Страница 3 из 26
— Ян Черут, ты жив? — крикнул встревоженный Ральф.
Коротышка-готтентот был целиком погребен под тушами лошади и льва.
— Ян Черут, ты меня слышишь?
В ответ раздался глухой загробный шепот:
— Мертвецы ничего не слышат. Все кончено, старина Ян Черут ушел к духам.
— Ян Черут, вылезай! — скомандовал Зуга, подходя к краю ямы. — Некогда дурака валять!
Ральф сбросил в яму пеньковую веревку и с помощью Зуги вытянул Яна Черута наверх — вместе с седлом, снятым с мертвой лошади.
Яма, в которую упал готтентот, оказалась глубоким узким рвом, вырытым вдоль гребня холма. Местами глубина рва достигала двадцати футов, хотя ширина никогда не превышала шести. Большей частью он зарос лианами и густым кустарником, однако сомневаться в его искусственном происхождении не приходилось.
— Древние шахтеры копали вдоль рудной жилы, — догадался Зуга, двигаясь вдоль рва. — Вырыли яму и не позаботились ее потом заполнить.
— А как они ухитрились раздробить породу на куски? — недоверчиво спросил Ральф. — Там ведь камень!
— Скорее всего разжигали на поверхности камня костры, а потом заливали их водой — термическое сжатие и расширение ломало породу.
— Похоже, они выбрали все до последней песчинки, не оставив нам ничего!
Зуга кивнул.
— Вероятно, они выработали эту часть, а когда жила иссякла, то стали рыть шурфы, пытаясь вновь на нее наткнуться. — Зуга повернулся к Яну Черуту: — Ты узнаешь это место?
Готтентот медлил в нерешительности. Зуга показал вниз по склону:
— Вон там в долине болото, вон роща тиковых деревьев…
— Точно! — Ян Черут захлопал в ладоши, его глаза засветились. — То самое место, где ты убил старого слона — его бивни стоят на крыльце в Кингс-Линн!
— Значит, древние шахтные отвалы там! — Зуга торопливо зашагал вперед.
У заросшего травой пригорка он опустился на колени и стал копаться между корней. Вытаскивая осколки сахарно-белого кварца, он быстро осматривал каждый камешек и большую часть отбрасывал; некоторые смачивал слюной, поднимал к свету, пытаясь разглядеть блеск металла, потом хмурился и разочарованно качал головой.
Наконец Зуга встал и вытер руки об штанины.
— Это в самом деле кварц, но древние шахтеры, должно быть, вручную сортировали каждый обломок в отвале. Чтобы увидеть золотую руду, придется найти старые штольни.
Стоя на вершине отвала, Зуга легко сориентировался на местности.
— Подстреленный слон упал примерно там.
В подтверждение его слов Ян Черут, поискав, нашел в траве огромную бедренную кость — сухую, совсем белую и начавшую рассыпаться после тридцати лет под солнцем Африки.
— Он был отцом всех слонов, — почтительно заметил Ян Черут. — Другого такого уже никогда не будет. Это он привел нас сюда. Ты подстрелил его, и он упал здесь, чтобы отметить это место для нас.
Зуга повернулся на четверть оборота.
— Древняя штольня, где мы похоронили Мэтью, должна быть там.
Ральф вспомнил охоту на слона, описанную отцом в его знаменитой книге «Одиссея охотника». Чернокожий оруженосец не бросился наутек, завидев нападающего зверя, а передал Зуге второе ружье, пожертвовав жизнью ради спасения жизни хозяина. Поэтому Ральф застыл в молчании, а Зуга опустился на колено возле груды камней, отмечавшей могилу оруженосца.
Постояв минуту, Баллантайн-старший встал и отряхнул брюки.
— Славный был парень, — просто заметил он.
— Славный, — согласился Ян Черут, — но глупый. Умный показал бы пятки.
— К тому же умный выбрал бы себе другое местечко для могилы: здесь он разлегся прямо в золотой жиле, — пробормотал Ральф. — Придется нам его выкопать.
Зуга нахмурился.
— Пусть лежит. Есть и другие шахты.
Он пошел дальше, его спутники последовали за ним. Шагов через сто Зуга остановился.
— Здесь! — удовлетворенно воскликнул он. — Вот вторая штольня — всего мы нашли четыре.
Отверстие второй штольни было забито обломками камней. Ральф снял куртку, прислонил «винчестер» к стволу ближайшего дерева и залез в неглубокую выемку.
