Страница 109 из 129
Гусар
Скребницей чистил он коня,А сам ворчал, сердясь не в меру:"Занес же вражий дух меняНа распроклятую квартеру!Здесь человека берегут,Как на турецкой перестрелке,Насилу щей пустых дадут,А уж не думай о горелке.Здесь на тебя как лютый зверьГлядит хозяин, а с хозяйкой —Не бось, не выманишь за дверьЕе ни честью, ни нагайкой.То ль дело Киев! Что за край!Валятся сами в рот галушки,Вином – хоть пару поддавай,А молодицы-молодушки!Ей-ей, не жаль отдать душиЗа взгляд красотки чернобривой.Одним, одним не хороши…"– А чем же? расскажи, служивый.Он стал крутить свой длинный усИ начал: "Молвить без обиды,Ты, хлопец, может быть, не трус,Да глуп, а мы видали виды.Ну, слушай: около ДнепраСтоял наш полк; моя хозяйкаБыла пригожа и добра,А муж-то помер, замечай-ка!Вот с ней и подружился я;Живем согласно, так что любо:Прибью – Марусинька мояСловечка не промолвит грубо;Напьюсь – уложит, и самаОпохмелиться приготовит;Мигну бывало: Эй, кума! —Кума ни в чем не прекословит.Кажись: о чем бы горевать?Живи в довольстве, безобидно;Да нет: я вздумал ревновать.Что делать? враг попутал видно.Зачем бы ей, стал думать я,Вставать до петухов? кто просит?Шалит Марусинька моя;Куда ее лукавый носит?Я стал присматривать за ней.Раз я лежу, глаза прищуря,(А ночь была тюрьмы черней,И на дворе шумела буря)И слышу: кумушка мояС печи тихохонько прыгнула,Слегка обшарила меня,Присела к печке, уголь вздулаИ свечку тонкую зажгла,Да в уголок пошла со свечкой,Там с полки скляночку взялаИ, сев на веник перед печкой,Разделась донага; потомИз склянки три раза хлебнула,И вдруг на венике верхомВзвилась в трубу – и улизнула.Эге! смекнул в минуту я:Кума-то, видно, басурманка!Постой, голубушка моя!..И с печки слез – и вижу: склянка.Понюхал: кисло! что за дрянь!Плеснул я на пол: что за чудо?Прыгнул ухват, за ним лохань,И оба в печь. Я вижу: худо!Гляжу: под лавкой дремлет кот;И на него я брызнул склянкой —Как фыркнет он! я: брысь!.. И вотИ он туда же за лоханкой.Я ну кропить во все углыС плеча, во что уж ни попало;И всё: горшки, скамьи, столы,Марш! марш! всё в печку поскакало.Кой чорт! подумал я; теперьИ мы попробуем! и духомВсю склянку выпил; верь не верь —Но к верху вдруг взвился я пухом.Стремглав лечу, лечу, лечу,Куда, не помню и не знаю;Лишь встречным звездочкам кричу:Правей!.. и на земь упадаю.Гляжу: гора. На той гореКипят котлы; поют, играют,Свистят и в мерзостной игреЖида с лягушкою венчают.Я плюнул и сказать хотел…И вдруг бежит моя Маруся:Домой! кто звал тебя, пострел?Тебя съедят! Но я, не струся;Домой? да! чорта с два! почемМне знать дорогу? – Ах, он странный!Вот кочерга, садись верьхомИ убирайся, окаянный.– Чтоб я, я сел на кочергу,Гусар присяжный! Ах ты, дура!Или предался я врагу?Иль у тебя двойная шкура?Коня! – На, дурень, вот и конь. —И точно; конь передо мною,Скребет копытом, весь огонь,Дугою шея, хвост трубою.– Садись. – Вот сел я на коня,Ищу уздечки, – нет уздечки.Как взвился, как понес меня —И очутились мы у печки.Гляжу; всё так же; сам же яСижу верьхом, и подо мноюНе конь – а старая скамья:Вот что случается порою".И стал крутить он длинный ус,Прибавя: "Молвить без обиды,Ты, хлопец, может быть, не трус,Да глуп а мы видали виды".* * *Царь увидел пред собойСтолик с шахмат<ной> доской.Вот на шахматную доскуРать солдатиков из воскуОн расставил в стройный ряд.Грозно куколки стоят,Подбоченясь на лошадках,В [коленкоровых] перчатках,В оперенных шишачках,С палашами на плечах.Тут лохань перед собоюПриказал налить водою;Плавать он пустил по нейТьму прекрасных кораблей,Барок, каторог и шлюпокИз ореховых скорлупок —< >< >А прозрачные ветрильцыБудто бабочкины крильцы.