Страница 38 из 45
– Честное слово! – говорит дежурный. Френкель был дежурным, из первого класса. – Не вру, – говорит. – Пришли к тебе. Посмотри сам.
Вскочил Петька, побежал.
«Что, – думает, – за чушь? Кто ко мне мог прийти?»
Вбегает в зал, а там уж много народу – папаши, мамаши разные. И их родные дети. Смеются, разговаривают.
Стал Петька в дверях и смотрит, глазами ищет. Шею вытягивает.
А навстречу ему идет, качаясь и мотая головой, гражданин Кудеяр.
Побледнел Петька и попятился к дверям. А Кудеяр на Петьку наступает, и разит от него за три версты.
– Здравствуй, – говорит, – голубь! Здравствуй, душечка!.. Пришел я… Нашел я… Проведать тебя пришел!
И лезет обниматься. А сам качается. И разит, разит от него. Даже публика морщится. Даже отодвигаются все.
Побледнел Петька и говорит негромко:
– Что, – говорит, – вам нужно?
– Проведать пришел, – говорит Кудеяр басом. – Проведать пришел! Гостинцев принес… Ирисок.
Полез гражданин Кудеяр в карман и вытаскивает оттуда грязный комок – ириски. Все смялись, все в пыльной трухе перевалялись… Сует Петьке…
– На, – говорит, – возьми гостинчика! А Петька рукой отстраняет.
– Не надо мне, – говорит. – Уйдите, пожалуйста.
И легонько рукой Кудеяра в грудь. А Кудеяр в амбицию.
– Что? – говорит. – Уйдите? Это я – уйдите? А часики ты мне отдашь?.. Вор несчастный!
Вдруг как заголосит:
– Мамочки! Люди добрые! Ратуйте! Ограбил меня малолетний подлец! Часы украл! Мам-мочки!
И ирисками в Петьку. В глаз. Схватился Петька за глаз. И вон из зала. А навстречу Федор Иваныч.
– Что такое? – спрашивает. – Что такое случилось?
А уж вся публика повскакала. Кудеяра стеной окружила.
Бузит Кудеяр, толкается, орет благим матом:
– Мамочки! – орет. – Ограбил! Ограбил! Заспешил Федор Иваныч.
– Что такое? – спрашивает. – К кому это такой?
– Ко мне! – отвечает Петька. И глаза опустил. – Ко мне это. Дядя мой. Из сумасшедшего дома. Не пускайте его больше, пожалуйста!
Вывели гражданина Кудеяра. Кричал он, ругался, толкался, но вывели все-таки…
А Петька с тех пор загрустил. О часиках стал думать. Так и забыл уж о них с ученьем-то, а тут снова…
Часто во двор стал выходить, дрова оглядывал. Много еще дров, далеко еще до места, где часики спрятаны.
Грустил Петька. Вздыхал. Однако утешал себя.
Бывало, подумает: «Это еще ничего, что дрова. Дрова – пустяки. Могли на этом месте дом четырехэтажный построить…»
И от таких мыслей легче становилось.
А на дворе уже холодно было – осень.
И вот снег выпал. Сразу густой такой снег – по колено. Весь двор завалило, без лопаты пройти невозможно.
За обедом вошел в столовую Федор Иваныч и сказал:
– Зима, ребятки!..
И все в ладоши захлопали и закричали:
– Зима! Зима!..
А Федор Иваныч походил по столовой, остановился и говорит:
– Так, – говорит. – Зима наступила… А у нас ведь, ребятки, дрова на дворе. Как вы думаете? Погибнут ведь дрова без покрышки. Недурно бы, – говорит, – их в сарай перетаскать. Как вы думаете? Не устроить ли нам субботник?
– Субботник! Ура! – закричали ребята и снова в ладоши захлопали.
И больше всех Петька кричит и больше всех хлопает.
Загорелся Петька.
Не успели обед кончить, Петька:
– Дрова таскать! И вскочил.
– Дрова таскать! – закричали ребята.
И все, кое-как одевшись, – во двор. И по чистому снегу – к дровам.
Стали дрова таскать. Стали по три человека над каждым поленом кряхтеть. А Петька и тут на первом месте… Суетится, командует:
– В цепь! – кричит. – В живую цепь валяй! Перекидом!..
Стали ребята цепью через двор к сараю – живо работа закипела. Один другому полено передает – раз-раз! Машина.
