Друг детства Мегрэ

— Всего три или четыре раза, когда кто-нибудь заявлялся неожиданно.

— Эти господа знали о твоем существовании?

— Конечно нет.

— И ты никогда с ними не встречался?

— Я их видел. Мне хотелось знать, какие они, я подкарауливал их на улице. Видишь, я говорю тебе все, как было.

— У тебя не появлялось искушения шантажировать их?

Они ведь, наверное, люди семейные.

— Клянусь тебе…

— Слушай, кончай клясться.

— Хорошо. Но что мне говорить, чтобы ты поверил мне?

— Правду.

— Никого из них я не шантажировал.

— Почему?

— Меня устраивала наша жизнь. Я уже не молод. Где меня только не носило, и теперь я хочу покоя и надежности. Жозе так успокаивающе действовала на меня, заботилась обо мне.

— Это ты предложил ей купить машину?

— Мы оба хотели этого. Может, я и завел об этом речь первым.

— Куда вы ездили по воскресеньям?

— Да мало ли куда, в долину Шеврез, в лес Фонтенбло, реже к морю.

— Тебе было известно, где она хранит деньги?

— Она от меня не таилась. Доверяла мне. Ну скажи, Мегрэ, зачем мне было убивать ее?

— Предположим, что ты ей надоел.

— Как раз наоборот. Если она и экономила, то для того, чтобы однажды поселиться вместе где-нибудь в деревне. Поставь себя на мое место…

Мегрэ непроизвольно скривился.

— Оружие у тебя было?

— Имелся старый револьвер в ночном столике. Я нашел его больше двух лет назад в одном из шкафов, который приобрел на распродаже.

— Он был заряжен?

— Ну да.

— И ты отнес его на Нотр-Дам-де-Лоретт.

— Жозе была такой пугливой, ну я и положил револьвер в ночной столик, чтобы ей было спокойней.

— Он исчез.

— Знаю. Я тоже его искал.

— Зачем?

— Понимаю, что это глупо. Все, что я делаю и говорю, — глупо. Я слишком честен. Лучше б я позвонил в ближайший полицейский участок и дождался, пока прибудут оттуда. Я мог наплести что угодно: мол, только что вошел, нашел ее мертвой.

— Я тебе задал вопрос. Зачем ты искал револьвер?

— Чтобы избавиться от него. Бросил бы его в сточную канаву или Сену. Раз уж он принадлежит мне, меня непременно заподозрили бы. И, как видишь, не ошибся.

— Я тебя еще не подозреваю.

— Но ты привел меня сюда и не веришь мне. Я что, подлежу аресту?

Мегрэ нерешительно взглянул на него. Лицо его было серьезным, озабоченным.

— Нет, — наконец проронил он.

Он знал, что рискует, но ему не хватало решимости поступить иначе.

— Что ты будешь делать, когда выйдешь отсюда?

— Нужно бы перекусить. Затем пойду лягу.

— Где?

Флорантен задумался.

— Не знаю. Думаю, на улицу Нотр-Дам-де-Лоретт мне лучше не ходить.

Сказал ли он это, не подумав?

— Придется спать на бульваре Рошешуар.

В той клетушке без окон в глубине мастерской, в постели, на которой не было даже постельного белья, только старое серое и жесткое одеяло.

Мегрэ поднялся из-за стола и прошел в кабинет инспекторов. Ему пришлось подождать, пока Лапуэнт кончит говорить по телефону.

— У меня в кабинете сидит высокий худой тип. Моих лет, малость потрепанный на вид. Он проживает в глубине двора в доме номер 55-бис по бульвару Рошешуар.

Не знаю, что он станет делать и куда направится, выйдя отсюда. Не выпускай его из виду. Договорись о замене на ночь. А завтра с утра пошли еще кого-нибудь.

— Он не должен знать о слежке?

— Лучше, чтоб не догадался, но это не так уж важно.

Он хитер, как обезьяна, и в любом случае догадается.

— Хорошо, шеф. Буду ждать его в коридоре.

— Скоро я его отпущу.

Когда Мегрэ толкнул дверь в свой кабинет, Флорантен живо отпрянул от нее, пытаясь при этом не потерять самообладания.

— Ты подслушивал?

Флорантен не знал, что ответить, и в конце концов его огромный рот растянулся в жалком подобии улыбки.

— А как бы ты поступил на моем месте?

