Страница 19 из 22
– Дальше, – ледяным голосом произнес Залзан Кавол. Валентин сделал глубокий вздох.
– Мальчик Шанамир из Фалкинкипа. Прежде чем идти с нами, он должен выполнить поручение. Дело семейной чести.
– Пусть едет в Фалкинкип, а потом догонит нас.
– Он боится, что не найдет нас, если уйдет теперь.
– Чего ты просишь, Валентин?
– Устрой так, чтобы наш путь прошел в нескольких часах езды от дома мальчика.
Залзан Кавол злобно взглянул на Валентина и холодно сказал:
– Сначала я услышал от своего гида, что мой контракт ничего не стоит, потом ученик жонглера остановил мои действия, а теперь меня просят планировать мое путешествие в угоду семейной чести Грума? На что же это похоже?
– Если у тебя нет где-то важного ангажемента, – сказал Валентин, – то Фалкинкип всего в двух-трех днях пути на север. А мальчик…
– Хватит! – закричал Залзан Кавол.
– Наша дорога на Фалкинкип. И больше никаких поблажек. Теперь убирайся. Ирфон! Керн! Фургон готов?
11
Фургон труппы Залзана Кавола был так же раскошен внутри, как и снаружи. Пол был из темных досок ночного дерева, от полированных до блеска и подогнанных друг к другу с большим искусством. В задней части, в пассажирском отделении со сводчатого потолка свисали нитки с сухими семенами и косточками, стены были покрыты портьерами из узорчатого меха, замысловатой резьбой, полосками тонкой ткани. Помещение способно было вместить пять или шесть скандаров, хотя им было бы там не слишком просторно. Среднюю часть фургона занимал склад для личных вещей, чемоданов, тюков и жонглерского оборудования, а в передней части на высокой открытой платформе находилось сиденье водителя, достаточно широкое для двух скандаров или для трех человек.
Хотя фургон был громадный и роскошный, пригодный для герцога и даже для Короналя, он был достаточно легок, чтобы плыть на вертикальной колонне теплого воздуха, генерируемого магнитными роторами, крутящимися в его чреве. Когда они крутились, фургон поднимался примерно на фут над землей, и его легко было вести с помощью упряжных животных.
К полудню они погрузились. Сложили свое имущество и отправились в гостиницу обедать. Валентин опешил, увидев, что рядом с Залзаном Каволом усаживается хьорт Виноркис, с намазанными оранжевой краской усами. Скандар стукнул по столу, требуя внимания, и сказал:
– Познакомьтесь с нашим новым дорожным управляющим. Это Виноркис, он будет помогать мне вести книги, смотреть за нашим имуществом и управлять всеми хозяйственными делами, которые доселе были на мне.
– Ох! – прошептала Карабелла. – Он нанял хьорта? Этого страшилу, который всю неделю пялился на нас?
Виноркис улыбнулся призрачной хьортской улыбкой, показав тройной ряд жевательных хрящей, и оглядел всех выпученными глазами.
Валентин сказал:
– Значит, ты всерьез решил присоединиться к нам! А я думал, ты шутишь насчет жонглирования цифрами.
– Всем известно, что хьорты никогда не шутят, – серьезно сказал Виноркис и с завыванием захохотал.
– А что будет с твоей торговлей?
– Весь товар оптом продал на рынке, – ответил хьорт, – и подумал о тебе, не знающем, где ты будешь завтра, и не заботящегося об этом. Я позавидовал тебе и спросил себя: «Ты так и будешь всю жизнь торговать шкурами хейгусов или попробуешь какое-нибудь новое дело. Например, жизнь путешественника?» И вот я предложил свои услуги Залзану Каволу, когда услышал, что ему нужен помощник. И вот я здесь!
– Ты здесь, мрачно сказала Карабелла. – Добро пожаловать!
После плотного обеда стали готовиться к отъезду. Шанамир вывел из стойла квартет животных Залзана Кавола и ласково разговаривал с ними, пока скандары запрягали их. Залзан Кавол взял вожжи, его брат Хейрод сел рядом с ним, а Стифон Делиамбер прижался с краю. Шанамир на собственном верховом животном ехал сбоку. Валентин забрался в пассажирское купе вместе с Карабеллой, Слитом, Виноркисом и четырьмя скандарами. Было много перестановок рук и ног, чтобы всем было удобно.