А Петька и тут с подначкой:
– Живо! Поднажми! И все удивляются:
– Что случилось с парнем? Откуда такой работник?
Но живо ребята работают. В сарае поленница за поленницей растет.
И вот уж кричат на другой конец первые в цепи.
– Хватит! – кричат. – Полно. Опешил Петька:
– Как, то есть, полно?
Побежал в сарай – и верно… До самых дверей набит сарай дровами – полена не впихнешь.
Застыл Петька. А дров на дворе еще прорва. Саженей тридцать.
Выскочил откуда-то Федор Иваныч.
– Ничего, – говорит. – Так. Ничего… Это мы за зиму сожжем. Спасибо, ребятки!
И Петьку по плечу:
– Спасибо, товарищ Петя. Постарался.
А Петька рукой махнул и пошел… Обидно.
В тот же день вечером шус устроил общее собрание. Выбирали старосту по хозяйственным делам. И на собрании чернявенький Миронов встал и предложил выбрать Петьку.
– Предлагаю, – сказал, – выбрать его по следующим данным. Парень активный и в работе горячий. Сами сегодня видели, как он с дровами орудовал. Ведь это он субботник наладил. Он организовал.
Проголосовали и выбрали Петьку старостой.
И стал Петька старостой по хозяйственным делам.
Сначала смешно было.
Ходит Петька с ключами, словно купец на базаре. Тетрадку за пазухой носит. Химический карандаш на веревочке. Фартук…
Ходит и прямо не знает, что делать. Что такое нужно предпринять?..
Но дело дали.
Дела на Петьку поднавалили – вздохнуть нельзя. Туда-сюда, налево-направо – мало ли дел в приютском хозяйстве!
Незаметно дни идут.
Петька ходит с ключами.
А за Петькой ребята:
– Петя Валет, отпусти вермишели к обеду.
– Петя Валет, мыла давай.
– Петя Валет, белье…
– Петя Валет, ситный…
– Дров гони, товарищ Петя Валет…
И Петька все выдает, все принимает, все отпускает и химическим карандашом в синей тетрадке все пишет, все пишет…
Такой сознательный стал – смех! А дров Петька не жалеет. С большой охотой дрова отпускает.
– Вязанку? Пожалуйста. Две? Еще лучше. Никогда до этого раньше в приюте Клары Цеткин не было такой жары. Прямо зной. Прямо горячий полок в бане, а не класс «Б».
А ребята все продолжают:
«Саша у Маши, а Маша у Саши. У Саши Маша, у Маши Саша…»
А Петька над синей тетрадкой сидит, слюнявит огрызок химический и потеет:
– Три четверти фунта, да четверть, да еще полфунта, да пять осьмушек. Сколько это?
Это – дробь. А дроби проходят в классе «Г», где Миронов.
Вот поймал Петька снова Миронова и говорит:
– Мне, – говорит, – в ваш класс перейти необходимо. До зарезу… Я, – говорит, – согласен на предметы нажать, только ты мне помоги!
– Ладно, – сказал Миронов. – Помогу.
И стал заниматься с Петькой. И так это быстро у них дело пошло, что уже к Новому году нагнал Петька класс «Г».
И перешел в мироновский класс.
Но тут опять неприятность вышла.
Неприятность вышла в марте месяце, в день Парижской коммуны.
В тот день светило румяное зимнее солнце и под ногами хрустел снег.
В тот день приют Клары Цеткин ходил в городской сад на могилу жертв революции. Ребята шли бодро, смеялись и пели:
И Петька со всеми пел и со всеми смеялся.
А когда подходили к городскому саду, попался навстречу пьяный. Качался он, поднимал руки и пел хриплым голосом:
Ребята смеяться стали. Снегом стали бросать в пьяного. А Петька поглядел и узнал: гражданин Кудеяр.
И как узнал, испугался и спрятался за чью-то спину. Идет согнувшись и варежками лицо закрывает.
А ребята пьяного повалили и снегом лицо ему набивают. Визжит Кудеяр, чертыхается и красным носом мотает.
И вдруг Петьке пьяного жалко стало. Что с ним случилось, – только выскочил он из рядов и закричал:
– Ребята! – закричал. – Оставьте!
И все перестали смеяться. И снег бросили. А Кудеяр Петьку узнал и заорал: