Страница 42 из 67
Так же, не проронив не звука, показала нам на сидения и ушла.
- Гостеприимно, - с прорезавшимся юмором, прокомментировал Леха.
- За бутылкой пошла, - поддержал я почин.
- Какой бутылкой? - затупил "большой брат".
- Ну, нас же с ней трое, грех не "сообразить"!
- Одна бутылка ситуацию не спасет, - философски оценил шансы девицы Алексей.
Мы вяло посмеялись.
Минут через десять ожидания, дверь зала распахивается, пропуская целеустремленно шагающего невысокого человечка в мятых коричневых брюках и вытянутой черной кофте. Его очки, в черной оправе с толстыми линзами, воинственно поблескивают, а редкие волосы, зачесанные на лысую макушку, завершают облик потрепанного, но не растерявшего задор бойцового петуха:
- Здравствуйте, юноша, так это вы у нас поэт и композитор? - слегка картавя, интересуется "петух", одновременно, кивая Лехе.
- Здравствуй, Виктор! - раздается мелодичный голосок от дверей - извини, что заставили ждать, у нас была репетиция, - в зал входит Сенчина. Стройная, но женственная фигурка, обтягивающие модные джинсы и распущенные волосы. Прям, картинка... Понимаю Григория Васильевича!
- Здравствуйте! Ну, право слово, какое ожидание? - выпендриваюсь я - позвольте представить, это Алексей - мой друг.
Большая фигура нависает над Сенчиной, бубнит "оченьприятноалексей" и... склоняясь, целует ей руку. Сенчина улыбается.
Поворачиваюсь к "петуху":
- Здравствуйте, Анатолий Самуилович. Да, это я - поэт и композитор. Надеюсь, скоро - очень известный поэт и композитор, возможно, с вашей помощью.
- Откуда вы меня знаете? - слегка обескуражено интересуется руководитель оркестра.
- Вы известный человек, - нейтрально отвечаю я. Не объяснять же человеку, что его фото просто было на сайте про Сенчину и попалось мне на глаза.
- Что ж, - берет себя в руки Бивис - прошу к роялю, мы готовы вас слушать.
Он проходит к первому ряду кресел, садится сам и делает приглашающий жест Сенчиной.
Я подхожу к нему и сажусь рядом, через кресло:
- Дело в том, уважаемый Анатолий Самуилович, что я недостаточно хорошо владею инструментом. Поэтому мелодию могу либо просто напеть, либо кто-то сумеет исполнить мелодию с голоса.
Бивис, недоумевающе смотрит на меня и неверяще переспрашивает:
- Вы не умеете играть на рояле? Так как же вы хотите сочинять музыку?
Я стал слегка раздражаться. Тем более, что он был прав и это задевало мое самолюбие:
- Видите ли, Анатолий Самуилович, - спокойно начал я - в мире много людей, кто умеет играть на различных музыкальных инструментах и единицы тех, кто может сочинить хорошую мелодию. Я - могу, мне этого настолько достаточно, что я даже не планирую учиться играть на чем бы то ни было.
Бивис молча смотрел на меня. Видимо, поражался степени моего самоуверенного невежества. Про себя, поскольку, все-таки, молчал.
- Может мы тогда послушаем песню? - неуверенно предложила занервничавшая Сенчина, прерывая затянувшуюся неловкую паузу.
- Извольте, - кивнул Бивис и откинулся на спинку кресла, всем видом изображая, что он просто теряет время, в такой ситуации.
Беру себя в руки, пока не время демонстрировать эмоции, и начинаю:
- Песню я написал, как бы по мотивам "Золушки" и "Лесного оленя", специально под Сенчину - я пытаюсь улыбнуться в сторону певицы, она так же натужно улыбается в ответ.
- Исполнение идет от имени девушки-девочки, она поет про маленькую волшебную страну, где царит добро, сбываются мечты и где обитают все узнаваемые образы из детских сказок (цитирую по памяти с одного из прочитанных сегодня сайтов). Песню я так и назвал - "Маленькая страна".
И уже обращаясь непосредственно к Сенчиной, сказал:
- За голос не обессудьте, мысленно подставляйте свой, а найти музыканта, который положит мелодию на ноты, я смогу без проблем - не без яда, заканчиваю я. Бивис невозмутимо изображает Будду.
