Страница 15 из 19
Гримасы переходного периода
В бытность мою Председателем Комитета Верховного Совета РФ по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью по поручению руководства парламента мне пришлось беседовать с одним весьма известным предпринимателем. По своим этическим качествам он не вызывал никаких положительных эмоций: флюиды коррупции исходили от него с той же интенсивностью, как нейтроны в специально сконструированном ускорителе. Беседа наша закончилась быстро. Концовка же нашего короткого диалога мне запомнилась надолго. Уходя, мой гость бросил: «Запомните, мы — сила, и в России будет то, что мы захотим. И знайте, пока у руля государства не встанут богатые люди, все — от депутата до министра — будут покупаться и продаваться!»
Страшные слова. Но наша сегодняшняя реальность показывает, что он был все-таки прав, включая его утверждение о неограниченной власти мафии. Более чем серьезно следует отнестись к ее преступлениям, к системе, объективно порождающей «деловые» связи как между самими преступными группировками, так и между бюрократией и преступным миром. Пока в России будут существовать условия развития этой системы и подобных связей, в ней будет процветать мафия. Что же это за условия, создавшие многочисленные, а порой уникальные в мировой практике, мафиозные группы и союзы у нас в стране?
Они не так банальны, как это зачастую представляет бульварная, а иногда и весьма почтенная пресса. Очень просто объяснить возникшую «мафиозность» в России пороками рухнувшего коммунистического режима, восклицая, что преступный режим порождал, хотя и скрыто, преступную философию у многих представителей «новой исторической общности — советского народа». Такие и им подобные объяснения ведут к весьма незатейливому выводу: с уходом в прошлое «пережитков коммунизма» постепенно канут в Лету и условия существования мафии. Но в это не верят даже авторы этих постулатов. Известный немецкий философ Георг Гегель в знаменитом труде «Логика» утверждал: каждой общественной системе свойственно только ей присущее качество преступности и, соответственно, мера ее оценки.
Сегодня Россия делает колоссальную по перспективам и драматизму попытку прорыва в рыночную цивилизацию. К сожалению, эта попытка содержит немалую долю идеализации новой для Отечества общественной системы. Система же эта не столь непорочна, как это казалось в условиях народной эйфории второй половины 80-х гг. прошлого века. Более того, ее первые семена сразу же начали давать всходы в виде классических для Запада и доселе неведомых в России преступлений.
Специфической для России чертой становления мафии как неотъемлемого компонента национальной политической и экономической структуры стала стремительность смыкания преступности с различными звеньями государственного аппарата. Прочные «доходные» связи преступность наладила и с силовыми ведомствами. В рекордно короткие сроки малозаметные лидеры, державшие в своих руках реальные рычаги власти в преступном мире, семимильными шагами прошли путь к вершинам государственного управления. В Старом и Новом Свете их собратьям по классу понадобилось для этого несколько десятилетий.
Что же способствовало столь динамичному движению наверх российской мафии?
Важнейшей объективной предпосылкой формирования современного мафиозного ядра в России следует считать переходный этап экономико-политического развития нашего государства. Не оформившаяся окончательно победа демократии (хотя трудно назвать демократией политический и экономический волюнтаризм последнего десятилетия нашей истории) выплеснула на вершину государственного управления большую массу людей, слабо представляющих себе механизм формирования как новой структуры экономики, так и принципы политического устройства посткоммунистического государства. В дальнейшем завлабы, буквально «упавшие» в кресла государственных мужей, были вынуждены уступить место более опытным и прагматичным «хозяйственникам» и «финансистам».
Стремление новых политических команд к закреплению достигнутых руководящих высот определено потребительской философией правящего чиновничьего класса. Его отличительная черта — крайняя степень беспринципности в реализации целей скорейшего личного обогащения.