– Гей! – крикнул Залзан Кавол, и фургон двинулся через ворота Фалкинкипа к главному шоссе, по которому неделю назад, в Лунный день Валентин вошел в Пидруд.
Летний жар тяжело лежал на прибрежной равнине, воздух был плотным и влажным. Прекрасные цветы огненных пальм начали уже вянуть, и дорога была усыпана опавшими лепестками, как малиновым снегом. В фургоне было несколько окон, прочных листов из кожи стика, отличного качества, тщательно подогнанных, абсолютно прозрачных, и в удивительно торжественной тишине Валентин смотрел, как исчезает Пидруд, громадный город с одиннадцатью миллионами жителей, где он жонглировал перед Короналем, пил незнакомое вино, ел пряную пищу и провел фестивальную ночь в объятиях черноволосой Карабеллы.
А сейчас перед ним лежала открытая дорога, и кто знает, что ждет путешественников, какие приключения?
У него не было планов, и он был открыт всем планам. Он жаждал снова жонглировать, освоить новое искусство, перестать считаться учеником и участвовать с Карабеллой и Слитом в самых замысловатых маневрах, может быть даже жонглировать с самими скандарами. Слит говорил ему, что жонглировать с самими скандарами может только мастер, потому что их четыре руки дают им неоспоримое преимущество перед человеком. Но Валентин видел, как Слит и Карабелла перебрасывались со скандарами, и когда-нибудь, возможно, то же самое сделает и он. Высокое честолюбие! – подумал он. Чего большего он мог желать, чем стать мастером, достойным жонглировать с Залзаном Каволом и его братьями.
– Ты вдруг стал выглядеть таким счастливым, Валентин, – сказала Карабелла.
– Я!
– Ты излучаешь, как солнце. От тебя исходят потоки света.
– Эту иллюзию создают желтые волосы – сказал он добродушно.
– Нет, нет. Внезапная улыбка…
Он накрыл ее руку своей.
– Я думал о дороге впереди. О свободной, приятной жизни. Идти зигзагами по Зимролу, останавливаться для представлений, изучать новые трюки. Я хочу стать самым лучшим жонглером-человеком в Маджипуре!
– У тебя для этого неплохие шансы, – заметил Слит. – Огромные природные способности. Тебе нужна только тренировка.
– В этом я рассчитываю на тебя и Карабеллу.
Карабелла тихо сказала:
– А пока ты думал о жонглировании, я думала о тебе.
– И я думал о тебе, – шепнул он, наклонившись, но стеснялся сказать это громко.
Дорога шла вверх, на большое плато. Фургон поднимался медленно. Местами повороты были такими резкими, что фургон запросто мог перевернуться, но Залзан Кавол был таким же искусным водителем, как и жонглером, и аккуратно обводил экипаж вокруг каждого угла. Скоро они были на вершине гребня. Пидруд отсюда казался картой самого себя – плоский, укороченный, зажатый побережьем. Воздух здесь был суше, но не холоднее, а предзакатное солнце испускало иссушающие лучи.
На эту ночь они остановились в пыльной деревушке на фалкинкипской дороге. Едва Валентин улегся на соломенный матрац, пришел тревожный сон. Валентин снова находился среди властителей Маджипура. В одном конце громадного холла с каменным полом сидел на троне Понтификс, а на другом конце – Корональ. В потоке сиял страшный глаз света, как маленькое солнце, бросавший безжалостное белое сияние. Валентин нес какое-то послание от Леди Острова, но не знал, кому его отдать – Понтификсу или Короналю, и к какой бы силе он ни приближался, она отступала в бесконечность. Всю ночь он ходил взад и вперед по холодному скользкому полу, умоляюще протягивая руки то к одной Силе, то к другой, но Властители уплывали.
На следующую ночь, в городке неподалеку от Фалкинкипа, он снова увидел во сне Понтификса и Короналя. Сон был очень сложным и запутанным, и Валентин сохранил в памяти только впечатление грозных королевских персонажей, громадных помпезных собраний и отсутствие общения. Он проснулся с ощущением глубокого и болезненного недовольства. Он явно получал сны великого значения, но интерпретировать их не мог.