— Я открою вход, — сказал он, согнувшись в узком засыпанном проходе.
Квадратное отверстие штольни вскрыли за полчаса: с помощью веток выковыривали булыжники из завала и вручную убирали их в сторону. Вход оказался таким узким, что пролезть в него смог бы разве что ребенок. Они встали на колени и заглянули внутрь: непроницаемая темнота не позволяла определить глубину шахты, оттуда несло сыростью, запахом плесени, вонью помета летучих мышей и гниющих останков.
Ральф и Зуга уставились в шахтный ствол, охваченные жутковатым любопытством.
— Говорят, древние использовали на рудниках рабский труд детей и захваченных в плен бушменов, — пробормотал Зуга.
— Нужно выяснить, есть ли там золотая жила, — прошептал Ральф. — Но ни один взрослый… — Он осекся.
Помолчав, Зуга и Ральф с улыбкой обменялись понимающим взглядом и одновременно посмотрели на Яна Черута.
— Ни за что! — завопил коротышка-готтентот. — Никуда я не полезу! Ни за что! Только через мой труп!
Ральф нашел в седельной сумке огарок свечи, а Зуга тем временем связал вместе три веревки, которыми обычно стреножили лошадей. Ян Черут наблюдал за приготовлениями с видом осужденного, взирающего на постройку виселицы.
— Двадцать девять лет, с тех самых пор, как я появился на свет, ты не уставал расписывать мне свои храбрые подвиги, — напомнил Ральф, нежно обнимая готтентота и подводя его к входу в шахту.
— Ну возможно, я немного преувеличивал, — сознался Ян Черут.
Зуга обвязал его веревкой под мышками и повесил ему на пояс седельную сумку.
— Ты, который сражался с дикарями и охотился на слонов и львов, ты боишься какой-то дырки в земле? — продолжал Ральф. — Чего там вообще бояться? Подумаешь, парочка змей, полная темнота и призраки мертвецов — а больше там и нет ничего!
— Может, я довольно сильно преувеличивал, — хрипло прошептал Ян Черут.
— Ян Черут, но ведь ты же не трус?
— Еще какой трус! — горячо заявил коротышка. — Я ужасный трус, и вниз мне никак нельзя!
Ральф легко поднял готтентота и опустил его в шахту — Ян Черут извивался на веревке, словно червяк на крючке. По мере того как веревка уходила вниз, протестующие крики постепенно становились все глуше.
Ральф отмерял длину отпущенной веревки, считая, что размах его рук равен шести футам. Он опустил Яна Черута на глубину шестидесяти футов, прежде чем натяжение веревки ослабло.
— Ян Черут! — завопил Зуга в глубину шахты.
— Здесь небольшая пещера, — донесся сдавленный, искаженный эхом голос снизу. — Я едва могу в ней выпрямиться. Камни закопчены.
— Они готовили на кострах, — догадался Зуга. — Рабов, должно быть, держали в шахте до самой смерти, они никогда не видели дневного света. — Он повысил голос: — Что ты еще видишь?
— Веревки, сплетенные из травы. Кожаные ведра, вроде тех, которыми мы пользовались на алмазном прииске… — Ян Черут осекся. — Тут все в пыль рассыпается, едва прикоснешься. — Послышалось приглушенное чихание и кашель — готтентот надышался поднятой пыли и заговорил в нос: — Железные орудия, похожи на тесло… Во имя великой змеи, здесь мертвецы! — Голос Яна Черута явственно дрожал. — Здесь скелеты! Скорее вытащите меня отсюда!
Заглянув в узкое отверстие шахты, Ральф разглядел мерцающий огонек свечи на дне.
— Ян Черут, из пещеры есть какой-нибудь выход?
— Вытащите меня!
— Ты никакого прохода не видишь?
— Вижу, вижу, а теперь вытащите меня отсюда!
— Нет, сначала пройди по этому проходу до конца.
— Даты спятил! Мне придется на карачках ползти!
— Возьми тесло и расширь проход.
— Нет! С меня хватит! Я дальше не пойду! Тут мертвецы на каждом шагу, они охраняют шахту.
— Ладно, — сказал Ральф, — тогда я сброшу второй конец веревки тебе на голову.
— Ты не посмеешь!
— А потом снова завалю шахту камнями.
— Так и быть, я иду… — С отчаянием в голосе сдался Ян Черут.