он попытался заговорить, открыл и вновь закрыл рот и, наконец, пробормотал, что немедленно отправится на поиски Уильяма Генри.

– Ты иди к Колстонской школе, – решил Дик, развязывая передник, – а я пойду к Редклиффу. Мэг, запри двери таверны.

Постепенно к Ричарду возвращался дар речи.

– Он наверняка отправился в Клифтон, отец. Я пройду через Брэндон-Хилл, а ты – через канатную мастерскую. Встретимся у Хотуэл-Хауса.

Сердце Ричарда колотилось вдвое быстрее обычного, во рту пересохло, однако он шел стремительно, останавливаясь лишь затем, чтобы расспросить случайных прохожих. У Брэндон-Хилла прохожие попадались ему все реже, жители домов близ Джейкобз-Уэлл не видели темноволосого мальчика.

Возле имения Бойса ему вдруг повезло: конюх Ричард по-прежнему возился во дворе у конюшни.

– Да, сэр, сегодня рано утром я видел одного смазливого дьяволенка. Он помог мне накормить и напоить лошадей, потом мы вместе перекусили, и он направился вверх по Клифтон-Хиллу один-одинешенек.

У Ричарда ни разу не мелькнуло подозрение, что конюх лжет: он выглядел дружелюбным малым, который порадовался обществу маленького бродяги, не задумавшись о том, что ему следовало бы пинком отправить Уильяма Генри домой.

Сбивчиво поблагодарив конюха, Ричард быстро зашагал вверх по Клифтон-Хиллу, откуда открывался обширный вид. Но долины между холмами были пустынны, если не считать пасущихся овец, и хотя Ричард обыскал все окрестные рощи, Уильяма Генри там не оказалось.

К шести часам он вошел в Хотуэл-Хаус и обнаружил, что Дик уже ждет его, изводясь от нетерпения.

– Ричард, он пообедал здесь! Приехал верхом с каким-то мужчиной лет тридцати пяти – довольно привлекательным, по словам миссис Харрис, пожилой дамы, которая их видела. Уильям Генри и незнакомец вели себя, как давние друзья – смеялись и шутили так, словно знакомы уже много лет. Они пешком ушли в сторону скал Сент-Винсент. А час спустя миссис Харрис и еще две женщины видели, как мужчина уехал один, кривясь так, как будто он болен. Уильяма Генри с ним не было.

Поблизости вертелся арендатор Хотуэл-Хауса, встревоженный случившимся. Меньше всего ему был нужен скандал, поэтому он вложил в руку Ричарда стакан минеральной воды, не требуя никакой платы, и отступил, продолжая напряженно прислушиваться.

Не чувствуя ни горечи, ни вони тухлых яиц, Ричард одним глотком осушил стакан. Он дрожал всем телом, его одежду пропитал пот, в глазах застыл ужас.

– Идем, – коротко бросил он отцу и вышел.

Судя по всему, Уильям Генри и его спутник побывали на давно знакомой Ричарду поляне: трава была примята, недалеко от берега валялся пучок увядающих ромашек. Ричард и Дик звали Уильяма Генри, пока не охрипли, но не дождались ответа, а потом принялись обыскивать каждую трещину в камне, каждый каменный карниз и нишу. Но ничего не нашли. Начался отлив, воды Эйвона отхлынули от берега.

Дик даже не пытался убедить Ричарда прекратить поиски, но когда стало темнеть, взял сына за плечо и слегка встряхнул.

– Пора возвращаться в таверну, – произнес Дик. – Утром мы вернемся сюда вместе с помощниками и продолжим поиски.

– Отец, он здесь! Он не уходил отсюда! – срывающимся голосом выпалил Ричард.

«Не упоминай про реку! Не вздумай заронить ему в голову эту мысль!»

– Если он здесь, мы найдем его утром. А сейчас пойдем домой, Ричард. Пойдем.

До Бристоля они добрели молча – Ричард горел, как в лихорадке, Дика объял ледяной ужас.

Хотя двери «Герба бочара» были закрыты, возле стойки сидели трое мужчин, глядя в стол, – кузен Джеймс-священник, кузен Джеймс-аптекарь и преподобный мистер Причард. На столе лежал раскрытый альбом.

– Уильям Генри! – воскликнул Ричард. – Где Уильям Генри?

– Сядь, Ричард, – предложил кузен Джеймс-аптекарь, на которого, как на главу клана, неизменно возлагалась печальная обязанность передавать дурные вести. Кузен Джеймс-священник помогал ему, готовый тут же утешить пострадавшего.

– Да говори же! – процедил Ричард сквозь зубы.

– Уильяма Генри учил латыни некий Джордж Парфри, – бесстрастным тоном начал кузен Джеймс-аптекарь, заставляя себя смотреть прямо в полубезумные глаза Ричарда. – Сегодня днем Парфри застрелился. Он оставил записку. – И Джеймс перевернул альбом.