Расскрываю тетрадь со своими торопливыми каракулями, откашливаюсь и негромко начинаю петь:
Есть за горами-и, за-а лесами маленькая страна-а,
Там звери с добрыми-и глазами,
Там жизнь любви полна-а,
Там чудо-озеро-о искрится, там зла и горя не-ет,
Там во дворце живе-ет жар-птица,
И людям дарит свет! (пам-пам-пам)
Ма-аленькая страна (пам-пам-пам), ма-аленькая страна (пам-пам-пам),
Кто-о мне расскажет, кто-о подска-ажет,,
Где она, где она-а? ( пам-пам-пам)
Ма-аленькая страна (пам-пам-пам), ма-аленькая страна (пам-пам-пам),
Та-ам, где душе светло-о и-и ясно,
Та-ам, где всегда весна-а!
Бивис стремительно вскакивает с кресла и устремляется к роялю. Весь второй куплет он на ходу подбирает ноты под мой голос. Сенчина пересаживается на соседнее кресло и напряженно вслушивается. Припев я исполняю уже дуэтом с ней, под полноценный аккомпанемент.
Как она не старается, но разобрать мои каракули в тетради не может, поэтому третий куплет я тоже исполняю в одиночестве, а припев в одиночку поет уже она.
Последняя нота стихает и Бивис, стремительно поворачиваясь ко мне от рояля, задает вопрос:
- Вы, молодой человек, эту песню точно написали сами?
- Вот видите, Анатолий Самуилович, - с предельной наглостью отвечаю я - первый попавшийся музыкант сумел подобрать ноты, а вы переживали.
- Вам не кажется, что вы хамите, молодой человек? - Бивис зло щурит глаза.
- Это мне говорит человек, который только что предположил, что песню я у кого-то украл? Или это говорит человек, который десять минут назад всячески давал мне понять, что я необразованное ничтожество, раз не умею играть на рояле? - второй вопрос я произношу по-итальянски и, видя, что Бивис не понимает, повторяю его на безукоризненном английском. Этот язык он, явно, понял.
Бивис смущен. Сенчина растеряно хлопает глазами, переводя глаза с него на меня. Я встаю:
- Что ж, раз наше общение начинается со взаимных претензий и явного непонимания, я позволю себе откланяться. Всего вам доброго, - я иду к двери, за спиной бухают Лехины шаги.
Выходим и, за закрывшейся дверью, слышу отчаянный фальцет Бивиса:
- Люда, верни его!..
***
...Люда "вернула".
Я дал себя уговорить не обижаться и больше выпендриваться не стал. Зачем? И так хватил лишку с итальянским, но уж больно Бивис выбесил.
С третьего по пятый класс я занимался с учителями фортепиано, на дому. За три года их сменилось четверо, но ни один так и не сумел привить мне интерес к инструменту.
Поначалу я, действительно, хотел научиться играть на пианино, а затем занятия превратились в отбывание тяжкой повинности, под давлением мамы. В квартире у нас стоял отличный немецкий инструмент "Perzina" 19 века, но ничего не помогало.
К концу пятого класса мама, наконец, потеряла последнюю надежду сделать из меня пианиста и перестала мучать этим нас обоих и бесполезно спонсировать репетиторов.
В результате, я всю жизнь мог неплохо сыграть "К Элизе" и "Крылатые качели", но это был мой потолок.
Потом, став взрослым, я иногда жалел, что так и не научился играть на пианино, но и только. А вот сегодня слова и реакция Бивиса задели, не по-детски. И поскольку, я не смог придумать другого способа его "уделать", то применил "итальянский вариант", т.к. справедливо предполагал, что английский, талантливый еврей, скорее всего, знает. И ведь уел! Хе...
После моей "демонстрации" дальнейшее общение прошло, до приторности, вежливо. Мы все делали вид, что до этого ничего не случилось и обсуждали чисто технические вопросы дальнейшего сотрудничества. Бивиса интересовало зарегистрировал ли я текст в ВААПе, исполнялись ли ранее мои песни, есть ли у меня перед кем-нибудь какие-то обязательства и, наконец, есть ли еще песни "для Сенчиной"?