— Все слышал?

— Ну не все…

— Один из моих инспекторов приставлен к тебе для слежки. Предупреждаю: если ты от него смоешься, я разошлю твои приметы во все полицейские участки и засажу тебя за решетку.

— Почему ты так со мной разговариваешь, Мегрэ?

Комиссар чуть было не запретил ему называть себя по фамилии и тыкать. Но у него не достало смелости.

— Куда ты собирался идти?

— Когда?

— Ты ведь догадывался, что предстоит расследование и ты попадешь под подозрение. То, что ты так плохо спрятал деньги, говорит о том, что у тебя не было времени найти тайник получше и ненадежнее. Ты уже тогда подумал обо мне?

— Нет. Сперва я собирался обратиться в полицейский участок.

— А не удрать из страны, пока не обнаружили тело?

— В какой-то миг…

— Что тебе помешало?

— Мое бегство сочли бы за доказательство виновности и меня выдали бы Франции. Хотел было заявить о случившемся, как вдруг вспомнил о тебе. Твое имя часто мелькало в газетах. Ты единственный из нашего класса стал чуть ли не знаменитостью.

Мегрэ смотрел на старого школьного приятеля все с тем же любопытством, словно тот задал ему нерешаемую задачку.

— Говорят, ты не доверяешь видимости и докапываешься до сути. Вот я и надеялся, что ты поймешь. Я начинаю думать, что ошибся. Признайся, ты считаешь меня виновным.

— Я тебе уже сказал, что ничего не считаю.

— Мне не следовало брать деньги. Мысль о них пришла мне в последнюю минуту, когда я уже стоял в дверях.

— Можешь идти.

Они оба стояли, Флорантен не решался подать на прощанье руку. Возможно, чтобы избежать рукопожатия, Мегрэ вынул из кармана платок и вытер лицо.

— Увидимся завтра?

— Может быть.

— До свидания, Мегрэ.

— До свидания.

Мегрэ не стал смотреть вслед ни ему, ни двинувшемуся вслед за ним по лестнице Лапуэнту.

Он был беспричинно недоволен собой. И собой, и другими. День, до пяти часов пополудни протекавший так приятно и праздно, был безнадежно испорчен.

На столе его по-прежнему дожидались отчеты. Муха исчезла, наверное раздосадованная тем, что он ее обманул.

Было половина восьмого. Он позвонил домой.

— Это ты? — привычно спросил он, хотя прекрасно знал голос жены.

— Тебя не ждать к ужину? — тут же отреагировала она, привыкшая к тому, что, если он звонит, это означает: он не ужинает дома.

— Как раз напротив, я приду. Что у нас на ужин? Отлично. Примерно через полчаса.

Он прошел в кабинет инспекторов — к концу дня подчиненных осталось немного, — уселся на место Жанвье и написал тому записку с просьбой позвонить, как только вернется.

Он по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке.

Дело, которым он занимался, не походило на прочие, и то, что Флорантен был чем-то вроде его друга детства, ничего не решало.

Были ведь еще и другие — мужчины определенных лет, занимающие более или менее важные посты. Каждый из них вел спокойную, налаженную семейную жизнь.

Кроме одного дня в неделю! Кроме тех нескольких часов, что они проводили в уютной квартирке Жозефины Папе.

Уже завтра утром газеты растрезвонят об убийстве, и эти почтенные господа задрожат.

Мегрэ так не терпелось узнать результаты анализов, что он чуть было не поднялся на чердак, где размещались службы идентификации. Но лишь пожал плечами и взялся за шляпу.

— До завтра, ребята.

— До завтра, шеф.

В толпе прохожих он добрался до Шатле и встал там в очередь на автобус.

С первого взгляда на мужа мадам Мегрэ поняла, что он не в духе, и против воли вопросительно взглянула на него.

— Дурацкая история, — бросил он, проходя в ванную вымыть руки.

Затем снял пиджак, распустил галстук.

— Дружок по лицею тут у меня объявился. Вляпался, понимаешь, по горло. И при этом ему нечего рассчитывать, чтобы хоть кто-то проникся к нему симпатией.

— Убийство?

— Выстрел из револьвера. Женщина мертва.

— Ревность?

— Нет. Если только стрелял не он сам.

— Точно сказать нельзя?

— Ужинать, — вздохнул Мегрэ, словно спохватившись, что и так наговорил лишнего.