Парадокс этого процесса, как и парадокс становления рыночных начал в российской экономике, заключается в формировании более или менее крупных предпринимательских структур не на базе первоначального накопления капитала, а на основе «перекачки» бюрократией государственных средств в создаваемые и контролируемые ею коммерческие и банковские структуры. Новая волна реформаторов вместе с сохранившей свои позиции старой номенклатурой энергично приступила к обеспечению своего безбедного будущего. Отчетливо осознавая временный характер переходного периода от плановой экономики к рыночной, те и другие развили фантастическую активность по созданию контролируемой ими системы производства и сбыта товаров и услуг. При этом производство оставалось, как правило, датируемым государством, а сбыт и услуги переходили в руки коммерческих образований. Вся эта система скреплялась личной взаимозависимостью руководителей государственных и негосударственных предприятий.
В условиях экономической смуты и непрерывно меняющихся законов бюрократия получила редкий исторический шанс получения сверхдоходов за счет прямой «смычки» с руководителями образований, еще недавно формировавших «теневую экономику». Подобная «смычка» — естественный спутник переходного периода экономики. На то он и переходный, чтобы просеять через «сито» новых экономических, политических, социальных и организационных форм противоречивую неоднородность общества. К сожалению, далеко не всегда удается вычленить и выбросить за борт общественного развития кристаллы мафиозных образований: они видны только тогда, когда «сито» законов становится достаточно плотным.
Менее значительной объективной предпосылкой укрепления позиций российской мафии являются специфические формы и способы образования деловых связей внутри предпринимательского сектора. Источником этих связей являются люди, прежнюю экономическую деятельность которых (в прошлом) можно охарактеризовать как хождение по лезвию бритвы. Используя свои старые связи и лобби в обновляющейся бюрократии, они смогли быстро и надежно «застолбить» позиции в бизнесе. Большая часть сферы услуг (рестораны, казино, шоу-бизнес, а также торговля, перепродажа сырья, недвижимости и проч.) попала под их неусыпный контроль. Эта группа «новых русских» сразу же приступила к созданию специфических защитных механизмов своего бизнеса в виде подавления любых попыток конкуренции, пусть всего лишь потенциально угрожающих завоеванным ими позициям. Не обладая квалифицированными знаниями классического бизнеса, один из постулатов которого состоит в ограничении конкуренции путем экономических рычагов, данная группа могла выбрать лишь один понятный ей способ сохранения и наращивания своих доходов — нарушение законодательства.
Таким образом, экономико-социальной основой криминального бизнеса в России можно считать реально сложившиеся производственно-коммерческие отношения между владельцами капитальной стоимости и представителями государственных структур. При этом только очень наивный человек может поверить, что состояния российских миллиардеров и миллионеров (имеются в виду долларовые), зачастую вызывающие изумление даже на Западе, возникли только благодаря их уму, деловой смекалке и инициативе. Без унии с государственным аппаратом российский клуб нуворишей выглядел бы намного скромнее, чем сегодня.
Лишь не желающий ничего знать наверняка не знает, что только налоговое и таможенное законодательство России до недавнего времени не оставляло (особенно отечественным товаропроизводителям) никакой надежды честным путем заработать хотя бы «деревянные» миллиарды.
«Закон за золотом идет»
Естественно, что описанная система организации бизнеса, приведшая криминальные структуры и их сателлитов из числа государственных чиновников к «золотым россыпям» и несметным богатствам, генерирует постоянный спрос на наличные, не учтенные ни в каких балансах и налоговых декларациях деньги. Используя свое лобби в исполнительных и законодательных органах государства, криминальный бизнес до сего дня продолжает затягивать процесс выработки либо вступления в силу законов, ставящих надежные преграды перетеканию государственных ресурсов в сейфы мафиозного клана. Российский парламент за последние пять лет неоднократно рассматривал проекты законов о борьбе с коррупцией и с организованной преступностью, но при этом ни разу не «вспомнил» о необходимости как-то урегулировать порядок финансирования политических партий и лоббирования различных законопроектов и решений в самом парламенте. Коротко резюмируя роль закона в экономике России за последние десять лет, можно было бы вслед за римским поэтом Проперцием сказать: «Aurum lex sequitur» («Закон за золотом идет»).