Прочесть несколько слов не составило труда, хотя всю страницу покрывали пятна крови. «Я виновен в смерти Уильяма Генри Моргана».

У Ричарда подкосились ноги. Он упал на колени, побелев как бумага.

– Не может быть… – еле выговорил он. – Не может быть…

– Может, Ричард. Этот человек застрелился. – Кузен Джеймс-аптекарь придвинулся к Ричарду и пригладил его взлохмаченные волосы.

– Ему показалось! Должно быть, Уильям Генри убежал!

– Сомневаюсь. Если верить словам Парфри, он убил Уильяма Генри. И поскольку вы не нашли ребенка, значит, Парфри бросил его труп в Эйвон.

– Нет, нет, нет! – Закрыв лицо ладонями, Ричард закачался, как маятник.

– А что скажете вы? – не скрывая неприязни, спросил Дик у мистера Причарда.

Причард облизнул бледные губы.

– Мы услышали выстрел и обнаружили Парфри с раной в виске. Альбом лежал рядом с ним. Я отправился прямо к преподобному Моргану, – он указал на кузена Джеймса-священника, – а потом мы вдвоем пришли сюда. Я… не знаю, что и сказать… а что тут скажешь! Мистер Морган, вы не можете себе представить, как велики мои скорбь и раскаяние! Но Парфри прослужил в Колстонской школе десять лет, имел незапятнанную репутацию, ученики обожали его. Ума не приложу, что же все-таки произошло.

По-прежнему стоя на коленях, Ричард слышал голоса так, словно они доносились издалека. Дик рассказывал о поисках в Клифтоне, о событиях в Хотуэл-Хаусе, о примятой траве и пучке ромашек на мысу близ Эйвона.

– Наверное, Уильям Генри упал в реку и утонул, – решил мистер Причард. – И все-таки предсмертная записка Парфри выглядит странно, словно он был свидетелем смерти, а не совершил убийство.

– Он сам признал свою вину, – вмешался кузен Джеймс-аптекарь. – Будь он проклят!

Голоса то утихали, то вновь слышались громче, их перебивали всхлипы Мэг, сидящей в углу в позе скорбящей Гекубы.

– Он не умер, – произнес Ричард после паузы, которая, как казалось ему, затянулась на целый час. – Я знаю, Уильям Генри жив.

– Завтра мы поднимем на поиски половину Бристоля – обещаю тебе, Ричард, – заверил кузен Джеймс-аптекарь. Он умолчал о том, что искать мальчика придется у берегов Эйвона и Фрума, особенно во время отлива. К берегам часто прибивало трупы кошек, собак, лошадей, овец и коров, а иногда в иле находили утонувших мужчин, женщин и детей, словно рвоту, извергнутую рекой.

Ричарда отвели наверх, уложили в постель и раздели; подошвы его башмаков протерлись до дыр – сегодня ему пришлось прошагать почти тридцать миль. Но когда кузен Джеймс-аптекарь попытался дать ему лауданум, Ричард оттолкнул стакан.

Нет, Уильям Генри не мертв. Он ни за что не подошел бы к воде. Ричард часто объяснял сыну, что Эйвон опасен, и Уильям Генри внимательно слушал и согласно кивал. Как и Дик, и кузен Джеймс, и мистер Причард, Ричард знал, что могло произойти на берегу: видимо, Парфри начал оказывать мальчику недвусмысленные знаки внимания, а Уильям Генри убежал. Но только не в сторону реки! Чтобы такой проворный, умный мальчик совершил необдуманный поступок – немыслимо! Нет, он наверняка вскарабкался на скалу и убежал; должно быть, сейчас он спит, свернувшись клубком, где-нибудь в Дердхэм-Даун, решив вернуться домой завтра. Он до смерти перепуган, но жив.

Так Ричард утешал себя, отгоняя страшную истину, которую уже поняли все остальные, и радовался тому, что Пег не дожила до этой трагедии. Поистине Господь добр. Он мгновенно вознес Пег на небеса и закрыл ей глаза прежде, чем в них отразилось отчаяние.

По призыву мэра за поиски Уильяма Генри взялось несколько тысяч горожан. Каждый матрос, стоящий на вахте, вглядывался в прибрежный ил, свешивался за борт, всматриваясь в жирные бесформенные кучи между причальных свай и отбросов пятидесятитысячного города. Но тщетно. Те, у кого были лошади, побывали в Пилле, в Блэз-Касл, в Кингсвуде, в каждой деревушке на расстоянии нескольких миль от Клифтона и Дердхэм-Даун; остальные обшаривали берега реки, переворачивая обломки бочек и плавучий торф, заглядывая повсюду, куда могло занести труп. Но никто не нашел Уильяма Генри.