Крылов

И не диво, что с легкостью и непринужденностью истинного поэта Крылов выводит метод составления векового уравнения, приводя системы уравнений к одному уравнению высшего порядка, о чем свидетельствует работа «О численном решении уравнения, которым в технических вопросах определяются частоты малых колебаний материальных систем».

За внешней легкостью и простотой приемов в решениях извечных математических задач, как за легкостью и простотой истинной поэзии, стоит, разумеется, напряженная работа мысли, изнуряющая и вдохновляющая одновременно.

Обращаясь к началу своей преподавательской деятельности, Крылов отмечал: «Я вскоре заметил, что во всех справочниках, как русских, так и иностранных, рекомендуемые приемы вычислений могут служить образцом того, как этих вычислений делать не надо. Приступив в 1892 г. к чтению курса теории корабля (в 1891 г. мне пришлось, главным образом, читать динамику корабля), я предпослал этому курсу основания о приближенных вычислениях вообще и в приложении к кораблю в частности, выставляя как принцип, что вычисление должно производиться с той степенью точности, которая необходима для практики, причем всякая неверная цифра составляет ошибку, а всякая лишняя цифра — половину ошибки».

Гироскопия, механика, баллистика, вибрация, астрономия — древние и новообразующиеся науки — постоянно в поле внимания Крылова-математика. Он не ограничивается разрешением в них какой-либо возникшей насущной задачи, а, обладая даром математического предвидения, ищет и находит таящиеся за одной задачей глобальные проблемы.

«С вибрацией судов и измерением ее величины, — говорил в одном из выступлений Крылов, — мне практически в первый раз пришлось столкнуться в 1900 г. …В то время измерение вибрации судов нашего флота производилось крайне просто: наливался стакан чаю (чтобы уровень был ясно заметен), ставился на табурет в том месте, где вибрацию хотели измерить, и, когда она наступала, то измеряли фунтиком, сколько чаю расплескало, и говорили, если расплескало 3/4 дюйма, — «вибрация в 3/4 дюйма». Ясно и просто.

На «Громобое» (вновь построенный крейсер. — В. Л.) в кормовой адмиральской каюте, когда машина работала 105 оборотами в минуту, расплескало из стакана почти весь чай, которого оставалось на донышке около дюйма…»

Далее Крылов рассказал, как они с «неизменным помощником и другом Н.А. Смирновым за 36 часов соорудили «самодельный прибор для записи вибрации».

Простое дело, по Крылову, изготовить прибор.

У него все просто: «Впоследствии курс «Вибрация судов» читался мною долгое время в Политехническом институте и в Морской академии».

Он входил в пору творческого расцвета. В ноябре 1898 года Крылов женился на Елизавете Дмитриевне Драницыной.

Глава четвертая

С осени 1891 года Крылов, штабс-капитан по Адмиралтейству, стал полноправным преподавателем в двух ипостасях. В первой он обучал кадетов и гардемаринов, давая им познания по плоской и сферической тригонометрии, начертательной и аналитической геометрии, дифференциальному и интегральному исчислению. Слушателям академии он читал курс теории корабля и вел практические занятия по математике.

Не за горами было и утверждение в профессорском звании, оно подтверждалось и практическими работами, и достаточно ценными теоретическими трудами. Но и самому претенденту, и специалистам-ученым было очевидно, что занятие кафедры далеко не предел вступающего в науку доцента.

Да и о каком пределе в 28 лет могла пойти речь, когда силы били через край и в руках горело любое дело, за которое они брались?

Профессор — это немало и благодатно, это подтверждение таланта людей одержимых и устремленных, это успех и заслуженная гордость.

Но пословица «Кому многое дано, с того многое и спросится» родилась не на пустом месте. Активно и бескомпромиссно шел Крылов к решению глобальных технических задач, выдвинутых самой жизнью. Опережая время, 58 он явил из себя тип русского ученого, унаследовавшего широту и многосторонность миропонимания, равно как и трудоспособность, от М.В. Ломоносова.

Его научно-техническое задание конкретизировалось, ученый, в частности, приступил к непосредственным исследованиям, чтобы ответить на вопросы: чем вызывается опасный размах качки корабля? Какие параметры тех или иных частей корабля наиболее подходящи для его жизнеобеспечения? Как действует качка корабля, боковая и килевая, на его части? Наконец, что есть качка во всех ее технических аспектах?

Из этих и многих других ответов на жизненно важные вопросы рождалась неумирающая крыловская «Теория корабля». Рождалась стремительно, поражая единством теории и практики, прямой зависимостью создания корабля от математики, то есть утверждая кораблестроение как точную науку. Свойства и качества корабля, все без исключения, должны рассматриваться и определяться при его проектировании. Какие же прежде всего?

Плавучесть, то есть способность корпуса корабля находиться на воде, в нее погруженного; остойчивость — способность корабля вернуться из критического положения, вызываемого какими-либо силами, в состояние равновесия на волне; маневренность или поворотливость, то есть способность корабля изменить курс по повороту руля; ходкость — способность корабля идти с заданной скоростью; килевая качка — раскачивание корабля с носа на корму; бортовая качка, то есть переваливание корабля с борта на борт.

Какие явления происходят при волнении на воде в корпусе корабля?

При килевой качке нос корабля как бы зарывается в надвинувшуюся волну, корма же, напротив, оголяется, вес корабля увеличивается, что приводит к потере скорости, не говоря уж о том, что весь корпус испытывает огромное напряжение, что не раз приводило к переламыванию корабля пополам. Совершенно очевидно, что чем меньше качка, тем жизнеобеспеченнее и боеспособнее корабль. Следовательно, в каждом отдельном случае надлежит в точном соответствии с воздействием качки находить длину, высоту и ширину корпуса корабля, его форму в неразрывной привязке этих параметров со скоростью, положением корпуса относительно волн, точками размещения груза по всей площади корабля.

Нельзя сказать, что перечисленные положения, каждое в отдельности, не исследовались русскими или иностранными учеными и практиками морского дела. Например, англичанин Фруд еще в 1861 году, за два года до рождения Крылова, разработал теорию боковой качки, рассматривая ее вне совокупности всех других факторов, влияющих на корабль.

В 1895 году, через год после выхода в свет записок Крылова «Теория мореходных качеств корабля», принесших автору мировую известность, командир яхты «Полярная звезда», нарушая приказ, не вошел по каналу в Либавский порт. Непростое то дело — невыполнение приказа, почти всегда, даже при самых объективных причинах, оно наказуемо, тогда как исполнение при самых печальных результатах — поощряемо. Но в Либавском порту яхта должна была принять не простой груз, а самого нового самодержца России — Николая Второго.

Объясняя столь невероятное ослушание, командир яхты ссылался на свой и чужой опыт, когда при данной осадке корпуса, глубине воды и размере набегающей волны корабли плотно садились на дно, и это приводило их к гибели.

Не из такого ли общего судоходного опыта и возникло людское пожелание морякам, уходящим в плавание: «Семь футов под килем!»?

Разумеется, что отъезд царя из Либавы на поезде не исчерпал вставшую проблему. Правда, это обстоятельство интересовало Крылова меньше всего, но на запрос министра он через три дня кратко ответил: «Командир яхты «Полярная звезда» прав». И представил необходимые случаю пояснения и расчеты.

Но если эта важная работа Крылова интересовала морское министерство главным образом с точки зрения виновности или правомочности действий одного из своих высокопоставленных подчиненных, то английское общество корабельных инженеров она привлекла актуальностью и откровением. В ней таились ответы на вопросы, почему корабли переламываются, опрокидываются, почему они в определенные, особенно критические моменты становятся неуправляемыми, необузданными, как дикие мустанги.